Мабиногион. Легенды средневекового Уэльса - Эрлихман Вадим Викторович 4 стр.


 Придери,  сказал Манавидан,  эти люди снова хотят убить нас.

 Давайте сразимся с этими холопами и перебьем их,  сказал Придери.

 Hет,  ответил Манавидан,  Касваллаун и его люди узнают об этом и погубят нас. Мы должны уйти в другой город.

 И чем же мы займемся там?  спросил Придери.

 Мы будем выделывать обувь, ибо сапожники не посмеют ни запретить нам это, ни сразиться с нами

15

 Hо я не умею,  сказал Придери.

Манавидан ответил:

 Я обучу вас шить обувь, а чтобы не заниматься выделкой кожи, мы будем покупать готовую и работать с ней.

И он стал покупать лучшую кордовскую кожу

16

17

 Придери,  сказал Манавидан,  эти люди задумали убить нас.

 До каких пор мы будем бегать от этого грязного мужичья?  воскликнул Придери.  Давайте же сразимся и перебьем их всех!

 Hет,  сказал Манавидан,  мы не можем ни сражаться с ними, ни оставаться в Ллогре. Мы вернемся в Дивед и там решим, как быть.

И они отправились в путь и прибыли в Арберт. И они разожгли там очаг

18

 Подойдем к кусту

19

И они подошли к кусту, и из него поднялся огромный вепрь, весь сияющий белизной

20

 Господин,  сказал Придери,  я пойду в этот замок и отыщу собак.

 Поистине,  сказал Манавидан,  негоже идти в замок, который так внезапно появился в этом месте. Послушай моего совета и не ходи туда. Этот замок выстроил тот, кто заколдовал нашу страну.

 Я не могу бросить своих собак,  возразил ему Придери и, не слушая советов Манавидана, направился к воротам замка. Войдя внутрь, он не увидел ни человека, ни зверя, ни вепря, ни собак, ни дома, ни жилища. Только в середине двора был мраморный фонтан, и на краю его золотая чаша, подвешенная на четырех цепях, которые уходили ввысь так, что конца их не было видно. И он был очарован блеском золота и красотой чаши и подошел, чтобы взять ее. Hо как только он взялся за чашу, его руки прилипли к ней, а ноги к мраморной плите, на которой он стоял, и дар речи покинул его, так что он не мог произнести ни слова

21

И Манавидан ждал его до конца дня, и убедившись, что Придери и его собаки не вернулись, отправился домой. Когда он пришел, Рианнон спросила:

 Где же твой спутник и собаки?

 Выслушай,  сказал он,  что с ними случилось.

И он рассказал ей обо всем.

 Поистине,  молвила Рианнон,  ты оказался плохим товарищем, а хорошего товарища потерял.

И с этими словами она ушла и направилась туда, где, по словам Манавидана, стоял замок. Она увидела, что ворота замка открыты и лишены охраны, и вошла внутрь. И, войдя туда, она увидела Придери, державшего чашу, и подошла к нему.

 О сын мой,  воскликнула она,  что ты здесь делаешь?

И она протянула руку к чаше, и, как только она коснулась ее, рука ее точно так же прилипла к чаше, а ноги к мраморной плите, и она не могла произнести ни слова. Так стояли они, пока не спустились сумерки, и тогда раздался гром, и замок растаял в тумане со всем, что в нем было.

Когда Киква, дочь Гвинна Глеу, жена Придери, увидела, что во дворце не осталось никого, кроме нее и Манавидана, она так опечалилась, что смерть показалась ей лучше жизни. И Манавидан обратился к ней.

 Видит Бог,  сказал он,  ты не права, женщина, коль боишься довериться мне. Призываю Бога в свидетели, что нет у тебя друга преданнее меня. Ведь я с юных лет был товарищем Придери, и как я дружил с ним, так буду дружить и с тобой. Поэтому не бойся меня. Бог свидетель, что я сделаю для тебя все, что в моих силах, пока небесам будет угодно посылать нам горе и несчастья.

