Курбанов шумно прочистил горло.
Но пока ты еще мой подчиненный, а не наоборот, не повелся на провокацию майор, так что предоставь-ка мне завтра с утра все свои дела на проверку. Буду лично оказывать помощь перспективному следователю.
Хотелось материться, ведь теперь мне до самой ночи придется тут сидеть готовить дела для проверки, но я лишь беззаботно кивнул в знак понимания приказа.
Акимова мстительно хохотнула.
Как и предполагал, домой я приехал уже за полночь. Закрыл машину, сигнализаций здесь еще не было, и пошел к подъезду. Вообще-то опасно вот так на улице ее оставлять, но до приобретения гаража придется рисковать. Может к будущему тестю обратиться, поможет мне по-родственному выделит место в своем гараже для моей тачки? Правда, тогда придется постоянно туда кататься, что тоже так себе решение. Как все-таки неудобно жить при социализме.
Дойти до цели я не успел. Мне наглым образом преградили дорогу.
Глава 2
Чапыра Альберт Анатольевич? дорогу мне загородил совершенно незнакомый мужик. Лет ему на вид было сорок или немного более, одет в модную ныне рыжую дубленку, что радовало, значит не убивать пришел: и возможные свидетели могут запомнить, и пятна от крови не вытравить.
Чапыра Альберт Анатольевич, повторил я за ним свое имя, изучая ночного гостя. Приметил небольшой шрам над правой бровью, отчего та казалась рваной. Рост ниже моего сантиметров на двадцать, зато шире в кости. А вот цвет волос под пыжиковой шапкой, которую здесь носили большинство мужчин, не определил. Фонарь у подъезда светил тускло.
Лихолетов Антон Семенович, в свою очередь представился ночной гость.
Наслышан, наслышан, произнес я как можно спокойнее. Передо мной стоял мой несостоявшийся убийца, а я был безоружен. Запрет Головачева на выдачу мне оружия так никто и не снял.
Поговорим?
Ночью?
А я тебя здесь уже часа три жду, непринужденно перешел на «ты» подпольный ювелир.
Ну извини, задержался на службе, ухмыльнулся я, решившись сыграть в эту странную игру. Пошли, в машине посидим. Так что ты хотел обсудить со мной? поторопил я Лихолетова, когда мы оба разместились в салоне моей «копейки», я на воительском сидении, он на переднем пассажирском, и я завел двигатель, чтобы не окочуриться от холода.
Крыша нужна, прямо, без подходов ответил он.
Это не ко мне. Я простой следак, тоже не стал усложнять.
Простой, да не простой, улыбнулся мне Лихолетов, сверкнув золотым зубом и напомнив мне об ужасах современной стоматологии.
Давай пропустим ту часть, где ты мной восхищаешься, а я надуваю щеки от важности, предложил я, зевая.
В общем-то было понятно, что Лихолетов, наконец, сподобился навести обо мне справки и добытая информация его насторожила. Ведь, действительно, все на первый взгляд выглядит довольно странно: вроде бы обычный следак из райотдела, а начальника городского ОБХСС свалил, а это значит, что следак он не простой, а чуть ли не работает под прикрытием, и кем он служит на самом деле в этом месте фантазия уже начинала вовсю резвиться.
Поняв, что на лесть я не ведусь, ювелир перешел к деловой части визита.
Во-первых, между нами возникло недопонимание и надо бы уже закрыть этот вопрос.
Это ты о попытке убийства так деликатно выразился? утонил я, подражая высокому слогу, что взял собеседник. Встретились, значит, под покровом ночи преступник со следаком и давай словесные кружева плести. Сюр какой-то. Хотя, надо сделать скидку на то, что передо мной не обычный урка, а все-таки ювелир. То есть хоть какое-то образование он получил, да и по роду деятельности ему общаться приходится с людьми обеспеченными, вот и приобщился к культуре.
