Брат, давай отведём их обоих к конунгу, и он решит, что с ними делать, негромко произнёс Горм, оглаживая свою бороду.
Отведите, подтвердил Холь, переводя взгляд с одного альва на другого.
Орм свысока посмотрел на Ситрика, пусть и был ниже него.
Я не пущу, продолжал настаивать альв. Ему здесь не место!
Хорошо, фыркнул Холь. Тогда мы уйдём вместе, а после я расскажу конунгу-кузнецу, что это ты не пустил меня в его чертоги.
Орм сверкнул глазами теперь уж в сторону Холя. Тот достойно выдержал его взгляд.
Тебя-то я пускаю, но не его, проскрежетал альв.
В самом деле, ты хочешь, чтобы я оставил его одного в лесу, а сам остался в гостях пировать? Да этот мальчик без меня пропадёт, только отвернись от него.
Здоровый лоб этот твой мальчик.
Здоровый, да ума в нём нет. Давай-ка веди нас к конунгу!
Орм. Горм окликнул готового дальше перепираться брата. Кончай это. Вы так до кукушкиного крика спорить будете. Давай уже отведём их к конунгу, а тот уж разберётся, что с ними делать.
Альв перевёл взгляд с Холя на Горма, а после на Ситрика. Орм шумно вздохнул и, сложив руки на груди, произнёс:
Ладно уж Пускай идут. Только глаз с них не спускай.
Ситрик втянул воздух носом и покосился на Холя. Тот коротко кивнул ему.
Орм, я отведу, заверил брата альв и повернулся к гостям: Ну что же, следуйте за мной. Только чур с тропы не сворачивать и от меня не отходить.
Холь сдержанно поблагодарил альва, и они отправились в путь. Здоровяк оказался куда сговорчивее своего брата. Ситрик украдкой посмотрел на Орма, оставшегося за их спинами, и понял, что альв по-прежнему не сводил с него взгляда. По коже пробежали мурашки ничего хорошего эти глаза не сулили. А ну как сглазит ещё Даром, что ли, внезапную боль в теле называют стрелами альвов. Ощущая недоброе, Ситрик коснулся своего оберега.
Горм пошёл вперёд по широкой тропе, Ситрик и Холь шагали следом. Несмотря на небольшой размер ступней и обширный живот, альв был быстр и проворен, и путники всё же вскоре отстали от него.
Ох, Ситка, ты уж меня прости, что такой нерадивый приём устроили тебе альвы, вполголоса произнёс Холь, поглядывая на Ситрика. Они народ добродушный и честный. В голову никак взять не могу, чего это Орм на тебя так взъелся.
Он прав. Я раб Смерти, прошептал тот.
В самом деле? А чего раньше не сказал?
Ты не спрашивал, глухо отозвался Ситрик.
Холь нахмурился, приумолк ненадолго.
Конунг-кузнец будет добр к тебе, вот увидишь, произнёс он и похлопал Ситрика по плечу. Но как же тебя угораздило так?
Я пообещал ей принести Зелёный покров.
Самой Смерти?
Да. Я сам этого не знал. Точнее, я не знал, что она стала Смертью из мести. И человека я убил из-за неё.
Вот как. Я думал, что это у тебя просто рисунки, а вот в чём дело, оказывается. Холь почесал затылок, скривив рот. Гальды, или как их Ну ничего. Всякое бывает.
Ситрик невольно хохотнул. Вот уж точно, всякое!
Я сам не вижу их. Видимо, это метка для веттиров, а не для людей.
Не бери в голову, отмахнулся Холь. Многие веттиры не умеют читать.
Например, ты?
Но-но-но! Я знаю множество языков и обучен грамоте. Но вот читать ваши эти гальды, руны мне взаправду не доводилось надписи с могильных камней переводить предложишь? Так там всё одно и то же: жил де Олаф Моржовый Хер да и помер Олаф Моржовый Хер, Рулевой резал руны эти.
Ситрик усмехнулся. Это и в самом деле было похоже на правду.
Я бы хотел писать книги на датском, негромко произнёс он.
О, я ради такого, может, и грамоту вашу выучил бы!
Спасибо, совсем тихо прошептал Ситрик.
Да, Ситка, тебе-то уж точно будет о чём написать. Быть рабом слов тебе бы подошло больше, чем рабом Смерти
Я был слишком глуп и вспыльчив. Голос Ситрика поник.
Ничего, ничего. Найдёшь покров и дело с концом.
Вот только мёртвых не воскресить.
Оставь их прошлому.
