Против тяжелой пехоты задействовать лучников и манипулу гастатов, а против крестьян отправить Друза и Кахира, приказал Луций.
Господи, а почему они голые, разглядела служанка Аоиф огромных мужчин с не менее огромными мечами у торгового двора, хоть в свои восемнадцать видала и не такое и практически никогда не стеснялась ничего, даже находясь в солдатской бане всегда старалась быть женственной и угождать мужчинам.
Племя гельветов39 ничего не боится и много тренируется в любую погоду, рассказал красавице, со светлой кожей и точёной талией, работорговец Доминик, не первый раз добивающийся от девушки благосклонности, жаль, что стрелы будут протыкать их тела на части, а затем пилумы оставлять рваные раны и свою храбрость им придется показывать, находясь в меньшинстве.
Время на разговоры не оставалось. С замиранием сердца все четыре спутника Луция, вольных и не вольных, наблюдали, как всадники Друза на полном скаку нарушили строй гастатов Ювентуса, которые кинулись за почти голыми мужиками с мечами, а всадники Кахира следом, тоже помяли бока как гоплитам, так и лучникам Поллукса проскакав, из озорства сквозь их строй.
Глядите, тяжелая пехота врага убегает, а крестьяне, видимо поняв, что им не спастись бегут на наших всадников с ножами! воскликнул Луций и его расслышали стоявшие рядом его телохранители.
Друз мчался на своём коне по полю боя, лишь только ветер свистел в ушах, повинуясь воле Луция, а рядом с ним были его друзья-всадники. Конь галла Аластор влетел в гущу крестьян с длинными ножами, и новообращенный римлянин, как на бойне скота, ткнул одного человека в грудь, второго в лицо, третьего в бок и копье обломилось. Он засадил сломанное древко в ухо какому-то ротозею и взялся за меч, разрубив одному голову, второму шею. Только после этого смог отдышаться и успокоиться так как отряд врага как целая боевая единица перестал существовать.
Всего, в первой сшибке, убито была четверть сотни гельветов, подоспели и всадники галлов, которые за звонкую монету решили продать своё воинское мастерство. Подчиненные варвара Кахира не имели рубашек и мечей, но копья у них были более массивны, нежели римские, и они насаживали крестьян на них как куропаток. Те бедные не знали, куда деваться. С одной стороны римляне на конях, с другой стороны галлы-предатели и тоже верхом.
Вот одного зазевавшегося римлянина, из хорошей семьи, ткнули длинным ножом в ногу, с противоположной стороны куда был направлен его взор и тыкал копьем, затем крестьяне ткнули глубоко пару раз коня. Когда всадник в пурпурной одежде упал, то пятеро набросились на него и не только проткнули раз двадцать, но товарищи всадника тут же отомстили и разделали обидчиков.
Подобное происшествие, к счастью для римлян, было единично. Отряд крестьян устремился на небеса, оставив бренные тела здесь в траве и грязи, как старые одежды.
«В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься», произнес один из конных воинов в пурпурном плаще.
Луций мысленно похвалил всадников, как римских, так и варварских и отдал приказ двум центуриям гастатов по семьдесят шесть человек в каждой, занять пространство между двумя раскидистыми деревьями, а центурии самнитов, состоящую из десяти деций бойцов, позицию слева, между правым огромным деревом и оплотом воина тем зданием, где тренировались гельветские воины при любой погоде и температуре на улице. Центурия из восьмидесяти лучников Поллукса, набранные из бедных слоёв римского общества, которое делилось по имущественному цензу, заняли позиции за гастатами Бенедикта и Ювентуса ветеранов, прошедшие по нескольку битв.
Сам Луций во главе своей турмы всадников встал позади и видел, как в плотном строю стоят две боевые группы с копьями по десять дюжин каждая, а восемь десятков полуголых пехотинцев с дредами на головах, набедренными повязками, кожаными сандалиями, шестигранным щитом и качественным мечем.
