Давер был счастлив. Он в тот же день обратился к народу с речью, в которой сказал, что не считает себя каким-то особенным и для развития деметровской науки готов на всё. Его провожали, как первооткрывателя, хотя к тому времени экспедиций на Землю было предостаточно. Сам факт того, что такая важная особа совершает такой выдающийся поступок, только увеличивал доверие к правящей династии и Даверу.
Согласно плану, миссия отправлялась на три месяца; потом выяснилось, что придётся задержаться ещё на три, но Давер был только рад этому.
Спустя шесть месяцев он вернулся домой. Рогдалина, конечно, ждала его больше всех. Ей нетерпелось выйти замуж, родить детей и сделать Давера счастливейшим из людей. С самого начала девушка была уверена, что он вряд ли станет правителем: у Эмирхата уже был сын но жить в Тисильском дворце она и не мечтала. Рогдалина искала обычной жизни, полной любви и согласия, но этим замыслам не суждено было свершиться.
Давер, воплотивший заветное желание в реальность, возвратился совершенно иным человеком. Он стал сторониться людей, избегать шумных приёмов и весёлых праздников. Его обращение с родными было холодным. Эмирхат Шестнадцатый удовлетворил просьбу Давера и подарил ему небольшой особняк в одном из тихих районов столицы. Теперь он не держал прислуги, только несколько человек остались при нём. На пару лет забросил науку и преподавание. Все были удивлены его поведением, подозревали, что что-то случилось там, на Земле, а он не любил разговоров о «земной» жизни.
А через год Давер явился во Дворец и подписал Акт отречения от престола. Это был опасный, рискованный шаг, но уже никто не мог повлиять на Давера. Все приставали к нему с вопросами, ждали объяснений, он лишь пожимал плечами и повторял: «Так надо!» И его оставили в покое.
Эмирхат Семнадцатый уважал и любил дядю. Живое воображение подсказывало ему, что у Давера добрая натура, что не мог он просто так взять и обидеться на всё человечество.
С дядей были связаны самые яркие воспоминания. Племянник любил его, как отца, даже сильнее. Может быть, потому что чувствовал родственную душу или потому что видел его редко. И, разумеется, Эмирхат знал о путешествии, совершённом Давером в молодости. Именно эта старая история настроила Дамира на решительные действия. Но что делать теперь, когда он стал Государем? Этого молодой Эмирхат не знал и затем ехал к Даверу.
В тёмной зале отыскал он дядю. Тот сидел на табурете и читал. Из-за книги, которую мужчина держал в руках, не было видно лица. Эмирхат вошёл тихо, почти крадучись, но Давер уже заметил его присутствие.
Простите, я, возможно, не вовремя, начал Эмирхат, как бы извиняясь.
Государь это всегда вовремя! Как же я рад! Мы давно не виделись.
Сегодня я приехал за советом, дядя.
Что же это? У меня гость, а мы даже не присели! Добро пожаловать в мой уютный домик! Пройдём на кухню, показал налево.
Хорошо.
Давер суетился. За все эти годы (годы затворничества) у него почти никого не бывало, кроме иногда заезжавшего брата. На столе появились блюда и напитки, всё, что лежало для «особого случая». Наконец дядя сел.
Ты возмужал! А я на днях как раз вспоминал, как ты бегал за мной мальчишкой. Были времена, да!
Да, были, согласился Эмирхат.
Ты приехал по делу, я слушаю.
Меня привела к Вам серьёзная проблема. Ещё при жизни отца я решил отправиться на Землю. Для того прошёл подготовку. Мне казалось, что получится уговорить Государя, чтоб он разрешил мне, как Вам когда-то, но Государь умер. Теперь, когда до мечты осталась пара шагов, я вынужден отказаться от неё из-за нового титула.
Мы не можем ничего изменить, это воля Домуса.
Однако если бы Вы стали Эмирхатом, то я бы смог осуществить своё желание, Дамир надеялся на чудо.
В твоём случае будет правильнее отказаться от этой мечты.
Но ведь Вы не отказались.
С тех давних пор я уже не один раз пожалел об этом! произнёс дядя с печалью в голосе. И мне не хочется, чтобы то же случилось с тобой. Я знаю, что это такое.
