Ари рыкнул что-то нечленораздельное, но аримане, стоявшие на берегу, его поняли и быстро погрузились в лодки. Вскоре, обогнув северный мыс, они с попутным ветром устремились вдоль побережья на юг, к теплу и солнечному раздолью, хоть и несколько затемнённому полупрозрачной пеленой, появившейся в день, когда вся Земля вздрогнула от чудовищного взрыва. Под ритмичное похлопывание небольшого трапециевидного паруса Ари предался воспоминаниям. После пробуждения от последнего по счёту Сна не сразу аримане, их дети, признали главенство драконов. Много стало ариман. Тысячи тысяч, а может, и больше. Но большинство из них, забросив в пыльные чуланы мечи и щиты, луки и стрелы, занялись выращиванием риса и чумизы, чая и красного карпа. Среди них появились купцы и богатые аримане мандарины. Особенно прибыльным делом стало выращивание тутовых деревьев и получение шёлка. Именно эти занятия дали толчок к развитию торговли как внутри провинций Аримии, так и в пределах, где жили варвары. Быстрыми темпами развивались животноводство, пчеловодство. Большим подспорьем стал речной и морской промыслы. Да, драконы многое проспали. Аримане давно поделились на очень богатых, которых, конечно, было меньшинство, более-менее зажиточных и бедняков, которых, было больше всех.
Он вспомнил, как их, драконов, встретили в первом же селении, где главным был старейшина Хань-Ли. С трудом старшина и старики селения признали в драконах их бывших учителей и наставников. Когда старшина собрал народ на главной площади селения, далеко не все аримане смотрели на драконов с должным вожделением и почитанием. Часть жителей, стоявших особняком и одетых в расписные шёлковые халаты, о чём-то всё время перешептывались между собой. Из толпы же бедняков, напротив, неслись радостные крики: каким-то шестым чувством бедняки поняли, что приходит пора перемен. У многих из них, особенно молодых ариман, глаза радостно блестели, а когда они косо посматривали в сторону мандаринов и примкнувших к ним приближённым, то в их глазах появлялась ярость, что не укрылось от глаз многомудрого правителя Ари. Он грозно рыкнул в сторону мандаринов, и драконы тотчас же прогнали их с площади, что вызвало настоящий восторженный рёв толпы. А потом произошло невероятное: сначала один, другой, а затем и все аримане опустились на колени. Они признали власть Ари, они готовы были повиноваться ему! Не зря, пока толпа собиралась на площади, старики что-то шептали на ухо своим сыновьям и внукам. Теперь все знали, кто явился перед ними.
Ари простёр руку над преклонившими колени:
Старики, женщины и дети! Встаньте и вернитесь к своим очагам.
Дождавшись их ухода, Ари заговорил:
Дети мои! Жадные и жалкие мандарины превратили вас в рабочий скот. Они первыми забыли мои заветы быть воинами, а не торговцами, и идти на север и запад, завоёвывая новые земли, а не держаться за тугие кошели с золотом. Так больше не будет! Я, Великий и Непобедимый Ари, призываю вас в свою армию, чтобы начать освобождение Аримии, которую я создал и которая называется моим именем, от богатых и подлых трусов, предавших мои заветы.
Толпа исступлённо заревела:
Веди нас! Веди нас, Великий Ари! Мы с тобой!
