Юлия Кулакова
Высоко-высоко
Механический конь
Ну, с новосельем!
Незнакомый огромный мужик с кудлатой бородой без спросу вошел во двор, открыл дверь дома и теперь стоял у этой двери. Рыжеволосый мальчишка и его сестра, худенькая девушка с аккуратными косичками, удивленно смотрели то на него, то на отца, которого оклик застал на чердачной лестнице.
Благодарим, спокойно ответил отец. Он спустился и подошел к незваному гостю.
Хороший дом ты купил, добротный, продолжал мужик, оглядывая стены так, будто это он был здесь хозяином.
Я его не купил, и ты это знаешь, ответил жилец. Я рассказывал тебе и твоим товарищам: это Кеннет, сын вашего богача, его приобрел и сдал мне на месяц. Отсюда мне легче добираться
До города, да-да, где ты жить будешь, произнес мужик и вдруг захохотал. Ну, добро жегородской житель!
Он развернулся и вышел, чуть не сбив с ног женщину. Остановился, не таясь оглядел ее одежды, как только что делали сельчанки на местном рынке, покривился и ушел.
Что ему было нужно? женщина быстро вошла в дом и начала раскладывать купленную еду. Мальчишка подбежал и ухватил кусочек сыра, его сестра принялась помогать матери.
Я не понимаю, покачал головой мужчина. За эти два дня меня уже столько раз переспрашивали, кто я, зачем я приехал и что собираюсь делать. Я честно ответил на все вопросы, и вот опятьможет, они мне не верят?
Похоже на то, женщина пожала плечами. Инги, сходи на двор, вымой овощи Да, странные здесь люди. Но в городе жить мы пока не можем, а ближе этого селения к городу ничего нет.
Убедившись, что Инги вышла, а брат увязался за ней, женщина тихо спросила:
В последний раз прошу тебя мне ответить: Эрл точно надежный человек?
Разумеется, кивнул ей муж. Я ему верю как себе. И вот что я забыл сказать: если я доработаю наш новый механизм и Эрлу удастся его продать то мы сможем переехать гораздо раньше, чем через месяц. Эрл и сейчас готов был нас принять у себя в доме, но живет он небогато, и только вдумайся: шестеро детей!
И все живы и здоровы, вот счастье-то, улыбнулась жена. И что он делал бы, если б не они? Так и считал бы свои изобретения ребяческой забавой.
Да, начинал-то он с игрушек, это точно. Но это чудо, что одна из игрушек попалась на глаза путешествующему придворному, а потом и королю! Эрла, кстати, зовут в столицу. Переедет, а я буду в городе его правой рукой.
Ну, руки-то у тебя и свои есть, засмеялась жена.
Сначала надо как это Кеннет назвал развернуться, вот! А там и посмотрим, сколько я буду работать на Эрла, а сколько на себя. Он не жадный и не злой, только рад, когда я делаю что-то из своих задумок.
В дверь вбежал растрепанный сын:
Папа, папа, мой железный конь в лужу ускакал! Он не сломается?
Вытри его насухо и неси сюда. Главное не вздумай играть тем, что у меня на полке рядом с верстаком, а то не видать нам города как своих ушей, строго выговорил отец.
А мальчишки не хотят со мной играть и говорят, что таких коней не бывает, насупился мальчик.
То есть как не бывает? мать провела рукой по лицу, будто паутинка прилипла к ее губам. Вот же он, скачет! Они разве слепые?
Нет, не слепые, видят. Но говорят, что такого не бывает.
Мать и отец переглянулись.
***
Папа, там тебя опять тот страшный мужик спрашивает, шепотом сказала Инги, вжавшись в стену. И еще он смотрит так странно на нас с мамой каждый раз.
Дорни, снова? потемнел лицом отец. Он что что-то посмел сказать тебе или матери?
Его жена говорит, что мы неправильно одеваемся. Не так, как в этом селе. А он не знаю, чего хочет.
Пусть своей теще командует, подал голос братишка из-под стола. Инги врет, Дорни ей говорил, что она не так одевается, не так разговаривает и вообще дерет нос, и другие мужики ржали. Папа, твоя новая кошка опять мышку не отпускает! Где подвинтить?
Сейчас подвинтим. Ты, Иржи, про тещу-то взрослым не говори шуток, нехорошо. Так когда это было?
А я уже сказал это Дорни.
А он? ахнула Инги.