Это все курва-Фоминых! прорычал Лихолетов, и я понял, что Галина Германовна чем-то его сильно разозлила. Все нагнетала, что ты ходишь, вынюхиваешь, давила на то, что делаешь это по своей личной инициативе и за тобой никто не стоит, и надо бы от тебя такого наглого избавиться, пока ты нам весь бизнес не поломал. Хахаля своего из облторга этими жалобами на тебя до икоты довела, он заднюю включил, запретил ей гнать левак и прикрывать отказался. Вот она тогда не на шутку и разозлилась, насела на меня, что типа пока я проблему с тобой не решу, сотрудничества не будет. Надо было мне сразу тогда насторожиться, с чего это вдруг торгаш в сторону предпочел отойти, а не связываться с тобой, ночной гость махнул рукой, как бы сокрушаясь о своем промахе. Это я уже потом понял, когда поспрашивал о тебе людей, что надо с тобой вопрос миром решать. Вот и подошел за этим. При последних словах Лихолетов в ожидании уставился мне в глаза.
А я размышлял над тем, в какую игру он решил со мной сыграть? Или он это все на полном серьезе говорил? С какими людьми он пообщался? Кто ему сказал, что я решаю какие-то вопросы в городе? Тоже мне, решалу нашел. Что вообще бл происходит?
Так возьмешь отступные? видя, что я молчу, Лихолетов перешел к конкретике.
За что?
За то, что забываешь обо мне с Фоминых и о наших с ней делах.
Расстегни дубленку, потребовал я.
Зачем? удивился он, даже глаза выпучил.
Хочу удостовериться, что ты не пишешь наш разговор.
До Лихолетова, наконец, дошло, о чем я толкую, он рассмеялся, но мою просьбу исполнил.
Магнитофона не оказалось, а я уже думал, что попал в разработку КГБ, статья о спекуляции валютными ценностями ведь их, а значит и курировать эту тему должны они. Именно по этой причине я все никак не мог решить, как подступиться к теме золота и подпольному ювелиру Лихолетову, чтобы самому не подставиться перед чекистами. Но, неожиданно, он сам ко мне пришел.
Сколько? спросил я.
Десять тысяч.
Хотелось ответить, что беру только золотом, но так можно было зародить подозрения о моих планах свалить за бугор. Поэтому я ограничился удвоением суммы:
Двадцать, это вместе с компенсацией за купание в реке, и я о вас забываю.
Договорились.
Вопрос к Лихолетову где тот берет золото подвис в воздухе. Хоть эта тема меня интересовать не перестала, но отныне она стала не моим делом. Побег из страны для меня был важнее, чем схватка с золотой мафией.
* * *
Следственный отдел с утра бурлил, многие здесь и ночевали, я, когда вчера уходил видел, что в кабинетах коллег горел свет. Наступил не просто конец месяца, а конец года.
Усилия по направлению уголовных дел в суд должны быть утроены, об этом беспрестанно зевающим следователям бодро объявил Курбанов на утренней оперативке и отправил всех совершать подвиги.
Как зуб? спросил я начальницу. Она пила чай, при этом сильно морщилась.
Мышьяк вчера положили, доложилась Журбина.
Да, мы в отличие от коллег расслабленно пили чай, закрывшись в моем кабинете, с приготовленной начальницей шарлоткой. В этом была вся прелесть нашего положения, нам не надо было зашиваться, трепать себе и окружающим нервы каждый конец месяца. Ведь по большому счету учитывались только отправленные дела в суд, то есть дела с лицами, а у нас, нераскрытчиков, этих самых лиц как раз и не было.
Люд, а ты не выясняла, нам кого-нибудь пришлют вместо Мамонтова? перешел я к важному для себя вопросу. Тащить на себе целый отдел в одиночку, а Журбина будет только ставить задачи, можно и кони двинуть, и вместо круиза на больничную койку отправиться.
После Нового года какую-то девочку дать обещали, рассеянно произнесла начальница, словно ее эта тема касалась постольку-поскольку. Или это она из-за зуба такая квелая?
Что за девочка? продолжил я ее тормошить.
Из области, переводом, то есть специфику следственной работы знает, облегченно выдохнула Журбина. То ли зуб отпустил, то ли радовалась, что с нуля нового сотрудника учить не придется.
Это хорошо, тоже довольный полученными сведениям, протянул я.
А ты взаправду вчера грозился место первого зама занять? рассеянность с нее кажется слетела.