Но разве Вы не следовали зову сердца? В своё время мой отец взял Вашу сторону. Сегодня Вы можете взять мою.
Твоё положение, дорогой племянник, сильно отличается от моего. Ты теперь Государь, а я как был вероятным кандидатом в правители, так и остался. Когда решился лететь, у Эмирхата был ты, и потому мне ничего другого не оставалось, как найти иную дорогу в жизни. У тебя всё по-другому, ты рождён, чтобы править. К тому же сейчас трон шаток, и тебе следует отражать не только внешние угрозы, но и внутренние.
А разве готовится смута?
Нет, но это только пока. Род Крастенечей до сих пор держит на нас обиду. Их следует опасаться.
Не проще ли отстранить их от дел?
Основания? Нет, врага нужно держать под присмотром.
Вы убедили меня, ответил племянник, сдавшись. Завтра я сообщу Майски.
Замечательно! Давер улыбнулся. Кстати, я хотел обсудить с тобой один вопрос.
Что за вопрос, дядя?
Это касается смерти твоего отца. В некоторой степени я виноват, начал Давер с сожалением.
В чём виноваты?
За день до гибели, перед тем, как возвратиться во Дворец, брат заехал ко мне и рассказал, что общался с тем самым профессором. Майски предсказал государственный переворот, а также то, что Крастенечи что-то замышляют. Эта новость убила твоего отца. Сначала я, признаюсь, ничего не понял, но потом, уже после его кончины, мне открылся весь ужас пророчества. Майски никогда не ошибается.
Но это же бред! Мои подданные уважают меня, никто из них не способен на такое!
Лидером революции будет не деметровец.
А кто же?
Землянка. Её зовут Кательса Ахматова, и она моя дочь.
Но у Вас нет детей.
В своё время я отказался от брака и создания семьи, но в моей жизни была любовь, настоящая любовь.
И все эти годы Вы скрывали это?
Я не ведал, что у меня есть дочь, но, когда узнал, устроился наблюдателем именно за тем городом. Я желал, чтобы никто о ней не знал, но некоторое время назад она исчезла, мать ищет её, но безуспешно. Твой отец, желая предотвратить угрозу, стал разыскивать её на Деметре, но не нашёл. Тогда он приехал ко мне и попросил уберечь Империю. Я обещал ему.
Если она не знает, кто она, можно ли ждать от неё опасности?
В том-то и дело, что девушка может стать куклой в руках Крастенечей.
Мы должны найти её первыми! произнёс Эмирхат, вставая.
Я догадываюсь, где её прячут. К слову, двое твоих подданных вершат государственные дела за твоей спиной.
С ними мы тоже разберёмся.
Какова будет участь моей дочери? Мне бы хотелось, чтоб она вернулась к матери.
После всего, что она увидела и услышала, возвращение невозможно.
Глава 5
Прошла неделя с тех пор, как Кательса «переехала» в Общественный дом. Ещё никогда в жизни она не была так несчастна. Дни, однообразные и скучные, тянулись долго.
Здесь были все условия для проживания человека, но Кательсе не понравилось тут с самого начала. А ещё со временем стало казаться, что она попала сюда случайно, по ошибке. Уже много раз девушка объясняла, как зовут и кто она такая, но никто не понимал её речи. Везде: в коридоре, столовой, во дворе люди говорили на неведомом языке. Она просила бумагу и ручку, хотя бы карандаш, но бесполезно. Это было бесполезно!
День начинался с утренней зарядки. Все от мала до велика заходили в общую комнату, затем в помещении появлялась фигура тренера. Это был пожилой мужчина в отличной физической форме, и он, как и все, имел третий глаз. Кательса смогла привыкнуть ко всему, кроме глаза на лбу. Как только к ней подходил трёхглазый человек, девушку охватывал ужас, она хотела куда-то бежать, звать на помощь, кричать После того, как Кательса впервые увидела соседку по комнате, она потеряла сознание. Жар и бред продолжались два дня. Врачеватель, приглашённый заведующей, стал давать больной какие-то травы. В итоге она быстро поправилась, но её лицо всё равно осталось бледным.