А он не догнал, хихикнул Иржи. Папа, положи молоток, я же сказал подвинтить надо, а не забить, молоток не поможет!
Не поможет, сквозь зубы процедил отец и вышел из дома.
Слышишь, сосед, через изгородь начал Дорни, как только жилец дома появился на улице. Ты почему ничего не сажаешь-то?
Я объяснял много раз: я скоро уезжаю. А
Да-да, уезжаешь, ухмыльнулся Дорни. Конечно. Ты сажал бы, не выделялся, а? А то смотри, людям не нравится, когда новенькие приезжают, да еще и живут не как все. Как бы чего не вышло.
Это что же выйдет-то? шагнул к нему отец.
Да всякое бывало, всякое, Дорни сплюнул сквозь зубы и побрел по улице.
Отец направился к калитке, но на его плечо легла рука жены. Он резко обернулся.
«Мы скоро уедем», одними губами, беззвучно, сказала женщина.
***
Наутро, еще до света, отец отправился в город, забрав с собой всё, что удалось смастерить за последние дни. Вернулся он поздно, и сразу после него в дом вбежал Иржи с синяком, но довольный.
А я их палкой, пояснил он. Всем досталось. Эти дураки говорили, что все я вру, что никогда мы не уедем ни в какой город, что никто из сельских туда уехать не может. Что мой отец небось пьяница, раз огород не сажает, и мать тоже.
Что ты такое говоришь родителям! ахнула Инги.
Правду говорю, а то вдруг они думают, что их тут любят, шмыгнул носом Иржи. Ну я там всех и палкой.
Что теперь будет Инги схватилась за голову.
А ничего не будет, беззаботно ответил брат. Они уже пожаловались родителям. А папаши отмахнулись, подумаешь, говорят, мелюзга дерется.
Инги всхлипнула. Отец было сделал шаг к двери, но его опередила жена:
А давай, дорогой, сначала посмотрим, что тебе сегодня передали от Эрла?
Вряд ли что стоящее, устало сказал отец. Эрла не было, говорю же, его помощник принимал и вот это с собой дал.
Иржи уже разворачивал сверток.
Папа! вдруг завопил мальчишка так, что сестра взвизгнула. Смотри! Де
Он сам закрыл себе рукой рот и продолжил шепотом:
Деньги! А тут письмо! Читайте скорее, я же не умею!
Отец и мать бросились к свернутому листу бумаги и молча прочли написанное. По лицу женщины потекли слезы.
Что уезжаем, да? радостно спросил Иржи. Немножко жаль, я с Тонни успел подружиться.
С Тонни, говоришь? задумчиво протянула мать. Знаешь, сын, беги-ка к нему. Отнеси ему в подарок что-нибудь из того, что вы с отцом вчера мастерили, и попроси его отца Кори, кажется, его звать? помочь нам. Да и старшего сына пусть с собой зовет. Лишние руки не помешают. Хоть и мало мы нажили, а все же собраться дело небыстрое.
***
Ох и обустроились вы, ох и обустроились! восторгался Кори, оглядывая убранство дома, которое в полумраке, при свечах, казалось сказочным. А ведь и полугода не прошло, как уехали! Рукодельницы у тебя в доме, ох рукодельницы, и помощника вырастил отличного! Работать много приходится?
Не больше, чем на земле, развел руками хозяин и быстро погрозил пальцем хихикнувшему Иржи. Иржи посидел спокойно всего минуту, потом подполз к столу, запустил по его поверхности металлическую мышку с писком и, пока гость восхищался, стянул со стола пару диковинок настоящих конфет, впервые купленных отцом ради встречи. А Инги, попытавшейся его остановить, он состроил рожу, надув щеки: девушка и впрямь в последнее время немного располнела, что ее очень красило.
Что б я без тебя делал! продолжал Кори, аккуратно, будто боясь раздавить большими руками, принимая из рук хозяйки чашку чая. Я ведь посмотрел на всё это безобразие, что Дорни с дружками творил, как он на вас народ науськивал, да и сам уехал. Недалеко, правда, в другое село. Городского-то я ничего делать не умею, на земле только. Люди там хорошие оказались, еще и помогли на первых порах. Стыдно сейчас, что ни слова поперек не сказал я тогда Дорни и его банде, а понимаю, что переедь я сейчас обратно и опять струшу. Эх
Да ладно, дядь, ободряюще заявил Иржи, размазывая по щекам конфетную начинку. Бывает. А Дорни ваш гад!