Парень шумно втянул носом воздух. Этот разговор давался ему всё труднее, утекая в неведомые берега слов, тогда как сам Ситрик был бы рад дальше обсуждать руны.
Ты говорил, что был воином, напомнил он. Неужели лица тех, кого ты убил, не являются тебе в кошмарах?
Отчего же им не являться. Являются, но я понимаю, что это прошлое, что это мои мысли, которые я вынужден нести с собой всегда, не имея возможности бросить. Но я не даю им оказывать влияние на меня настоящего. Я помню. Я мыслю. И мысль моя цепляется за настоящее, а не за прошлое. Я меняюсь, и мир вокруг меня постоянно меняется.
Ситрик покосился на мелькающую впереди спину Горма, надеясь, что тот не слышит их с Холем разговора.
Я меняюсь, но прошлое остаётся со мной. Знаешь, оно тоже меняется, когда я узнаю что-то, чего не знал прежде. И оно не отпускает меня, как бы я ни хотел от него сбежать.
Расскажи мне.
Что рассказать?
Как и кого ты лишил жизни, спокойно произнёс Холь, тогда как в Ситрике от этих слов вскипело целое море.
Руки похолодели, сердце забилось, как заяц, вспрыгнувший из-под копыт. Видимо, пришла пора. И рассказать лучше всё-таки другу
Ночь по-летнему светлела, когда они проходили мимо ферм и богатых садов, благоухающих яблоками, мимо необычайно высоких домов, украшенных цветной резьбой. Откуда-то у Ситрика появились новые силы, и он шёл, чувствуя, что есть ещё у него власть над ногами. Холь бодро вышагивал рядом. Они оба молчали, как и молчал спешащий Горм.
Деревья становились выше, а дома причудливее. Ситрик с интересом поглядывал кругом. Каждая часть дома, каждое брёвнышко стены было украшено, а на дверях торчали засовы в виде витых звериных голов. Под коньками крыш висели щиты, расписанные жёлтым и белым, и в узорах краски угадывались очертания огня.
Так долго они шли, что море, бушевавшее внутри Ситрика, успело успокоиться. Это ещё не штиль, но в волнах уже нельзя было погибнуть.
Он привычно переставлял ноги, подоткнув ладони под верёвки, какими был перевязан груз на его спине, и теперь думал лишь о том, что его ждёт в чертогах альвов. Ситрик предвкушал встречу с конунгом-кузнецом, всё ещё находясь в неведении. Кто это? Снова какое-то существо из саг, о ком прежде он слышал у очага или костра?..
Интересно, как конунг-кузнец встретит его? Прогонит? Оставит? Неужели так сильны и опасны чары Ингрид, что смогли напугать даже альвов?
Холь шёл рядом, необычайно притихнув, и глядел себе под ноги.
Наконец впереди показалась сплошная стена из сросшихся древ и вырубленные в ней ворота, увитые синими лозами. У распахнутых дверей стояли Горм и стражник, несколько скрытый тенью густой листвы. Ситрик решил, что земля здесь настолько чудесная, что любое бревно, какое ни воткни, прирастёт и даст побеги. Потому частокол и выглядел как сплетённые в одно живые деревья. А за частоколом, верно, стояла усадьба конунга-кузнеца.
Путники нагнали Горма, и вместе они прошли через ворота. Ситрик украдкой сорвал небольшой виноградный листик, который задел головой. Сорвал и положил за пазуху. Очень уж хотелось унести с собой хоть что-то из этого странного места.
Я смотрю, мы вовремя. Холь присвистнул, оглядев двор.
Готовимся к празднованию Кровавого месяца, пояснил Горм. Завтра уже первая зимняя ночь.
Завтра? негромко спросил Ситрик. Мы так долго жили в Оствике?
Я бы спросил, как долго мы шли от леса до усадьбы, хмыкнул Холь. Время в Альвхейме течёт иначе. Солнце и то не заходит полностью.
Откуда ж тогда тут зима?
Через приоткрытую дверь надувает, проворчал со смехом Горм, и Холь охотно хохотнул. Вот увидишь, завтра солнце всё же скроется, и зима начнётся. Так, а теперь подождите-ка меня тут. Алвис за вами присмотрит.
Горм кивнул стражнику у ворот и пошёл к самому высокому дому, чья крыша, украшенная башенкой, точно церковь, терялась в листве деревьев. Ситрик осмотрелся: двор был чистый, поросший невысокой травой. Видимо, шаг у альвов был так лёгок, что не стаптывали они травы, как стаптывают ноги людей. Дома были высоки, в несколько этажей, и все украшены резьбой. Меж постройками была большая поляна, и альвы трудились на ней, расставляя столы и скамейки. За одним из домов виднелись загоны, в каждом из которых стояло по девять животных быки, овцы, козы, лошади и свиньи. Весь скот был рыжий, точно огненный.