Не грозился, а указал на возможность такого кадрового решения, беззаботно ответил я. Но я бы лучше в городское следствие перешел. Дела там крупнее, серии в основном все, как я люблю.
«И возможностей там больше, есть где развернуться», добавил я уже про себя. Хотя, чего это я? Я же уплываю. Прощай Союз, привет Европа. От предвкушения скорой свободы улыбка само собой заползла на лицо.
Чего опять улыбаешься? недовольно проворчала Журбина.
Жизни радуюсь.
Нет, я не был уж совсем наивным, я часто думал над тем, чем буду заниматься в Европе, изобретения начал вспоминать, мировые события, которые повлияли на биржевые индексы, но все же первым пунктом у меня стояло добраться до отца Альберта. Какой-никакой трамплин.
Вспомнив отца Альберта, вспомнил и сестру.
Вот черт, забыл! спохватился я вслух.
Что забыл? не на шутку испугалась начальница, даже о зубе позабыла. Подумала, что случилось самое страшное я пропустил сроки по какому-то своему делу.
Сестру на свадьбу пригласить забыл.
Ну ты и свинтус, облегченно откинулась она обратно на спинку стула.
Не откладывая дело в долгий ящик, я достал записную книжку, нашел в ней номер рабочего телефона Клары и начал его набирать.
Привет, систер, это Альберт!
Как свадьба?! закричала она мне в ухо, после того как я изложил последние новости. И кто она?! Тебя точно не пытаются окрутить?! Я выезжаю!
А? Чего? опешив, уставился я на трубку, в которой уже шли короткие гудки.
Поднял глаза и увидел, как Журбина, поставив локти на стол и закрыв рот ладонями, беззастенчиво надо мной ржет.
Да ну вас всех, в сердцах бросил я и под набирающий громкость хохот вышел из кабинета.
Вот только идти было абсолютно некуда. Скворцов теперь пребывал по другому адресу. Войченко с Сорокиным явно не до меня, к тому же могут заставить какие-нибудь подписи подделать. Так что, сегодня лучше не соваться к ним. Может Светика навестить? Давно с ней не общались. Или лучше в столовую?
Спускаясь по лестнице, между первым и вторым этажом заметил старушку. Маленького роста, крупные морщины на лице, на голове темно-серая шаль, из-под нее виднелся светлый платок, поеденное молью пальто, на ногах валенки в калошах. Она стояла, прислонившись к подоконнику и тихо подвывала.
Вам помочь? в нерешительности притормозил я.
Близоруко щурясь, старушка подняла на меня влажные от слез глаза, и я ее узнал.
Лукерья, дальше не помнил, поэтому замолчал, как бы передавая ход.
Она не подвела.
Лукерья Матвеевна Прошкина.
«Узелков что ли опять не досчиталась?» уныло подумал я. Именно к ней мы в конце октября выезжали на кражу, которой, как потом выяснилось, не было. Зато была выжившая из ума старуха. В общем, зря я остановился, надо было мимо пройти.
Опять проблемы с соседями? тем не менее задал я вопрос, сформулировав его более корректно, и попал в яблочко.
Помоги сынок? ее голова старчески затряслась, в глазах стояла мольба.
Идемте ко мне в кабинет, обреченно согласился я.
Журбина нашему приходу очень удивилась, а затем возмутилась и попыталась прогнать старуху в дежурную часть, «пусть там о своих бедах рассказывает». Пришлось выставлять начальницу за дверь, а то раскомандовалась.