У них камень глупости40 удалили? спросил Луций у начальника своей гвардии Купидона.
Сейчас лучники сделают залп и поглядим, опытный воин наблюдал, как не состоятельные горожане натягивают тетивы и вкладывают на них стрелы. Бесшумный залп, похожий на клацанье языка, и восемьдесят палочек с наконечниками летят в сторону врага.
У противника тяжелая пехота, получив стрелы в щиты, отошла, а из боевой группы упали лишь четыре воина. Остальные легко поймали стрелы деревянными щитами чем-то обитыми.
Гастаты подойти вперед и лучники тоже, скомандовал Луций, требуется нанести максимальный врагу урон перед рукопашной схваткой.
Манипула в составе двух центурий пехотинцев и одной лучников выполнила приказ. Обстрел возобновился с большей эффективностью и упали уже восемь воинов. Вся боевая группа гельветов ринулась в атаку на центурию Ювентуса. Римляне бросили свои пилумы выбив дюжину врагов, но те, с упорством обреченных ринулись в атаку. Легионеры бросили еще по пилуму, встали за своими полукруглыми щитами скутумами и принялись энергично работать мечами, разя врагов в руки, бока, лица и шеи. Гельветы откатились, в количестве семидесяти, не самых храбрых воинов, а римские лучники продолжили обстрел. У гастатов центурионов Бенедикта, старшего в своей манипуле, состоящей из двух центурий, погиб один молодой мужчина, а у младшего центурия Ювентуса два. Их тела оттащили под деревья, чтобы после битвы предать земле.
Вторая боевая группа варваров, видимо, им стало неудобно перед первой, ринулась в атаку, но лучники Поллукса сразили шесть копьеносцев повстанцев. Первый отряд, ранее отступивший, стал драться в ближнем бою с центурией Ювентуса вполне успешно, так как семь римлян упали пронзенные копьями, в то время как варваров погибло всего человек десять, что было сопоставимо.
Одно не учли гельветы, а именно свой оголенный левый фланг, с которого врубились в их ряды пятьдесят четыре варвара на конях с копьями и щитами вождя Кахира, присягнувший римлянам. Хоть они потеряли семь бойцов, от копий обороняющихся, но варваров погибло двадцать два и осталось всего сорок деморализованных, как обстрелом стрелами и пилумами, затем, мечами легионеров и копьями кавалерией варваров. Слишком много переживаний за один день для любого противника.
Кто дрогнул один раз дрогнет и еще, философски сказал Луций глядя на то, как погиб следующий, на его глазах за сегодня, отряд врага, перенесший многие невзгоды. Самнитские наемники, с перышками на шлемах, похожие на рожки, храбро бегут в атаку на вторую боевую группу гельветов, повинуясь приказу и сминая первую шеренгу своей энергией и яростью. Им стали помогать центурии Бенедикта и Ювентуса, численностью в шестьдесят два бойца. У отряда врага насчитывается, на данный момент, сто одиннадцать храбрецов, а из первой боевой группы остался всего десяток инвалидов41.
К Луцию подскакал Кахир, чей отряд значительно убыл к настоящему моменту времени:
Мои люди остались там валяться на земле и в пыли. Почему ты послал Дункана с приказом нам отступать? Ведь при храброй атаке я потерял семерых, а при позорном отходе столько же. Только одни попадут в верхний мир как герои к пышногрудым девам, а вторые, как трусы, к джинам.
Останься ты там мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Доверь вести ближний бой профессионалам. Принеси богам жертву за моё здоровье, так как я пытаюсь не только захватить город, но и сберечь Ваши жизни, ответил Луций Юлий, глядя на пробегающих мимо лучников Поллукса.
Куда бежите? спросил он у самого центуриона.
Занять позиции для стрельбы по полуобнажённым тяжелым пехотинцам гельветов, которые могут сотворить много бед в ближнем бою, ведь средняя пехота у нас вся уже выбита, со знанием дела ответил главный лучник, приходиться нам отдуваться.