Вот из Высокого дома вышли двое. Прищурившись, Ситрик узнал Горма, а второй был ему незнаком. Он был высок, этот человек, а шёл он, прихрамывая на правую ногу. На плечах его лежал яркий рыжий плащ, а вот прочая одежда выглядела рабочей.
Это он, негромко сказал Холь. Не ляпни чего лишнего. Я тебя представлю.
Ситрик кивнул, и они двинулись навстречу, обходя суетящихся работников. Стражник ничего не сказал им вслед. Альвы прекращали работу, чтобы посмотреть на гостей и поприветствовать их, и Ситрик понял все они хорошо знали Холя.
Наконец они поравнялись.
Вёлунд! Здравствуй! воскликнул Холь и тут же бросился обнимать хромого конунга-кузнеца. Тот захохотал, широко разводя руки. Брат мой, давно не виделись!
Да вот давненько ты к нам не заглядывал, крылатый, произнёс конунг-кузнец, похлопывая Холя по спине. Седовласый наконец выпустил мужчину из объятий и стал рядом.
Ох и правда давно, произнёс он. Прошлой зимой?
Да-да. В прошлую зиму ты как раз явился к нам сохатой лошадью, и, право, мы не знали, чем угощать тебя тогда.
Овёс у вас так же хорош, как и мёд!
Мужчины рассмеялись. Горм стоял рядом, подбоченившись, и улыбался. Ситрик же переминался с ноги на ногу в стороне, пытаясь осмыслить всё, что сейчас услышал. Не ударить бы в грязь лицом, когда Холь будет его представлять конунгу-кузнецу. Богу-кузнецу.
Ситрик несмело рассматривал Вёлунда: его космы и бороду, такие же рыжие, как и плащ на плечах, широкие мозолистые ладони, красные от ожогов, и рябое от шрамов лицо, почти багровое, будто кузнец только-только отошёл от огня. Шаровары его были столь широки, что когда Вёлунд стоял, то не было видно его кривую правую ногу.
А это кто с тобой? Вёлунд наконец заметил и Ситрика. Холь хотел ответить, но конунг-кузнец его опередил: Назовись, юноша.
Ситрик. Он прокашлялся: голос его украло волнение. Сын Снорри Дублинского.
Неужели тот самый Ситрик? Вёлунд улыбнулся. Ситрик, который убил конунга-волка?
Тот самый, подтвердил Холь, заглядывая в круглые от страха и изумления глаза парня.
Я слышал о тебе от хульдр, Убийца волка. Знал бы ты, как они благодарны тебе за освобождение земель от желтоголового оборотня. Тебе стоит спросить за это у Лесного ярла. Он перед тобой в долгу.
Прости, конунг, что перебиваю, вмешался Горм. Орм не хотел впускать его в чертоги, потому что на нём метка Смерти. Он её слуга.
Вёлунд внимательно, с прищуром посмотрел на Ситрика. В его карих глазах тлели угли. Парень не знал, куда себя деть от этого взгляда. Хотелось бежать. Хотелось скрыться.
Он не враг нам, Горм, наконец произнёс конунг-кузнец и после обратился уже к Ситрику. Тебе нечего бояться. Этот мир не место для неё, как и говорил Орм, но также это значит, что она не сможет попасть сюда.
А если она придёт за мной нарочно? осмелев, спросил Ситрик.
То мы не откроем ей дверь, сказал Вёлунд и улыбнулся в бороду. Я рад встречать таких гостей. Идите за мной в Высокий дом. Там вас накормят. Слугам велю растопить баню. А после ложитесь-ка сразу спать. В вашем мире сейчас ночь, а здесь же так высоко, что лучи солнца почти всегда освещают землю. Не поймёшь сразу, коли нет привычки, пора ли ложиться или ещё время для труда.
Вёлунд указал рукой в сторону Высокого дома, пропуская гостей вперёд, а сам пошёл следом. У порога Ситрик нагнал Холя и, поймав того за рукав, спросил вполголоса:
Ты что, в самом деле побратим Вёлунду?
Знаешь, я бы сказал так: что ты самый заурядный из всех моих друзей, крякнул Холь. Замечу это без всякого хвастовства.
Скромности тебе не занимать, хмыкнул Ситрик.
