Не хочешь примерить? с серьёзной усмешкой спросил Агни у него.
Льёт улыбнулся, точно Агни произнёс хорошую шутку.
Сожги её, Агни, или порежь, в самом деле, сказал он, теребя серебряную серёжку в ухе. Не хватало мне такого счастья.
Агни кивнул и, наступив на шкуру с одного края, разрезал её на мелкие кусочки.
Ситрик вздрогнул, проснулся. Его вновь одолевали жуткие сны, похожие на действительность сильнее, чем его настоящая жизнь, ставшая странной с недавних пор.
Снова в дрёме его разрывали волки, и снова он чувствовал всё так, будто проживал век в чужом теле. Ещё не раскрыв глаз, он нерешительно потянул руки к шее, ощупывая её. Раны, оставленной ножом, не было, но вот в голове по-прежнему было красно и пусто от волчьего безумия. Сердце стучало так громко и гулко, что отдавало звоном в дерево лавки, на которую его уложили в этот раз.
Ситрик протёр кулаком веки, но тьма в доме стояла такая, что ничего не было видно. Красная пелена медленно сползала с глаз. Очаг молчал, а холод медленно заползал под одеяло. Во сне Ситрик, верно, сучил ногами, потому что одеяло сползло до колен. Не замёрзни он, так и не проснулся бы, оставшись в яме один на один с разъярённым волком. Ситрик попытался подтянуть к себе одеяло, но оно противилось, будто сверху положили что-то тяжёлое. Парень невольно подумал о том, что на нём могла уснуть кошка, как это бывало дома, но у отца Якоба её не было. Ситрик снова дёрнул одеяло на себя, но оно намертво застряло. Верно, зацепилось где-то или застряло между лавкой и стеной.
Ситрик приподнялся, чтобы посмотреть на то, что мешало ему укутаться и спрятаться в плаще.
У его поджатых ступней сидела тьма, куда более густая и чёрная, чем всё кругом. Это была холодная пустота, явившаяся в человеческом теле. Услышав, что Ситрик проснулся, она повернула голову на звук. Глаза её сверкнули в темноте, как металл, выкованный из света погибших звёзд.
Это ты, да? шёпотом спросил Ситрик, и тьма прищурилась. Ты насылаешь на меня видения о волках.
Это не видения, произнесла Ингрид.
Что же?
Это то, что на самом деле произошло там, где тебя не было, прошептала Ингрид, подбираясь ближе. Изо рта её вырывался холод, облачённый в слова.
Она подсела ближе, и Ситрик смог ясно увидеть её бледное лицо, обрамлённое тьмой волос.
Это всё правда? У Ситрика перехватило дыхание.
Да.
Все мои видения и сны Об Ольгире, Вигго, Кнуте
Ингрид кивнула.
И не только. Я хотела тебе показать, что в Онаскане знают, кто убил волка.
Ситрик сжал кулаки. Сердце, только успокоившееся, снова забило в груди крыльями раненой птицы.
Ты цепь, что сковала Великого волка, произнесла она, и холод, вылетевший из её рта, обжёг лицо Ситрика.
Парень зажмурился, тяжело дыша. Наконец он поднял тяжёлый взгляд на Ингрид, полный ненависти и скорби, но та лишь усмехнулась.
Зачем ты делаешь это со мной? твёрдо произнёс он. Лишаешь меня сна и делаешь мою жизнь кошмаром.
Мне ведомы смерти. И ты их знай. Знай, кем были те, с кем ты делил кров и пищу за одним столом. Голос Ингрид становился всё громче, но никто в доме не просыпался, точно все были мертвы. Знай, кем был тот, кто пленил меня и предал. Знай, почему ты идёшь за Зелёным покровом и почему я взяла с тебя клятву.
Руны на руках Ситрика зажглись белым огнём, оплетя запястья, точно обручья. Лишь однажды он увидел их, когда Ингрид явилась ему средь бела дня. Но теперь они горели ярче и злее, сверкали, как иней. Ситрик перевернул руки, пытаясь прочитать то, что было написано на его коже, но руны не складывались в слова. То были гальды, каких он не знал и никогда не видел прежде.
Я надеюсь, что хоть ты не нарушишь клятву, произнесла Ингрид. Я буду мучить тебя, пока ты не принесёшь мне покров. Я изведу тебя, чтобы не было ни дня, когда ты не произносишь моё имя.
Руны жгли льдом, проникая в самую плоть. Ситрик взвыл от боли.