Юпитер Вам в помощь! прокричал Луций, хоть это и было признаком разбушевавшихся чувств и несдержанности.
Долго тебе пред ним танцевать придется, сказал изящной Аоиф писарь патриция, даже не знаю какой наряд подойдет.
Я не буду одевать никакой, ответила девушка, лишь легкая вуаль разбудит фантазию твоего патрона и заставит забыть ужасы сегодняшнего дня.
Бой тем временем продолжался. Гельветы мужественно держались, потеряв лишь двадцать пять воинов, но отправив к праотцам неполную дюжину самнитов и такое же количество гастатов из центурии Ювентуса. В ней осталось лишь пять десятков бойцов.
Без стрел и дротиков даже гельветы сражаются достойно, подумал старший центурион Бенедикт и направил свою центурию из семидесяти пяти бойцов в тыл варварам.
Старший из лучников Поллукс с удовлетворением отмечал, что после первого залпа его ребят, у мечников варваров упали шесть бойцов.
Неплохой результат, поделился он с десятником и жестом показал, чтобы стрельба продолжалась.
От второго залпа рухнул всего лишь один берсерк, и Поллукс решил применить дьявольскую хитрость, а именно стрелять по варварам сквозь строй собственных воинов, тщательно прицеливаясь каждый раз.
Боевая группа гельветов насчитывала девять десятков бойцов с копьями и щитами. Центурия Ювентуса насчитывает вдвое меньше, а сражающаяся рядом центурия вспомогательных самнитов имеет шестьдесят четыре бойца. Центурия старшего Бенедикта бросила с тыла пилумы в разъяренных полуголых мужчин и поспешила в атаку.
У римских лучников ничего не получилось, так как, почти голые варвары, играющие своими мышцами с блестящими мечами и щитами, легко и быстро бежали на них. Лучникам Поллукса удалось увернуться от бежавшей на них толпы, с далеко не мирными намерениями, буквально в последний момент. Им на выручку Луций Юлий отправил турму Друза, турму Кахира, да и сам поспешил на помощь, так как терять ценных воинов ему не хотелось.
Хочешь сделать хорошо, сделай это сам! сказал он Купидону перед тем, как одеть шлем и броситься в атаку.
Лошади военачальника сперва пошли медленно, но затем, рысью, а вскоре вообще сорвались в галоп. Он видел, как гигантские мужчины с дредами на голове шутя перерубали лошадям шеи или всадника на пополам, смотря куда попадет огромных размеров меч. При первой сшибке погибло четырнадцать римских всадников и три галла, но и гельветов они смогли проткнуть копьями десяток, а в некоторых врагов попадали сразу по два или три копья, промахнуться было сложно, но и с ними они размахивали своими мечами круша все во круг.
Луций врубился в строй к великанам. Находясь во власти адреналина, он рубанул одного по шее, второму отсек руку и тот уже проткнутый копьем второй рукой сорвал с предводителя плащ. Луций проскакал место боя насквозь и уже заканчивали бой его люди, так как кто-то ударил его сзади по шлему мечем плашмя и оглушил.
Враг Таксимагул повержен, унес десяток наших собака, прокричал Купидон патрицию.
Заканчивайте здесь всех, по инерции распорядился Луций, полностью доверяясь своим людям, а сам пошатываясь в седле. Подчинённые не подвели и довершили разгром неприятеля с захватом и разграблением города.
Луций, сидя в своей палатке, обихаживаемый лекарями и стройной Аоиф, совершенно никого не стесняющейся в своей легкой накидке, приносящей то питье, то меняющей повязки и специально близко наклоняющейся к патрицию, заслушал доклад писаря Каликса, из свободных людей, который глядя на стройные ножки служанки, доложил: «Ваша охрана потеряв дюжину мужчин убила двадцать девять воинов с мечами».