Вместе они нырнули в дверной проём. Пусть и был дом высок и чудесен, но проём был привычно низкий, как в обычном человеческом жилище.
Холь, получается, что Белая Грива это ты? В голове Ситрика было столько вопросов, что они сами посыпались изо рта, хотя прежде в такой торжественной и непривычной обстановке он предпочёл бы помалкивать.
Получается, это я.
Ситрик ахнул.
А почему тогда всё это время мы шли пешком, а не я ехал на тебе верхом?
А потому что кто-то проявляет невиданную прежде наглость, раз решил, что его задница достойна елозить по моей спине.
Ситрик смутился
Ладно. Он отмахнулся. Зря я спросил.
В гостях у альвов было хорошо. После бани Ситрик вдоволь отоспался на мягкой кровати, проснулся поздно, а потом наелся вкуснейшей пищи. Только он поел, как его снова потянуло в сон, и спал он, несмотря на свет, который, кажется, исходил от каждого деревца и от каждой травинки, крепко. Так, что чуть не проспал празднование первого дня зимы. Разбудил его Холь, позвал вниз, и Ситрик, продирая глаза, спустился по лестнице следом за ним комнату им отдали под самой крышей, и спуск занимал изрядное количество времени.
Холь был взбудоражен. Каждый его шаг был смел и лёгок, и новый лёгкий плащ, на котором серебряными нитками были вышиты очертания крыльев, развевался от его возбуждённой походки. Он сиял, подобно альвам. Ситрик же зевал и пытался продрать глаза.
Красивый у тебя плащ, произнёс он, подавляя очередной зевок.
Буду в нём проводить на пиру обряд очищение скота огнём. Скоро уж он начнётся, а ты всё спишь. Холь осмотрел Ситрика с головы до ног. Может, попросить у слуг и для тебя праздничную одежду? А эту отдать на стирку и починку.
Только Холь это произнёс, как тут же убежал за прислугой, да взвился за его спиной расшитый плащ. Одежду он и впрямь раздобыл быстро. Тонкая шерстяная рубаха, что он принёс, была белее снега, а ворот её, расшитый золотой виноградной лозой да украшенный серебряной тесьмой, застёгивался причудливой пуговкой.
Вот теперь ты такой же красивый, как я. Идём! Больше не стоит задерживаться. Нас и так все ждут.
Ночь была сумеречной, но яркой. Как Горм и обещал, солнце этой ночью полностью скрылось за деревьями, и дом ветров ненадолго окрасился густой молочной синевой. Горели костры, стреляя искрами в золотистую от огня листву, тлели масляные фонарики, коими были заставлены столы. Звенела музыка, и казалось, что лишь она одна помнит о том, что сейчас зима. Флейты выли метелью, чистотой снега и ясностью неба играли лиры, а сами музыканты были точно ледяные изваяния так прямы были их застывшие спины. Пальцы бегали по струнам, отыскивая и повторяя звук морозной капели.
Музыкантам надо бы дать мёду, иначе они так и будут уныло играть, заметил Холь, отыскивая место за столом.
Вскоре к ним подошла служанка, похожая на солнечного котика на тонких ножках, и, усадив Ситрика на ближайшее свободное место, отвела Холя к другому столу. Парень уселся и вскоре отыскал друга взглядом Холю досталось место по правую руку от Вёлунда.
За одним столом сидели вместе и мужчины, и женщины, а потому, удобно устроившись, Ситрик обнаружил, что по обе стороны от него оказались юные девушки в венках из дубовых листьев. Они посматривали на него, не тая улыбок, и Ситрик поспешил отпить мёд из своей чаши, скрывая смущение. Тут же взгляд его упал на богатые яства, что оказались у него под носом. Живот предательски заурчал, и Ситрик набросился на еду.
Вскоре, когда миска и кружка опустели, парня снова разморило от усталости. Девушки, сидевшие рядышком, продолжали заботливо подкладывать ему еду да подливать в кружку мёд. Ситрик, боясь обидеть их, всё ел и пил, не зная, сколько в него ещё поместится. Чувствуя, что скоро опьянеет, Ситрик украдкой наловчился переливать мёд в кружку своего соседа напротив. Альв того не замечал и опрокидывал кружку за кружкой, запивая оленину. Ситрик, сохраняя трезвый рассудок, привычно молчал, и девушки наконец утратили к нему интерес. Парень облегчённо выдохнул и завязал разговор со своим соседом, который, несмотря на то что пил за двоих, был трезв и бодр. Альва звали Рунвид.