Дорни с ума сошел, объявил Кори и допил чай до конца.
Как? ахнули в один голос хозяйка и ее дочь.
А вот так. Он же в те дни всё ходил и говорил: вот семейка врунов приехала, придумывают, будто в город уедут, кому они там нужны ну, сами знаете, не буду ж я повторять. От слова «город» его прямо трясло. Мечтал ходил, как вы будете голодом да холодом в доме сидеть, а он приходить и бранить, вот-де, надо было как все, без фантазий Каждый вечер в кабаке про это говорил.
Так он так и не поверил нам? ахнула Инги. Какой странный человек.
Нет, не поверил, и другие его слушали. Ну, не все, конечно, но ослов хватило. А тут приходит к вам а дверь ему Кеннет открывает. Куда, говорит, прешь в мой дом, купить хочешь так деньги сначала покажи. Дорни спрашивает: а где эти, что здесь были? Уехали в город, тот ему говорит. Вот тут-то Дорни и прихватило. Сначала молчал, сидел в кабаке и пил. А потом ходил по селу и только, как бабка старая, причитал: «Уехали! Уехали! В город уехали!» Взгляд безумный, борода клоками, страшный. Баба от него сбежала куда-то к родне. Народ смеялся, что, дескать, говорят, в городах больницы какие-то для дураков стали строить так что и Дорни скоро в город уедет. Где он сейчас не знаю. Ушел куда-то. А может, и впрямь поймали да в такую больницу отправили.
То вместе с ним смеялись, то над ним смеялись. Правильно вы уехали, тихо отозвалась Инги при всеобщем молчании.
То-то и оно, неопределенно ответил Кори.
Иржи обернулся к родным. У матери в глазах застыли слезы, Инги качала головой, отец смотрел куда-то в сторону.
Ну вот загрустили, нашли кого жалеть, грубоватым, не своим голосом вдруг сказал мальчишка. Идемте, дядь, я вам лавку нашу покажу. Таких лавок во всем государстве всего две: у дяди Эрла в столице, сам король там бывает, да у нас тут. Из других городов уже приезжают! Ключи у меня есть, отец доверяет, я же его помощник. Я и откроютьфу, пропасть! Надо ж так споткнуться, как оно здесь очутилось, чуть ногу не сломал!
Иржи пошарил по полу рукой и поднял что-то. Четыре пары рук протянулись к нему.
Это был механический конь. Грубо собранный, плохо обработанный от ржавчины, тот самый игрушечный конь, что когда-то в селе ускакал из рук мальчика в лужу.
Хорошая погода
Сирил не хотел ни каши, ни тостов с вареньем, ни сладкого чаю.
Он хотел на улицу.
Ночью ему не спалось, он ворочался с боку на бок долго-долго. Все думал, как быстро наденет майку, шорты, сандалии, улизнет от бабушки, которая так и норовит расчесать его отросшие вихры, и помчится во двор, к Лили-Марии. Потому что Лили-Мария вчера улыбнулась во все свои молочные зубы, среди которых, впрочем, уже было целых четыре коренных, и спросила:
А завтра ты выйдешь играть?
Лили-Мария была самая лучшая. У нее были самые лучшие глаза, самые лучшие носочки и туфельки, самый лучший бант, который постоянно падал с ее головы, когда они лезли на дерево или катались на качелях.
Сирил мечтал ей что-нибудь подарить. Но что? Разве что незаметно набрать с собой конфет? Он бы отдал девочке все свои игрушки но она не любила машины и роботов. Кукол она, впрочем, тоже не очень жаловала, ей больше нравилось играть в мяч. Когда Сирил вопил «гоооол!», как в телевизоре, она прыгала и хлопала в ладоши.
И куда же бабушка спрятала от него все конфеты? Надо бы поискать.
Вчерашний вечер был очень необычным. Сначала испортилась погода: среди жаркой весны вдруг подул холодный ветер, и бегать в майке стало холодно. Потом бабушка не пришла к нему в детскую перед сном. Печенье с молоком уже стояли на столике, а ее не было. И не было ее обычной сказки.
Сирил осторожно, на цыпочках, прокрался к бабушкиной комнате, заглянул в приоткрытую дверь и увидел невероятное.