Зачем ты делаешь это? срывающимся в тишину голосом вскрикнул он.
Потому что ты не должен предать меня.
Я же пообещал, что принесу покров. Отпусти!
Чтобы меня снова предали? Я превращу твою жизнь в кошмар, если ты преступишь клятву.
Ты уже это сделала, зло произнёс Ситрик, терпя боль. Мне не станет хуже.
Ингрид приблизила своё лицо к его. Оно было так близко, что Ситрик дёрнулся, отпрянув. Она взяла его за запястья, накрыв своими ладонями прожигающие кожу руны. Боль резко утихла, но яркое свечение продолжало пробиваться сквозь её пальцы.
Тишина стояла в доме, и было слышно лишь тяжёлое дыхание Ситрика.
Я не дам тебе пропасть, вкрадчиво произнесла Ингрид. Лишь исполни клятву свою.
Пальцы её нежно скользнули по рукам, снимая боль и унимая свечение. Руны теперь лишь тихо тлели синевой, точно старые рисунки на телах берсерков. Ингрид гладила его запястья, и всё нутро Ситрика сжималось от этих прикосновений: так желанны они были прежде и так ненавистны теперь. Холод шёл от рук к самому сердцу.
Зачем ты это делаешь? Ты в самом деле боишься, что я предам тебя?
Она сжала руки сильнее, а после переплела их пальцы. Ситрик замер, не понимая, что она сделает в следующий миг.
Боюсь, прошептала она.
Я же пообещал. Я принесу покров. Если я сказал, то я исполню всё, что требуется. Он замолк, прежде чем произнести то, что давно зрело на языке. Сглотнул и медленно произнёс: Ты мне лишь мешаешь.
Ингрид сузила глаза недобро.
Знаешь, сколько раз ты мог погибнуть в пути? Знаешь, как я путала твои следы в лесу, пряча тебя от псов Ольгира? Если я оставлю тебя, ты пропадёшь.
И кто тогда принесёт тебе покров? Ситрик грустно усмехнулся.
Ингрид не отвечала.
Ты не дашь мне погибнуть, госпожа. Он боялся этих слов, но продолжал говорить. Госпожа мёртвых. Госпожа Зима. Если я погибну, тебе придётся просить отца принести покров, но ты дорожишь им. Им, не мной.
Ты дорог мне.
Лишь как тот, кто обречён найти покров.
Она сильнее сжала его пальцы, оглаживая их. Наверное, со стороны они сейчас выглядели как любовники, не будь Ингрид воплощением тьмы и холода. От этой мысли Ситрику стало дурно.
Отпусти меня, прошептал он.
Не хочу, так же тихо произнесла Ингрид.
Ты душишь меня. Я справлюсь сам, осторожно подбирая слова, сказал Ситрик.
Я не могу.
Я принесу тебе покров, лишь будь добра ко мне, госпожа.
Знала бы я, что такое добро.
Ситрик почувствовал, что замерзает. Он задрожал от холода, что тёк по его венам, вытесняя кровь.
Я был добр к тебе, с горечью произнёс Ситрик. Но ты не понимала этого. Или понимала, но решила обратить это себе во благо. Мне во зло.
Ингрид отвела лицо, но тут же вновь посмотрела на Ситрика.
Не прогоняй меня. Я не хочу оставаться одна.
Будь рядом, но но не мучай меня. Пожалуйста.
Лицо Ингрид становилось всё злее от каждого произнесённого им слова. Он что-то говорил и делал не так, но не мог понять что. Он лишь хотел быть с ней честен.
Я уйду, но ты погибнешь без меня, прорычала она, напоминая. Ты обязан мне жизнью.
Нет, я обязан тебе смертью. Я и так убил Оль волка, которому ты посулила погибель. И теперь хочешь от меня ещё и покров. Торопишь меня, пугаешь меня
Ингрид так сильно стиснула его руки, что Ситрик перестал их чувствовать. Лишь видел, как они дрожат. Он боялся её. Боялся, что она прямо сейчас убьёт его, а после отыщет кого-нибудь ещё, согласного принести ей Зелёный покров. Какого-нибудь дурачка, такого же наивного, как он.
Ситрик зажмурился, пытаясь обуздать свой страх, а после уже совершенно спокойно посмотрел в глаза Смерти. Лицо Ингрид было перекошено от гнева.
Отпусти мои руки, Ингрид. Надо же, он даже не сказал «госпожа».
Но владычица мёртвых замерла, не в силах пошевелиться.