Да видел, великаны огромны были, некоторые со меной на коне ростом, мускулистые и сильнее раза в три обычного натренированного воина. Вот почему мы так мало их убили, а они нас прилично.
Гастаты Бенедикта постарались, восемь их ребят, против пятидесяти врагов.
Молодец старший центурион, а что младший?
Там потери больше, а именно три дюжины, но и они в два раза больше врагов одолели, ответил писарь, одним глазом примечая как нескромно молодая девушка наклонилась.
Что с лучниками? спросил Луций одной рукой отмахивая кудрявые волосы Аоиф и наслаждаясь как от нее пахнет и подумал: «Хоть рядом ставь и вдыхай аромат, как от вазы с благовониями».
Как всегда молодцы, без потерь. Три десятка врагов убито, из них семь гигантов пронзенные стрелами. Если бы не они, так могли бы потери быть у нас больше, учитывая, что каждый великан до трех воинов мог унести с собой в мир иной.
Что с пехотой самнитов? поинтересовался Луций, а Аоиф приложила к его затылку лед в тряпице.
Комси комса42, прочитал писарь доклад Гелия, как иначе описать потери четыре дюжины на три дюжины.
Да, покромсали их, играя словами сделал вывод Луций, такие союзники нафиг и нужны, а что всадники?
Их порубали на мясо, писарь Каликс глядел на поднос, принесенный грациозной девушкой с лепешками и копченым мясом, он глотал слюнки по одному и второму, его мысли невольно обратились к еде, как еще назвать потери доходящие до 2/3 отряда, но ребята Друза убили семьдесят врагов, а варвары Кахира сто пятьдесят шесть.
В лазарете народу много? жуя лепешку спросил Луций, а Аоиф плюнула43 в рану у него на плече, помазала мазью и перевязала.
Ты что делаешь девчонка? промычал патриций.
У меня на родине всегда так делают, я добра желаю, мелодичным голосом, на распев ответила девушка и мило улыбнулась, так, что на нее невозможно было сердится, а хотелось кое-чего другого.
В лазарете народу не много, лишь полтора десятка гастатов, так как видимо варвары тоже плюют в раны и девять всадников Кахира вскоре должны вступить в строй, ответил писарь и оставил Луция наедине со служанкой.
Занятие деревни, где из достойных строений, имеющих смысл были лишь: оплот воинов, святилище Эзуса и торговый рынок, учрежденный, вероятно, финикийцами или греками, произошло спокойно. Почти шесть сотен человек отправили в Патавий, для распределений среди других римских городов, а солдаты награбили 75 тысяч динариев, которых хватало лишь на выпивку. Свиту Луция пополнил раб-камердинер, в обязанности которого входило одевать господина и чистить доспехи, так как Аоиф делала это совершенно бездарно и её руки и ногти после занятий по хозяйству выглядели ужасно.
Строим первым делом грунтовую дорогу, распорядился патриций, стоя на крыльце оплота воина, построенного в виде корабля, так не понравившегося его жене, но являющегося культурной частью общества галлов и гельветов, с которыми ведется война в настоящее время. Рядом с ним стоял разведчик Деций Курий и тоже глядел на маленький городишко, в нем осталось лишь половина жителей, где-то шесть сотен человек.
Как тебе удалось проникнуть сюда? спросил Луций.
Я пришел с грузом тканей из Патавия, представился торговцем, местные женщины и девушки быстро расхватали ткани и я еще и хорошо заработал, а помог я Вам тем, что сказал, что римляне сражаются один на один. Полководец гельветов Таксимагул, сам из великанов, ростом ярда три, деревья руками выдирал из земли и играючи камни увесистые закидывал далеко, поверил мне. Сперва он на Вас крестьян отправил, чтобы поглядеть как Вы бьётесь, затем одну боевую группу, потом вторую, а сам быстро побежал и хотел тебя зарубить, вместе с конем и всеми товарищами44.