История со слов Лукерьи Матвеевны рисовалась страшная. Бедную старуху ее новые соседи по коммунальной квартире уже несколько месяцев пытались выставить сумасшедшей и сдать в дурдом, и понадобилось им это, чтобы завладеть ее комнатой. Вскрывали ее дверь, пока старухи не было дома и утаскивали оттуда какую-нибудь мелочь типа статуэтки или цветочного горшка, но обязательно с видного места, чтобы Прошкина наверняка заметила потерю. Лукерья Матвеевна замечала и начинала искать, но не находила. А спустя несколько дней все эти мелочи сами собой возвращались в ее комнату. Сперва бабка думала, что у нее начались проблемы с памятью, все же за семьдесят уже, но поведение ее соседки с каждым днем становилось все наглее, начались откровенные насмешки над бедной старухой и она выдвинула еще одну версию, что за пропажей вещей стоит именно паскуда-Катька. Лукерья Матвеевна начала проверять свои подозрения, завязывая узелки на нитках, которыми привязывала дверную ручку к гвоздю, вбитому в дверной косяк. От этого начались еще большие проблемы. Узелков всегда не хватало, и она ходила жаловаться участковому, единственному защитнику, который у нее был, так как родного сына уже давно похоронила. И наконец, поняла, что угодила в ловушку, теперь все считали ее сумасшедшей и от нее стало легко избавиться упрятать в дурку, тем самым лишив комнаты. «Еще до нового года туда уедешь» накануне пообещала ей в открытую соседка. Прошкина не на шутку испугалась и бросилась за спасением в милицию, но был конец года, и ее отовсюду футболивали.
Вы пока посидите. Может чаю вам налить? А я заявление от вашего имени напечатаю, вы его потом подпишите.
Но первым делом, я взял с полки комментарии к уголовному кодексу и нашел статью «Истязание».
Сложно придется, вздохнул я, не найдя знакомых мне со своего времени слов «причинение психических страданий», и уже предвидя споры с начальством и прокурором, бойко застучал по клавишам. Пробел местного законодательства нужно было устранять.
* * *
Виктор Сергеевич, товарищ Ильюхин из горпромторга уже второй час ждет в приемной, поставив на стол начальника заказанную им чашку чая, напомнила Пахоменко секретарь.
Точно, точно, вспомнил он, что ему уже об этом товарище докладывали. Но с этими делами, обрушившимися на заместителя начальника Управления торговли области в конце года все из головы вылетает. Пригласите его, Верочка.
Ильюхина он знал хорошо, тот был главным специалистом одного из отделов горпромторга. Преданный своему начальнику Трушкову человек, выполняющий для него в том числе и деликатные поручения, как правило, денежного плана и, главное, умеющий держать язык за зубами.
В кабинет зашел средней упитанности мужчина, пригладил от волнения волосы и, прокашлявшись, сказал:
Виктор Сергеевич, я документы от Трушкова на подпись привез. Он должен был вам позвонить насчет них.
Да, конечно, давайте сюда. Что там у вас? Пахоменко принял из рук курьера картонную папку, просмотрел документы в ней, сверился с журналами и, убедившись, что все верно, подписал.
Держите, вернул он папку, безмолвно ожидающему Ильюхину.
Благодарю, вымолвил тот и, вот незадача, выронил папку из рук.
Прошу прощения, Виктор Сергеевич, испугался своей неловкости Ильюхин. Ужасный день, все из рук валится, попытался он оправдаться, уже ползая на карачках по полу и собирая разлетевшиеся бумаги.
У вас что-то случилось? был вынужден спросить Пахоменко. Дела ему, конечно, никакого до чужих проблем не было, но вежливость обязывала проявить участие к нижестоящему.
Обманули меня, Виктор Сергеевич, охотно поделился Ильюхин тем, что его мучило уже второй день, словно только и ждал отмашки.
Вас? удивился Пахоменко. Было сложно представить, что кто-то мог обмануть доверенное лицо Трушкова. Да он сам мог кого угодно обмануть. И не надо заблуждаться на счет его внешности увальня и природной робости. Этот человек способен создать неприятности кому угодно, даже Пахоменко. Но есть одно «но» Ильюхину обязательно нужно иметь для таких действий кого-то за спиной, того, кто будет его страховать. В одиночку он не решится ввязываться в конфликт.
Меня, вздохнул главный специалист горпромторга. Он, наконец, собрал все документы в папку и поднялся. Сам не понимаю, как это произошло. Ведь он казался приличным молодым человеком! Я даже в какой-то момент подумал, что было бы неплохо познакомить с ним мою Леночку. Хорошо одет, вежлив, постоянно улыбается. Да, наверно, именно последнее должно было меня насторожить! воскликнул Ильюшенко, словно нашел в чем крылся подвох.