Ты хочешь предать меня, да? Хочешь остаться со своей птицей.
Отпусти меня, терпеливо повторил Ситрик, дивясь своей смелости.
Оставишь меня наедине с призраком волка
Отпусти.
Нет.
Она закричала, наконец отпрянув и отбросив его окоченевшие руки. В ноздри ударил запах жжёной плоти. Ингрид визжала, прижимая к телу обожжённые ладони, влажно сочащиеся. Ситрик посмотрел на свои руки, объятые рыжим огнём. Он не чувствовал жара, лишь лёгкую щекотку. Пламя играло на его пальцах, танцуя и сплетая языки в подобие драконьих узоров.
Уходи, твёрдо произнёс Ситрик.
Ингрид забилась в угол, но скалилась оттуда, как загнанный зверь.
Ты предал меня! воскликнула она.
Я принесу тебе покров, если ты оставишь меня одного и перестанешь лезть мне в голову. Уходи!
Предатель!
Не называй меня так.
Он поднялся с лавки, держа согнутыми руки и остерегаясь как бы чего не поджечь. Пламя на пальцах разгоралось сильнее, и Ситрик чувствовал в себе прежде небывалую силу. Он не знал, питает ли огонь его или он питает огонь.
Ингрид испуганно смотрела на пламя, освещённая наконец с головы до пят. При свете огня она больше не казалась всепоглощающей тьмой. Ситрик ахнул, поражаясь разнице. Перед ним была обычная женщина, чьё пугающее лицо оказалось изуродовано тяжёлыми думами и алчным желанием мести. Ситрик приблизился к ней на шаг, и Ингрид, пряча от жара щёки, завернулась в свой плащ, как в крылья, и тут же исчезла, будто всё это время была лишь наваждением.
Но вот огонь Огонь никуда не исчез.
Ситрик тяжело опустился на земляной пол, сел, подтянув к себе колени и вытянув руки. Уткнулся лицом в своё плечо. Пламя медленно гасло, и руны бледнели. В жилище снова становилось темно. Ситрик поднял глаза, желая запечатлеть в памяти огонь, резвящийся меж пальцев. Меж его пальцев.
Кто он и как это сделал?
Как он прогнал Смерть?
Ситрик вздрогнул, проснулся. Его вновь одолевали жуткие сны, похожие на действительность сильнее, чем его настоящая жизнь, ставшая странной с недавних пор.
Он вскочил на лавке, и одеяло свалилось на пол. Ситрик уставился на свои руки, но те были прежними. Не было на них ни пламени, ни искр.
Он прислушался. Мужчины храпели, чего не было в прошлое его пробуждение. Очаг тлел, и в помещении было достаточно света. Посидев немного на лавке, чтобы прийти в себя, он наконец поднял с пола одеяло и вновь улёгся.
Всё это ему приснилось, но Ситрик был уверен, что Ингрид правда отпустила его, ушла, обиженная и обожжённая его речами и огнём. Точно оковы свалились с его рук.
Смерть ушла и больше не будет ходить за ним по пятам.
Он укрылся одеялом, продолжая таращиться в сумрак и слушая чужой храп. В голове постепенно становилось светло и спокойно. Ситрик натянул покрывало до самой макушки, поджал под себя ноги, даже не зная, что краешек его одеяла, на котором сидела во сне Ингрид, был покрыт белым налётом инея.
Было ещё темно, когда петух возвестил о начале дня. Ситрик, выпивший на ночь целую кружку отвара, проснулся вместе с птицей. Холь уже не спал.
Кстати, это тебе, произнёс с улыбкой мужчина и протянул Ситрику новенькие варежки. Всю ночь вязал, пока не уснул. Держи, а то скоро уже будет совсем холодно.
Парень смутился, но принял подарок, бережно заложив его за пояс.
Наскоро перекусив и расплатившись со священником парой носков, они отправились в путь. Холь уверенно шёл впереди, хорошо зная дорогу. По пути он, улыбаясь, тыкал палкой все белёсые лужицы, раскалывая хрупкий лёд. Ситрик посмеивался. Вот уж не думал он, что ветте, проживший тысячу лет, будет радоваться льду, как малое дитя. Однако, когда сам Ситрик принялся прыгать по лужам, Холь его осадил.
Ну-ка, не балуйся, неожиданно серьёзным голосом произнёс он. Нам торопиться надо. До темноты добраться бы.
Ты так и не сказал, где будет наша следующая ночёвка, возмутился Ситрик.
