Иди на голос
Анна Мегенберг
Автор песен Тэм Гринхилл
Иллюстратор Алена Воеводина (ragerat)
Дизайнер обложки Алена Воеводина (ragerat)
© Анна Мегенберг, 2024
© Алена Воеводина (ragerat), иллюстрации, 2024
© Алена Воеводина (ragerat), дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0062-6898-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Иди на голос, Лейла. Иди на голос».
Она шла на голос там, где могла идти. Чаще приходилось ползти обдирая ногти и колени, оскальзываясь на покрытых слизью камнях, хватая ртом спёртый пещерный воздух, тщетно вглядываясь в окружавший её кромешный мрак. Тьма давила на ставшие бесполезными глаза такая густая, что нельзя было разглядеть собственную руку, даже поднеся её вплотную к лицу.
Хоть бы факел какой, или свечу, или хотя бы лучину что-нибудь, способное породить хоть один лучик света! Но света не было. Единственное, что бросало вызов бесконечной ночи это раздающийся где-то впереди голос, на который ей надо было идти.
«Только не умолкай!» мысленно взмолилась Лейла, поскользнувшись в очередной раз и распластавшись на полу чего? Лаза, туннеля, коридора? Что она будет делать, если последний путеводитель оставит её?
Но голос и не думал умолкать. Сильный и звучный, он упорно звал Лейлу вперёд.
Знать бы только, вперёд это куда?
Княжеский воин
Город был взят ещё полгода назад. Тела князя и двух его сыновей вывесили на всеобщее обозрение под шпилем надвратной башни, и они висели там до тех пор, пока вороны и непогода не совлекли с костей последние клочки плоти. Жители окрестных деревень ждали, что вот-вот над стенами взовьётся пламя, но предавать древнюю столицу огню захватчики не спешили. Вместо этого город стал отстраиваться с такой быстротой, на какую только были способны согнанные со всех концов страны каменщики.
Брат Лейлы тоже должен был быть там, но удача в кои-то веки повернулась к нему лицом. Как ему удалось сбежать Лейла не спрашивала. Когда Андрис ввалился в дом, бледный, как мертвец, и приказал: «Собирайся!», она подчинилась без лишних вопросов. С двумя узлами, по одному на каждого, они бежали ночью, как воры. На вопрос Лейлы о том, куда же они направляются, Андрис загадочно ответил: «В леса».
И снова Лейла покорилась, предоставив всё воле и разумению брата. Брат был умный, куда умнее большинства людей, которых знала Лейла: мало того, что Андрис был мастер по камню, часто уезжал в город, а два лета назад ездил в столицу строить дом тамошнему сильному человеку он мог даже читать по-писаному, если буквы были достаточно большими, и, подписываясь, ставил не крестик, а выводил своё имя полностью. Если бы не Андрис, Лейла и понятия не имела бы о том, откуда взялась эта напасть странные северяне, не говорящие по-человечески, а только болтающие между собой на каком-то птичьем языке. Оказалось, что война шла уже давно только Лейла, живущая в своём мире, ограниченном кухонной печью да огородом, ничего об этом не слышала. Андрис говорил, что северяне пришли откуда-то издалека, за тысячу лиг, и что сначала они забирали себе другие земли, а теперь вот дошло дело и до них.
Зачем северянам понадобилось столько земли и почему для этого нужно было затевать войну, объяснить не мог даже Андрис, и Лейла пребывала в недоумении. Ладно бы они эту землю пахали и растили на ней хлеб, как все добрые люди, так нет же, им это, похоже, без надобности. Старики говорили Лейла слышала собственными ушами что северяне идут к морю, туда, откуда на кораблях увозят хлеб, а назад привозят богатые товары. Верить этому или нет, Лейла не знала. До моря было далеко дальше, чем до соседнего села, дальше даже, чем до столицы, и что там делать честному человеку, Лейла не представляла. Да и корабля она никогда в глаза не видела если, конечно, не считать речных лодчонок, на которых деревенские переплывали на остров, где водилась прорва синей ягоды. Врут, наверное, старики.