Больше ста воинов встали под его руку в этом селении. И послал он их вместе со своими подданными в дома мандаринов, и вскоре у его ног образовалась целая гора оружия: от простых пращей до золочёных луков и стрел. В этой куче оказались и богато украшенные ножи и палаши, и простые топоры, и даже кнуты. Больше десяти туго набитых золотом, серебром и драгоценными камнями мешочков тоже упали к ногам правителя Ари. Но уже успели напуганные и обозлённые мандарины разослать гонцов во все стороны. В ближних и дальних селениях начали собираться отряды, которые вскоре слились в огромную армию, готовую растерзать, убить или пленить пришельцев, выдававших себя за учителей и наставников ариман. Мандарины почувствовали угрозу для себя и поэтому не скупились на снаряжение этой армии. Дракон Масс с двумя воинами из числа ариман вёл постоянную разведку и, в конце концов, доложил повелителю Ари, что к селению направляется армия в несколько тысяч воинов. Из селения исчезли и мандарины, и старейшина Хань Ли. Ни на одном из воинов Ари, если не считать драконов, не было польги. Давно разучились аримане делать кольчуги. И мандарины были первыми, кто запретил это ремесло среди простого народа. Лишь стражникам мандаринов разрешалось носить польгу. Оружия не хватило даже на половину воинов. И тогда оружием стали серпы, трёхзубые остроги и просто заостренные колья.
Ари, семь его драконов и всего лишь сто воинов-ариман взобрались на холм, находящийся за селением, и выстроились там в длинную шеренгу. Но напротив них в пологой долине уже выстраивались десятки, сотни таких шеренг. Ари, посмотрев в сторону своих противников, хищно осклабился. Мандарины, конечно, сильно постарались, чтобы за такое короткое время собрать несколько тысяч ариман.. Но они не были воинами. Лишь на нескольких из них были надеты кольчуги. Лишь немногие из них держали в руках палаши, луки и стрелы. Остальные «воины» сжимали в руках заостренные колья. Скорее всего, мандарины пожадничали или побоялись вооружить народ более добротным оружием.
Солнце светило в спины воинству Ари и било в глаза рати противника. Настоящими исполинами выглядели драконы в жидкой шеренге защитников. И настоящим исполином среди исполинов выглядел предводитель Ари. Его польга переливалась в тусклых лучах солнца и невольно приковывала внимание его противников. А среди воинов, насильно пригнанных сюда ман-даринами, уже побежал ропот. Не все, не все они забыли, чьи они сыны, кто был Отцом и Повелителем их предков и на кого мандарины, эти беспощадные богачи пытаются их натравить.
Приближённые к мандаринам тысяцкие метались перед строями своих отрядов, пытаясь двинуть эту массу на жалкую шеренгу бунтарей-ариман, подбитых на бунт странными чужаками, но никто не трогался с места. Даже сотники и десятники, огрызаясь на свирепые окрики тысяцких, не двигались с места. И тогда Ари, дав знак своим, чтобы они оставались на месте, пошёл вперёд один. И по мере того, как он приближался к передним шеренгам наёмников, те всё больше и больше пятились назад. Ари вступил в образовавшийся полукруг и поднял руку. Нависла гнетущая тишина. И в этот момент один из тысяцких, выполняя приказ мандаринов, дико закричав, кинулся на Ари с высоко поднятым палашом. И вот когда ретивый ариманин собирался уже опустить палаш на голову дракона, Ари, молниеносно выхватив свою саблю, отсёк руку с палашом и, сбив хвостом ариманина с ног, приставил острие сабли к горлу напавшего на него ариманина:
Я обещал, что вернусь к вам, дети мои. И я вернулся!
Строй наёмников давно сломался, они сбились в толпу и с ужасом смотрели на поверженного тысяцкого, истекающего кровью. А Ари, грозно посмотрев в сторону двух других тысяцких, взревел:
Вы попали в неволю и кабалу к богатым и жадным соотечественникам, которые драли с вас десять шкур. Я, Великий и Непобедимый Ари, ваш отец и основатель Аримии, освобождаю вас из неволи.
Из тысяч глоток вырвался радостный вопль. Многие из наёмников стали бросать на землю оружие. Ари вновь властно поднял руку:
А вот оружие вам ещё пригодится. Отныне я объявляю вас воинами Аримии. Моими воинами! Теперь богачи будут работать на вас. Они заплатят за унижения, нанесённые вам. Они оплатят все расходы на вооружение нашей армии. Обещаю, вы станете такими же непобедимыми, как и я!