После окончания упражнений и скромного завтрака все обитатели Дома шли в медицинский кабинет, где им ставили прививку. Зачем это делалось, Кательса не знала. Ей повезло: процедуру успели осуществить трижды. Почему-то всякий раз после укола ей становилось плохо: она начинала задыхалась и падала в обморок. Испуганная соседка звала врачевателя, который в течение трёх-четырёх часов пытался вернуть Кательсу в действительность. Учитывая данные обстоятельства, инъекцию заменили таблетками, которые не производили такого опасного эффекта.
«Неужели мне суждено погибнуть в этом странном месте? Молодой! Я ещё ничего не видела в жизни! А мама? Она не сможет без меня. Она говорила, что я единственное, что у неё есть. Так вот что имела мама в виду, когда просила запомнить!»
Все живущие в Доме люди легко смирились с уготованной долей, но Кательса была не из тех, кто быстро сдаётся. Несколько попыток бегства провалились: государственная охрана работала на славу. А сегодня Кательса ждала Клира. Девушка познакомилась с ним после болезни. Он один, в отличие от иных людей, был нормальным, двуглазым человеком и знал евразийский язык. Клир пообещал, что поможет ей выбраться в обмен на «пустяковую» услугу. Сказал, что обратится к влиятельным людям, но нужно время, и теперь Кательса надеялась на милость высоких господ.
«Он собирался прийти вечером, думала девушка, сидя в общей комнате. Клир должен дать ответ, и потому лучше быть ближе к входу». Не найдя, чем себя занять, Кательса стала расчёсывать свои великолепные локоны. Несколько мужских голосов послышалось вдали. Не успев заплести косу, Кательса, ещё не зная, кто идёт, встала и пошла навстречу. Высокий симпатичный мужчина в военной форме быстро подошёл к ней и резко взял за руку. Она, недовольная такой наглостью, повернулась к нему лицом и что увидела!
Уберите, уберите от меня это чудовище! Дьявол! девушка громко закричала.
Жители Дома, услышав крик, разбежались по комнатам. Кательса побежала прочь. Она ещё не успела осознать происходящее; инстинкт приказывал: «Беги!» и девушка подчинялась ему, а не разуму.
Кательса уже преодолела коридор и приёмную. Теперь она спускалась с крыльца. Страх был настолько силён, что девушка мчалась вперёд и не смотрела под ноги. Ещё чуть-чуть и споткнулась бы, растянулась, но Кательса, сама того не ожидая, словно пролетела над пятью последними ступенями.
Эмирхат размеренным шагом следовал за ней: он был уверен в охране, и ему было некуда спешить. «От неё всего можно ожидать! Она смелая, дерзкая, бесстрашная и красивая. Хотя нет, я не могу сказать, что она красивая: я не успел разглядеть её хорошенько. Наверное, все смутьяны такие. Нельзя допустить, чтобы из-за неё с моей Империей что-то случилось. Единственный способ спасти мой народ уничтожить землянку, но одного оскорбления для того мало. А как же человеческие законы, законы морали, справедливость наконец? Но ведь никто и не узнает об её смерти, как и о появлении. А совесть? Как же с ней-то быть?»
Добежав до середины двора, девушка оглянулась и заметила улыбающегося мужчину лет тридцати. Давер протянул руки вперёд.
Помогите, спасите меня! Кательса со слезами бросилась в его объятия. Это чудовище догонит меня! Помогите!
Отец впервые прижал дочь к себе, начал было успокаивать:
Этот человек не обидит тебя! Я его знаю, тебе нечего бояться, произнёс он тихо.
Нет, вы, вы все ничего не понимаете! она продолжала плакать. Я землянка! Мой отец земной мужчина, а мать земная женщина! Верните меня домой! с этими словами Кательса вырвалась из рук Давера и побежала в сторону ворот.
Государственные охранники приготовили оружие и только ждали приказа. Неожиданно для всех раздался оглушительный выстрел, и землянка упала на мягкую траву. Давер что есть силы бежит к ней. Он хочет понять, куда попала пуля и смертельна ли рана. «Это было бы очень жестоко, думалось отцу, в один день найти и потерять единственного ребёнка. Смилуйся, Великий Домус! Спаси мою девочку! Я никогда и ни о чём не просил тебя, так помоги мне сейчас!»