Зачем идти в лес, Лейла поняла и без Андрисовых объяснений. Пожалуй, сама она сделала бы ноги ещё раньше уж больно страшно стало в округе после того, как князь, которого обложили в столице, как барсука в норе, всё-таки открыл городские ворота. В их деревню уже два раза наведывались конники много ражих парней на сытых лошадях и с железными пиками. Лейла, не помня себя, пряталась в огороде, в выкопанном братом тайном погребе, слушая, как в доме летит с полок посуда и переговариваются на своём непонятном языке налётчики. Да что посуда миски-то с кружками дело наживное, а вот то, что скотину увели беда так беда. Корову свою Рыжуху Лейла любила, даже разговаривала с ней, как с человеком, а перед дойкой всегда разводила ей курево от мошки и подмывала вымя тёплой водой. Когда к скотине с добром, и она отвечает тем же. Разумной, ласковой Рыжухи было жалко до слёз, да и без молока приходилось туго ни тебе маслица, ни простокваши забелить похлёбку, да к тому же Лейла молоком, случалось, и приторговывала. Кур тоже забрали и всех поросят а ведь Лейла любовно откармливала их парными отрубями и брюквой! При мысли о том, что её поросят сожрёт северянская солдатня, хотелось реветь белугой.
Да что поросята! Лейле ещё повезло оба раза её убежище осталось необнаруженным. А вот подружку её, смешливую черноволосую Майю, северяне нашли и учинили с ней такое, что и сказать-то язык не повернётся. А в деревне по соседству, говорят, сожгли заживо целую семью мать и троих ребятишек за то, что женщина не пожелала отдать последнюю козу. Козу всё равно забрали, а хозяйку с детьми втолкнули в дом, заложили дверь снаружи, да и подожгли с четырёх углов. Лейле рассказала об этом соседка, а той ещё кто-то. Такие вот дела теперь творились, и когда всему этому конец можно было только гадать.
Поэтому Лейла была только рада сбежать куда подальше хоть бы и в лес, туда северяне авось не полезут. В конце концов, лес ну что лес? Чай, не омут, не потонешь. Лес, он ведь, глядишь, и прокормит где грибами, где ягодой, а Андрис при случае, может, и дичи добудет. Пока лето, можно жить и в землянке, а к осени они срубили бы себе какой-никакой домишко. С топором да долотом Лейла обращаться умела не хуже брата. Ничего, и в лесу прожить можно.
Они с братом шли всю ночь, а потом ещё весь день поначалу чуть ли не ползком, перебежками, пугаясь каждого куста, но потом осмелели. За неполные сутки отдохнуть пришлось только один раз когда на пути попался чистый холодный ручей, из которого можно было напиться и набрать воды про запас. А затем снова в путь, по лесному бездорожью, потому что проторенных троп Андрис старательно избегал. Лейла ступала за братом след в след, ожесточённо отмахиваясь от комаров и звучно хлопая себя по голой шее. Когда обычный лесной полумрак сгустился, а вершины деревьев зазолотились, Андрис бросил свой тюк на землю и скомандовал:
Спать!
И Лейла тут же уснула на жёсткой сырой земле так крепко она не спала и дома возле печки. Уж на что она привычна к работе, кажется хоть в соху пряги вместо лошади, а побегай-ка цельный день по лесу, да ещё с узлом за спиной все ноги собьёшь да спину наломаешь. Сон обволакивал её, затягивал, как трясинная подушка на болоте, куда она, бывало, ходила за клюквой, и уже померещились родные бревенчатые стены, и мама живая-здоровая, как будто не схоронили её ещё четыре зимы назад сидела, улыбаясь, возле огня
Поднимайсь! проревело над ухом, и Лейла почувствовала, как сильные руки хватают её, точно тряпичную куклу, и рывком тянут вверх. Кому говорю!
Грубо оборванный сон уходил медленно, по капле, и голова у Лейлы гудела, точно литой колокол. Перед ослеплёнными огнём глазами расплывались два неверных силуэта.
Кто такие? Чего здесь забыли? спросил второй голос, не такой рявкающий, как первый, и вроде бы моложе.
Мы ничего мы на ночлег! это уже брат. Голос хриплый со сна и дрожит, как заячий хвост. Мы плохого не делали!
На ночлег, говоришь, в грубом голосе прозвучали недобрые нотки. И с чего же тебе посередь леса ночевать охота припала?