Да. Потому что много ушей в Оствике, и не все они честные. Теперь скажу. Выдержав паузу, Холь гордо изрёк: К конунгу-кузнецу мы идём. У него и переночуем.
Ситрик нахмурился.
Что ещё за конунг-кузнец?
Он друг мой верный, побратим мне. Лицо Холя стало неимоверно гордым. Стыдно не знать конунга-кузнеца. Хотя тебе, верно, мальчишке, ещё не доводилось слышать о нём.
Холь лопнул последнюю лужу на своем пути.
Это, верно, даже к лучшему. Он и народы его вечно прячутся и чужаков не любят. Чем меньше людей о нём и земле его знает, тем лучше.
Ситрик вздохнул. Снова его друг что-то утаивал.
Скоро сам всё увидишь, подбодрил Холь. Познакомлю тебя, представлю. Глядишь, и сам полезными друзьями обрастёшь.
Друзьями среди веттиров, хмыкнул Ситрик.
С ними интереснее, ухмыльнулся Холь. Или тебе хотелось бы обсуждать с фермерами то, как град побил ранний урожай капусты и гусят?
Парень не нашёл, что ответить, и украдкой хрустнул лужу, выпуская на поверхность мутную жижу. Было в этом действии что-то такое привычное и простое, детское даже. Никаких душевных терзаний только звук трескающегося льда и тихая радость. Ситрик улыбнулся.
Холь успел уйти далеко вперёд, пока Ситрик, пробуя на прочность самую большую из луж, с наслаждением разбивал её лёд. Седовласый странник остановился, сложив на груди руки, и принялся дожидаться своего спутника, негромко ворча. Вскоре Ситрик нагнал его, и они вместе ступили в лесную тень.
Солнце, то прячась среди хмурых облаков, то выглядывая из-за их широких мягких боков, бросало косые лучи на обитель зверей. Густая, туманная темень, ещё не изошедшая из низин, поднималась ввысь, истаивая и обращаясь в светлую муть. Лес был болотистый, местами совсем редкий и низкорослый. Тропа петляла по почве, как живая, отыскивая твердь. Края её были усеяны горькой брусникой. Изредка звенели комары, ослабленные из-за ночного мороза. Без них в лесу было куда лучше, чем обычно.
Когда облака брали верх над солнцем, проглатывая его, как волк, всё кругом страшило и пугало. В воздухе витал запах болотных растений, похожий на сладковатую гниль, точно где-то близко лежали недогрызенные временем останки. Красные ягоды каплями крови блестели на тёмном мху. Ситрик иногда останавливался, чтобы нарвать их, и отставал от Холя. Башмаки его выглядели насквозь промокшими, но носки грели, так что вода внутри них была тёплой.
Наконец свернули с болот, снова оказавшись в рослом лесу. Ободранные краснотелые берёзы взирали на них сотнями чёрных сучковатых глаз. Ситрик поскорее нагнал Холя, сложив ягоды в мешочек на поясе. В мешочке том не было ничего, кроме кресала и кусочка кремня, но ими ещё ни разу не пришлось воспользоваться благодаря огненной птице.
Холь неожиданно остановился, угодив ногой в колкие сухие ветки. Шнурок, каким замотана была его обмотка, порвался, зацепившись за сук. Выругавшись, Холь опустился на тропу и принялся перематывать ноги. Ситрик остановился рядом.
Ты иди-иди, поторопил седовласый. Тропа тут пока одна. Я догоню. Нечего терять время.
Всё-то ты торопишься.
Ситрик, пожав плечами, пошёл дальше. Тропа в самом деле была одна. Завернув за большой камень, она вела дальше прямо, полускрытая колючими лапами сосен. Деревья проводили иглами по плечам, будто пытаясь остановить да несмело прося обернуться назад. Ситрик посмотрел за спину. Холя не было видно за мшистым камнем, но его недовольное ворчание хорошо было слышно в тихом лесу. Парень улыбнулся.
Он шёл вперёд неспешно, всё дожидаясь, когда его нагонит Холь, и мысленно обращался ко сну, что привиделся ему этой ночью. Он украдкой поднял руки и посмотрел на них, не понимая, как его пальцы могли родить огонь. Во сне он управлял собой точно так же, как владел своим телом наяву. Ситрик представил огонь на своих руках, что не жжётся, а лишь щекочет, выплясывая светлый танец. Усмехнулся, прикрыл глаза ненадолго, продолжая представлять перед собой свои руки.