Слова их повелителя разожгли в сердцах ариман такой огонь, что ревущая толпа быстро изловила не только двух, пытавшихся убежать тысяцких, но даже сотников. Ари спокойно отнёсся к расправе ариман над двумя тысяцкими, верными холуями мандаринов, но сотников убивать не дал.
Отпустите их. Они сейчас пойдут к своим мандаринам и скажут им: пусть готовят золото и серебро на нужды армии. Не послушаются голова с плеч!
Так в течение нескольких месяцев в Восточной Аримии удалось создать такую армию, о которой мечтал Ари. Ещё тысячи и тысячи новых воинов вступили в неё. Такой армии не были страшны и северные великаны с их маленькими племенами бледнолицых людей. Драконы были хорошими воинами, и они каждый день учили бывших рыбаков и крестьян воинскому искусству. Правда, оставался вопрос: кого эта армия будет побеждать. Варвары, которые жили на Лему и островах вдоль Срединного континента, почти поголовно погибли от Большой волны. До северных великанов и их детей было ох как далеко. Ещё когда в распоряжении драконов были их летающие лио-ди, они поняли, что Аримия находится на самом краю огромного незаселённого континента. Правда, у Ари был зуб на тех волосатых существ, что убили целую дюжину драконов перед самой последней спячкой. Но их Ари в расчёт не брал. С ними его воинство быстро расправится. Спячка восстанавливала силы и молодость драконов, но не слишком укрепляла память. И всё же Ари смутно помнил, что на этой планете, кроме северных великанов, были и другие белые великаны. Да, да, одного из них его воины даже убили где-то в горах. Но где они сейчас и враги они или друзья его заклятых врагов он не знал. Но он знал другое. Нужно крепить армию, двигаться на запад и север от Аримии, подчиняя своему влиянию все глубинные территории страны. Много, слишком много развелось продажных торгашей, предпочитающих торговать, а не воевать, копить свои богатства и строить дворцы и не исполнять волю Повелителя.
В течение нескольких лет многочисленные отряды Великого Ари огнём и мечом прошлись по всей стране, принуждая мандаринов покориться воле Повелителя. Нет, он не стал их уничтожать. Зачем? Кто-то должен же был кормить, одевать и вооружать его армию. Отныне каждый удел мандаринов облагался данью. Воины Аримии теперь были прекрасно экипированы, накормлены, одеты. Они были готовы умереть за своего любимого вождя в любую секунду. Он освободил их от гнёта мандаринов, он вдохнул в них новую жизнь, и они боготворили его. К концу четвёртого года после пробуждения драконов от Сна армия ариманов подошла к пограничной реке Ху и стала лагерем на её правом берегу в том месте, где река делала огромную петлю, сначала направляясь на север, затем на восток, а потом круто изгибаясь к югу. Сюда со всей Аримии начали стекаться караваны из ослов и верблюдов, гружёные продуктами, плотницкими инструментами, одеждой и оружием.
Часто выходил Ари на берег реки с жёлтыми водами и зорко всматривался в противоположный берег. Но берег всегда был пустынен. Ни глаза, ни нос, ни уши дракона не чувствовали опасности, и с каждым днём в нём крепла уверенность в том, что никто не помешает его армии пересечь эту водную преграду и повести своих воинов на главную в его жизни битву.
ГЛАВА 7
Тарх со вздохом кинул взгляд на ту сторону улицы, где находился загон с лошами и так качнул мехами, что угли в горне занялись сине-красным огнём.
Полегче, внучек, полегче, а то перекалится железяка.
Свар наконец вытащил заготовку из горна и перед тем, как приступить к ковке лемеха рала, буркнул:
Иди уж. Вон, зовут тебя сорванцы.
Радостно гикнув, Тарх на секунду прижался к пахнущей железом груди старика и помчался к загону, чтобы успеть выбрать себе лошу. Сегодня с несколькими парнями была его очередь идти в ночное. Табун лошей у русенов был уже таким большим, что в ночное на пастбище отряжали не менее пяти ребят, чтобы смогли они уберечь животных от волков и нередких здесь косолапых. Лоши в загоне уже нетерпеливо пригарцовывали и всхрапывали, чувствуя, что вырвутся скоро на свободу, на вольные травы, на водопой у быстрой реки с тихими плёсами.