Мы мы, м-мы, м-мы
По-моему, врёшь ты, братец, второй заговорил с лаской, от которой волосы у Лейлы встали бы дыбом, если бы не были плотно стянуты в косу. Разнюхать пришёл, где прячемся? Ну так плохой из тебя подглядчик вышел, голуба моя. Совсем никудышный.
Я н-не
Говори толком! прикрикнул первый! Или не выдержу, проверю, какого цвета у тебя кишки!
От этих слов Лейла чуть не шмякнулась на землю кулём.
Добрый человек! пискнула она. Погоди, не горячись, дай слово молвить!
Лейла так и не поняла, чем парень был ошарашен сильнее тем, что его назвали добрым человеком или же тем, что вдруг заговорила баба.
Крестьяне мы, пользуясь повисшей тишиной, зачастила Лейла. Тут ежели к полудню идти, за лесом река будет, а в излучине аккурат наша деревня и есть
Тьфу, дура! ожил вдруг Андрис. «Крестьяне»! Это ты всю жизнь свиней пасла, а я в городе самому князю палаты строил!
Помолчи, лениво приказал ему второй, тот, который помоложе. У бабы у твоей язык получше подвешен.
Я не баба, разуверила их Лейла. Ой, что говорю! Не его, то есть, баба. Сестра я ему, на пять зим моложе. Он правду говорит, он учёный, он по камню работает, по дереву тоже может. А моё дело известное подать, принять, обстирать, ну там, скотину обиходить, за огородом приглядеть, воды принести
Короче! нетерпеливо прервал её первый. Лейла поняла, что опять говорит что-то не то, и густо залилась краской.
Простите, добрые люди, я с господами важными говорить не учёная, скороговоркой призналась она. Так вот, деревеньку нашу северяне
Пожгли, что ли?
Нет, не пожгли пока, мотнула головой Лейла. Курей забрали, овец, свиней, зерно, пшеницу повытоптали, но не жгли покамест. А что нам ждать, что ли? Ну мы, известное дело ветром подпоясались, да и в путь.
Ветром, говоришь выразительно молвил первый, поведя рукой в сторону их с Андрисом узлов.
А, это Ну так известное дело хлебушка с собой прихватить надо, да сальца у меня ещё добрый шматок оставался, да соли чуть-чуть, да огурчики на крайней грядке поспели. Не им же оставлять! Да и в дороге как без еды-то? Ты ж сам вроде воеводы, как же не понимаешь?
Парни расхохотались.
Да, Альвин, как же ты так-то? сквозь смех поинтересовался второй, хлопнув товарища по плечу.
Лейла не поняла, над чем они смеются, но решила, что над ней и над её узлами со снедью. Вот ведь мужичьё недомысленное, даром что оружные ходят! То, что они не из господ, хоть и воины, Лейла уже поняла, но вывод свой благоразумно оставила при себе.
Зря смеёшься, добрый человек, с обидой в голосе заявила она. Еда, она, знаешь, рук не оттянет.
Это точно, согласился тот, которого звали Альвин. Сало есть, говоришь?
Лейла кивнула, уже хорошо понимая, куда ветер дует. Ну что ж, и на том спасибо. Лучше уж поросячье сало отдать, чем если с тебя самого сало срежут.
Подбирайте, скомандовал Альвин, кивком указав на их с Андрисом сиротливые узлы. К воеводе пойдём.
Кулак, всё это время сжимавший кишки, слегка разжался, и Лейла вздохнула почти свободно. Убивать вроде бы раздумали. Похоже, тут всё решает этот самый воевода, к которому их и ведут. Ох, лишенько! А ну как не поверит им воевода?
***
Воевода, видно, забрался далёко, в самый урман. В такую чащобу не забрёл бы никакой охотник, хотя зверьё тут наверняка водилось вкусное и жирное. Лейла спешила за Альвином, едва не утыкаясь ему в спину, торопливо переставляла усталые ноги, боясь отстать в урмане не было и намёка на тропинку, и Альвин вёл их по каким-то своим, одному ему известным приметам.
Наверное, Лейла задремала на ходу во всяком случае, она упустила момент, когда чаща вокруг расступилась, и перед ней засияли костры.
Стой, кто идёт?
Не видишь, что ли, глаза повылазили?
Поговори у меня, Осберт! Сказано было отвечать, как положено!
Пропусти лучше. Дело у нас. К воеводе.