Кательса лежит с закрытыми глазами. Ветер теребит её огненно-рыжие волосы и сушит лицо, мокрое от холодных слёз. У девушки больше нет сил. Она не понимает, сон это или явь, вокруг ещё слышны чьи-то голоса. Всё перемешалось в голове, и теперь Кательса жалеет лишь о том, что осталась жива, а значит, страдания и издевательства продолжатся.
Эмирхат, польщённый результатом, подходит к дяде, желая посмотреть на лицо жертвы. Видя, что землянка ранена, к тому же потеряла сознание, Дамир догадывается, что погорячился, что это уже слишком даже для него. Хотя, с другой стороны, Кательса могла и через забор перепрыгнуть, а он всего лишь «подрезал ей крылья». Естественно, Эмирхат продолжает делать вид, что всё по плану, так и надо, но в глубине души он начинает жалеть о случившемся.
Ты чуть не убил её, яростно замечает Давер.
Она заслужила! отвечает Дамир сурово. Охрана, погрузите её в карету!
Трое мужчин, поклонившись, приближаются к раненой. В ту же минуту появляется заведующая.
Что такое? Кто стрелял? Куда вы её тащите?
Добрый вечер, мадаме, отзывается Давер. Девушка хотела сбежать, и потому Эмирхату пришлось применить оружие.
Вы забираете её? С такой раной? Она потеряет много крови и умрёт в дороге. Нужно остановить кровотечение.
Все смотрят на Эмирхата: как он скажет, так и будет. Дамир, считая себя виноватым и проклиная свой поступок, отвечает:
Делайте, только быстрее. Нам нужно успеть до ночи.
Государь! Поймите меня правильно. У меня распоряжение, я не могу отдать Рогнеду, даже несмотря на то, что Вы наш Эмирхат. Я за каждого здесь в ответе. И мадаме Лизабет будет сердита на меня, заведующая исполняла свои обязанности.
Делайте всё, что необходимо, а девушка поедет с нами. Я надеюсь, Вы не забыли, кому служите? в его голосе послышались властные ноты. Прежде всего, Вы должны подчиняться мне и только потом членам моей семьи. Это ясно?
Да, Государь.
Через полчаса Давер и Дамир ехали в карете. Дорога была пуста, кругом тихо и темно. По обеим сторонам горят фонари. Изредка раздаётся собачий лай, но почти сразу же умолкает: хозяин выходит во двор, грозит пальцем и животное прячется в будку.
Разговор не клеится, каждый смотрит в окна кареты и думает о своём. Дамир не желает признавать собственную неправоту, гордость не позволяет ему, а Давер всё ещё сердится.
Кательса спит, но даже во сне она мила. Краски потихоньку оживают на лице, дыхание и пульс становятся ровными и спокойными. Эмирхат (всё-таки сердце не камень) берёт девушку за руку. Холод её ладони обжигает его горячую ладонь. В это самое мгновение Дамир испытывает доселе неведомое ему чувство. До настоящей секунды мужчина и не подозревал, что руки могут быть такими ледяными и безжизненными. А кто виноват в этом? И почему ему стыдно? Эмирхат отпускает её ладонь.
Одного не пойму: зачем ты стрелял? А если бы она, не дай Домус, умерла? Что было бы тогда?
Я не пожалел бы об этом, Эмирхат отвечал так со злости, на самом деле он считал по-другому.
Перестань! Ты не можешь думать подобным образом. Ты, как никто другой, должен знать цену жизни.
В любом случае она преступница. Я намерен оградить её от общества.
Это неправильно, возразил Давер. Она всё-таки моя дочь и твоя сестра. Ты обязан защищать её.
У меня только одна сестра это Нинель. Ладно, откликнулся Эмирхат и вытянул руку вперёд. Давайте посчитаем, сколько государственных преступлений она совершила. Во-первых, оскорбление Государя.
Она не знала, что ты Государь. И на её месте я вообще стал бы драться.
Хорошо, ответил Эмирхат. Положим, это не в счёт. А второе преступление?