Бабушка, в своем старомодном платье с высоким воротничком, с ниткой бус и шпильками в высокой прическе сидела на полу. Это было невозможно.
Но самое невозможное было впереди.
Бабушка что-то искала!
Сирил едва не вскрикнул. Его бабушка не могла ничего потерять! Никогда и ни за что. Когда что-то пропадало все звали бабушку. Чаще других звал Сирил, конечно. Бабушка находила носок под шкафом, карандаш под стиральной машиной, книгу в холодильнике, а также стащенные и спрятанные внуком конфеты. Больше пяти минут ей понадобилось лишь однажды когда у Сирила пропал щенок. Глупый лопоухий комочек, только накануне подаренный мальчику на день рождения, сорвался с поводка, скользнул между прутьев первой же ограды и убежал, а Сирил остался громко рыдать посреди улицы. Родители долго искали питомца, а потом позвонили бабушке. Через двадцать минут бабушка уже выходила из такси и принимала в объятия зареванного до неузнаваемости внука. А еще через двадцать минут она входила в их дом с торжествующей улыбкой и с щенком под мышкой. Щенок сидел смирно. Он знал, что с бабушкой спорить не нужно.
Сирила нередко оставляли с бабушкой. Мальчик знал: в этом доме его всегда ждут сладкий пирог, печенье с молоком на ночь и совершенно незыблемый порядок.
Но сейчас сейчас бабушка сидела на полу, а вокруг нее было разложено содержимое всех полок ее столика, и она перебирала и перебирала вещи. Что же такое она могла потерять? Если бы не Лили-Мария, Сирил мучился бы этим вопросом до утра. Но благодаря Лили-Марии он не спал совсем по другой причине.
Утром Сирилу быстро наскучило смотреть на завтрак, а бабушка все не приходила. Он, как и вечером, на цыпочках дошел до ее комнаты и постучал.
Да-да, внучек, ты покушал? Вот и молодец, рассеянно отозвалась бабушка, которая на этот раз переставляла книги на полках и заглядывала за них. Я выйду на улицу, на задний дворик. Пойдешь погулять?
Бабушка никогда не выходила утром на задний дворик. Для этого всегда было свое время. Ну чудеса!
Она вышла из комнаты и новое чудо оставила ее незапертой.
Сирил подождал минутку и нырнул в дверь. Он огляделся и уверенно двинулся к одному из шкафов, открыл дверцу и достал небольшую резную шкатулку.
Шкатулок было несколько, и они являлись самыми сокровищными сокровищами на земле. В тех, что побольше, лежали ожерелья и бусы, браслеты, серьги. Несколько раз бабушка разрешала их посмотреть, и Сирил играл, будто он пират, нашедший сокровища. Вот это многослойное ожерелье с цепочками, яркими камнями и слоновой костью оно, конечно же, из Индии, и туда доплывали корабли Сирила, повелителя морей. А вот эти бусы африканские Вот бы Лили-Мария могла прийти сюда! Можно бы было поиграть в похищение дочери индейского вождя, например. Но нет: Лили-Мария, наверное, сама захотела бы быть пиратом.
Маленькая шкатулка была доверху заполнена кольцами. Сирил радостно уселся с ней на пол и высыпал украшения на ковер. Чего тут только не было! Маленькие и большие камни в великолепных оправах, и каждое кольцо совсем не такое, как остальные. Это кольцо похоже на цветок, а это на мост над речкой. Сколько их! Бабушка, наверное, и не заметит, если какое-то из них пропадет, несмотря на всю свою любовь к порядку, кто же может запомнить такое количество.
И Сирил понял, что он подарит Лили-Марии.
Бабушка же не жадная. Если бы она хорошо знала Лили-Марию, она и сама, наверное, подарила бы ей и кольцо, и ожерелье из слоновой кости, и позволила бы ей брать сколько угодно конфет.
Сирил начал перебирать кольца. Это не годится, оно с черным камнем и какое-то мрачное. Это уж больно тяжелое. Это тусклое.
Одно кольцо, похоже, откатилось дальше всех, аж под шкаф. Сирил залез за ним, чуть не стукнувшись макушкой, и рассмотрел. Оно было из цельного камня, гладкое снаружи и шероховатое внутри, цвета темной глины, с вкраплениями крупными зелеными, как весенние клейкие листочки, и маленькими облачками серого и желтого цвета. Серо-желтые особенно понравились ему, потому что такого цвета были глаза Лили-Марии.