Смотри, доложу! Настоишься за такие дела на часах!
Ладно, ладно, уйди с дороги, отмахнулся Осберт. Раскулдыкался! А вы что нога за ногу тащитесь? это уже Андрису с Лейлой. Шевелитесь, мухи сонные!
И Лейла покорно затрусила вперёд.
***
Эти люди не лазутчики.
Лейла не сразу осмелилась поднять взгляд на того, кто произнёс эти слова, прозвучавшие в её ушах музыкой. Стоило этому человеку заговорить и Альвин с Осбертом, да и все остальные, тесно окружившие её и Андриса, тут же замолчали и расступились. Лейла подумала, что этот человек привык приказывать и привык, что его приказам немедленно подчиняются.
Посмотри на меня.
Лейла подняла голову и тут же отвела взгляд в сторону.
Не бойся.
Она и не боится, хохотнул Осберт. Это брат у неё по недосмотру парнем родился!
Воевода даже не раскрыл рта, только бросил на болтуна взгляд и Осберт умолк, как печёный поросёнок, которому в рот запихнули яблоко. Лейла с трудом подавила улыбку. Так тебе и надо, дубина стоеросовая. Да Андрис раз во сто умнее тебя, а что сегодня оплошал так немудрено: поди-ка соберись с мыслями, когда тебе в лицо тычут факелом, а в спину копьём! Молодец воевода.
Тебе и твоему брату я разрешаю остаться, снова заговорил воевода. Ты будешь при кухне стряпухой.
От радости Лейла позабыла держать голову опущенной и впервые взглянула воеводе прямо в лицо.
Вот уж чего Лейла не ожидала, так это того, что воевода окажется таким молодым. Он был от силы зимы на три старше Андриса, хотя светлая борода и прибавляла возраста. Только сейчас Лейла заметила, что из всех мужчин Андрис был тут единственным безбородым по крайней мере, насколько хватало глаз.
А ещё воевода был высоким на добрых полголовы выше Андриса, а уж о Лейле и говорить нечего. Шлема на голове не было, но в нагрудных пластинах доспеха отражался огонь, а на богато изукрашенном поясе висели ножны с мечом. Но будь он даже босой и одет в робу, Лейла всё равно нутром бы почуяла, что это птица другого полёта не чета им, деревенским, не чета даже немногим виденным ею городским, и уж, ясное дело, не чета этим олухам Осберту и Альвину.
Настоящего воина видать за версту даже ей, неучёной деревенщине.
А мне что прикажешь, воевода?
Поглощённая своими мыслями, Лейла не сразу сообразила, что это подал голос Андрис.
И тебе дело найдётся, невозмутимо ответил воевода. Стрелять научим. Если повезёт, то и меч себе раздобудешь. А пока землянками займёшься, там работы непочатый край. Крыши дёрном обложишь, щели законопатишь, да ещё и печки сложить надо зима не за горами.
Ай, спасибо тебе, воевода! обрадовался Андрис. Кланяйся, дура! зашипел он Лейле в ухо.
Та поспешно согнулась в поясе.
Только вот жалобу до тебя имеем!
От ужаса Лейла чуть не ткнулась носом в землю. Ой, что сейчас будет! Что Андрис творит? Вот осерчает воевода да и прогонит их к лешему!
Но воевода лишь поинтересовался всё таким же ровным голосом:
Что у тебя за жалоба?
Да вот они Андрис ткнул пальцем в сторону Альвина с Осбертом хлеб отобрали и сало! Последнее, трудом нажитое
Воевода сделал знак рукой и Альвин и Осберт выросли перед ним, как из-под земли.
Снова, значит, за старое взялись.
Ражие парни молчали, только Осберт ковырял землю носком сапога.
Копья!
Лейла не поняла, что он имеет в виду, но Альвин с Осбертом, видно, поняли молча, по-прежнему без единого звука, протянули свои копья двум воинам, стоявшим позади воеводы.
Воин не бывает вором.
Так ведь все ж
Мой воин не бывает.
Не гони, воевода! взмолился Альвин, кидаясь на колени. Воевода брезгливо посторонился. Что хочешь делай, только не гони! Оставь при себе!
Воевода молча сделал шаг прочь, но перед тем, как выйти из круга костра, всё же обернулся.