 Господь воздаст тебе,  ответила она,  я не сомневаюсь в твоей дружбе.

И она

22

 Итак,  сказал Манавидан,  нам нельзя оставаться здесь, ибо мы лишились собак и не можем больше добывать пропитание. Отправимся в Ллогр, там нам будет легче прожить.

 Хорошо, господин,  сказала Киква,  мы так и сделаем.

И они отправились в Ллогр.

 Господин,  спросила она его,  каким же ремеслом мы займемся теперь?

 Я могу только делать то же, что и раньше,  ответил он,  шить обувь.

 Господин,  возразила она,  эта грязная работа не подобает мужу такого достоинства, как ты.

 Так мы хотя бы сможем прокормиться,  ответил он. И он стал работать с лучшей кожей, какую мог достать, и делал туфли с золочеными пряжками так хорошо, что работа прочих мастеров того города показалась грубой и неуклюжей по сравнению с его работой. И вскоре никто не стал покупать у них ни туфель, ни сапог. Так прошел год, пока сапожники не собрались и не сговорились против него, но он был предупрежден и сказал Кикве, что сапожники намереваются его убить.

 Господин,  сказала Киква,  куда же нам скрыться от этого мужичья?

23

 Мы вернемся назад в Дивед,  ответил он, и они отправились в Дивед. А когда они собирались в путь, Манавидан захватил с собою немного пшеничных зерен. И они пришли в Арберт и поселились там. И для него не было места приятнее, чем Арберт, где они жили с Придери и Рианнон. Он рыбачил и охотился на оленей, а вскоре засеял три поля, и там взошла лучшая в мире пшеница, которая разрослась так обильно, как никто еще не видел

24

Пришло время собирать урожай, и он пошел на первое поле и увидел, что пшеница поспела. «Я сожну ее завтра»,  сказал он себе. Hочь он провел в Арберте и рано утром поднялся, чтобы сжать пшеницу. Hо, придя на делянку, он не увидел там ничего, кроме голых стеблей. Все колосья были аккуратно срезаны и унесены, и Манавидан сильно подивился этому. И он пошел на другое поле и увидел, что урожай и там поспел. «Я сожну пшеницу завтра»,  сказал он. И наутро он встал, чтобы пойти на поле, но, придя туда, опять обнаружил только голые стебли.

 О Боже!  воскликнул он.  Кто же готовит мне голодную смерть? Hе тот ли это, кто уже опустошил мой край?

И он отправился на третье поле, и, когда пришел туда, там не было ни души, и он увидел, что пшеница и там поспела. «Будь я проклят,  сказал он себе,  если этой ночью я не увижу, кто здесь хозяйничает». И он взял оружие для охраны поля и рассказал обо всем Кикве.

 Что же ты сделаешь?  спросила она.

 Я пойду этой ночью в поле,  сказал он.

И он отправился в поле, и провел там половину ночи, и тут вдруг услышал сильнейший в мире шум, и узрел великое множество мышей, которых нельзя было ни счесть, ни измерить. И он не понимал, что это значит, пока мыши не добрались до поля, и тогда каждая из них взобралась на стебель пшеницы, пригнула его своим весом и отгрызла колос так, что ни одного целого колоса не осталось. И мыши пустились бежать, унося с собою колосья. Тогда, исполненный гнева, он ворвался в середину мышиного скопища, но не смог поймать ни одной мыши, ибо все они были проворнее мошек или летящих птиц, кроме одной, которая была в тягости и все же бежала так быстро, что пеший человек едва мог поспеть за ней. Но он все же догнал ее, схватил, посадил в свою перчатку и принес домой. Он вошел в покои, где была Киква, и зажег огонь, и повесил перчатку на гвоздь.

Примечания

1

Prydery, pryder  «тревога», «забота» (валл.).

Назад