Горденя, Мирон, Федун и Житко уже разобрали и надели уздечки на своих скакунов, так что Тарху пришлось поторапливаться, чтобы не отстать от дру-зей. Лишь старых кляч да самых малых молочных жеребят оставляли в загоне. За ними свой уход был. Вскоре табун, понукаемый пастухами, помчался на новое пастбище, расположенное чуть ниже по течению реки. Так было заведено давно. Лоши не выедали траву до земли, а лишь «стригли» её, и через некоторое время на этом месте подходила отава вторая трава, и снова можно было пускать лошей на отдохнувшее пастбище.
А Свар доковал-таки разлапистый лемех плуга и, чуть подержав заготовку на воздухе, резко сунул её в деревянную кадь с водой. На сегодня дел он себе не планировал, да и день этот клонился к вечеру. Он ждал момента, когда от своих дел освободится его жена Лайда. Она по-прежнему каждый день гоношилась с девушками. На этот раз учила их какому-то мудрёному вязанию. Благодаря ему ворот, обшлага рубах приобретали новый, праздничный вид. Любо-дорого было одевать и носить такие рубахи. Ну и ещё была причина для молодых девах корпеть над вязаньем да шитьём: пришла пора ладить себе наряды нешуточные. Девки ведь на выданье были, вон как засматривались порой на крепких да молодых молодцев. Да и другая причина была крутиться им вокруг матушки Лайды: любили они слушать сказы лайдовы о случаях разных, о земле, где родились первые русены, о том, как ушла та земля в пучину морскую, как прилетали на землю русенов драконы огнедыщащие и как бились с ними молодцы племени.
Тара, его внучка, тоже была среди искусниц, но её голос редко был слышен среди смеха и разговоров подружек. Молчаливой была Тара, но уже все в городище знали силу целебную в ней. Любую хворь, любую болячку заговаривала, залечивала она. Кровь в ране останавливала одним взглядом. Укус змеиный зацеловывала так, что уходили русены и старые и молодые от неё ещё здоровее, чем были. Многому научила её Лайда. С каждой травинкой-былинкой она разговаривала, собирая в лукошко в нужный день, в нужный час. Её отвары и мази даже мёртвого могли поднять со смертного одра. Тогда, на заре человечества, не было такого понятия как ведьма, колдунья. Лечебное ремесло Тары ценилось всеми, и многие были ей благодарны за спасённое дитя, излечившуюся от хвороби лошу или соба, порванного медведем. Она и костоправом знатным стала, знала, какую мышцу растереть, чтобы человека не кособочило от перетруженности. Борейская чета души не чаяла во внучке, высшей отрадой она была для них.
Свар, не торопясь, дошёл до избы, где учительствовала жена, и остановился чуть не доходя до оконца, занавешенного цветной тряпицей. Видимо, в этот момент Лайда закончила рассказывать очередную интересную историю, и чей-то тоненький голосок, кажется Тоси, просил её ещё что-нибудь поведать девушкам. На этот раз Свар услышал из уст жены не сказ о прошлом, а философские рассуждения.
Я говорила вам, что каждый человек, даже в общине живя, волен свой путь жизни избрать, Лайда сделала паузу, видимо, помогая одной из девушек ловчее спицами работать, и тут же продолжила своим певучим неторопливым голосом, но слеп человек без познания. Пробуждение человека как человека в этом только и состоит. Дитя человеческое, постигнув незнаемого, снова взирает на Веды, и снова долгом становится к жизни духовной стремление, а главой всех деяний становится совесть. Совести внимая, человек отторгает всё злое и несправедливое, и от этого совесть становится крепкой и непоколебимой, и вот оно его человеческое счастье, с познанья начатое. А в счастье и сам человек создаётся