Сердце Кэла стучит сильнее. Он доходит до той последней записи, когда Дюбуа, казалось, утратил чувство реальности, странное пение разливается по комнате. Только, слушая его теперь, он видит лицо сестры, а его воображение рисует жуткую сцену: пальцы Дюбуа, впивающиеся в ее идеальную кожу, ужас в глазах Марго. Что, если последние минуты своей жизни она была с ним? Хуже этого может быть только абсолютная боль, которой он, похоже, еще не испытывал.
Дверь в комнату открывается, и в проеме возникает Марго ее лицо обрамляют расчесанные волосы, на коже нет ни синяков, ни ссадин, в глазах ни ужаса, ни боли. Спустя миг Марго исчезает, а порог переступает Крисси с пиццей и полупустой бутылкой вина в руках. Она хмурится в замешательстве, услышав голос Дюбуа.
Резко кликнув мышью, Кэл ставит интервью на паузу. Дочь не должна слышать такое. Воцарившаяся в кабинете тишина избавляет его от мерзкого змеиного шипения. Кэл и раньше беседовал с убийцами, но Дюбуа не такой, как остальные. Другой. Он проник в голову Кэла и прочно укоренился там.
Я принесла пиццу.
Спасибо, Крис.
Вот оно имя, от которого он отказался. Кэл дал его дочери. Теперь это ее имя. Кэл замечает ее хрупкость, печаль в каждом движении. А может, Крисси знает о матери? И в этом все дело? Интересно, ей стало бы легче, если бы он сказал, что все нормально и он в курсе? Дочь ставит коробку рядом с ним и, скосив глаза на его каракули, медлит. Кэл берет девушку за руку. Какая же она холодная!
Ты в порядке?
Крисси кивает. Вены на ее шее кажутся бледно-голубыми на фоне молочной кожи. На лицо падает рыжеватый завиток, и девушка отбрасывает его в сторону.
Ты ведь знаешь, Кристина, ты можешь рассказать мне все. Слова возникают из ниоткуда. Кэл произносит их мягко, ласково, но дочь все равно вздрагивает, как лесная олениха. Я говорил тебе это и вновь повторяю: нет ничего такого, что может встать между нами. И ты бы не смогла сделать ничего такого, чего я бы не понял. Ты же знаешь это, да, Крис? Кэл сам не до конца понимает, что он пытается сказать. Но волнуется так, словно миру вот-вот наступит конец. Их миру. Я здесь. Если ты во мне будешь нуждаться Если тебе захочется поговорить. О чем угодно
Крисси кладет ладони на ворох бумаг, долго изучает свои ногти под светом настольной лампы, наконец кивает:
Спасибо, папа, и исчезает, оставив Кэла наедине с ее образом и голосом Дюбуа воплощением зла.
Несколько секунд он смотрит на дверь. А потом снова кликает мышью.
«Пожалуй, я назову вам одно имя, насмехается голос. Как насчет Марго?»
Глава шестая
Утром имя самого Дюбуа у всех на устах. Все новостные каналы, все ток-шоу обсуждают его смерть. Лицо убийцы его прежняя версия повсюду: и на плакатах, и на первых страницах бульварных газет. А ниже теснятся меньшие по размеру портреты: его жертвы улыбаются, не предвидя, какой ужас им придется пережить перед смертью. И они заслужили гораздо меньше газетных колонок, чем их убийца. У Кэла возникает непреодолимое желание разглядывать их. Теперь, возможно, он уже никогда не узнает, была ли в их числе его сестра.
Репортеры новостных каналов копают так глубоко, что даже берут интервью у давно вышедшего на свободу Джейсона Барра, который пятнадцать лет назад недолгое время делил камеру с Дюбуа. По коже Кэла пробегают мурашки от пристального внимания, уделяемого бывшему зэку, при виде его широких плеч в костюме и обходительности ведущего программы. Барр, отмотавший двадцать лет за то, что бил битой по голове женщин, когда те выходили из пабов или ночных клубов, упивается вниманием.
Кэл знает, что Сара хочет выпустить в эфир его записи, но игнорирует ее звонки. Его моральные силы на исходе. Он не может даже смотреть на жену. Кэл остается в своем кабинете в мансарде весь день, пытаясь набраться мужества, чтобы разрешить этот вопрос, ненавидя себя тем сильнее, чем дольше он медлит и откладывает решение, и слушая (в который раз!) записи своих бесед с Дюбуа.
В полночь он закрывает ноутбук и начинает рассматривать затейливые узоры из теней на стене. В висках пульсирует боль, левый глаз жутко дергается. Порывшись в рюкзаке в поисках анальгетика, Кэл запивает таблетки вином и устремляет взгляд в бокал, как будто ответы на его вопросы плавают в дубильной кислоте. В доме тишина. Жена и дочь уже легли. Кэлу тоже надо поспать, но его мозг продолжает работать как заведенный.
Эх, если бы он только мог вернуться в ту комнату для допросов, выведать у Дюбуа больше! Кэлу невыносима мысль, что этот убийца, этот монстр так легко упокоился. Он хотел бы, чтобы тот выстрадал смерть, претерпел адские муки, раскаялся и пожалел о содеянном. День рождения Марго совсем скоро. Пятьдесят четыре года. Ей следовало быть здесь. В животе у Кэла бурлит, к горлу подступает тошнота, но он все равно продолжает пить вино. И в этот момент его взгляд падает на книжные полки. Там в папках собрано множество дел: семьи, взывающие к его вниманию, отчаянно нуждающиеся в помощи.
Взгляд Кэла привлекает одна папка. На корешке значится дата: 1986. В этот год пропала Марго.
Лейла Кэл громко произносит это имя, и оно оставляет в комнате незримый отпечаток. Ее родители связались с ним в прошлом году, убежденные в том, что он поможет им разгадать тайну исчезновения дочери. Кэл получает сотни подобных предложений, но большинство дел ему не подходят, оказываясь при детальном изучении чем-то совершенно другим. Папку с делом Лейлы Кэл хранит. Да, это интригующая загадка с вероятным подозреваемым, но не только. Что-то в Лейле напоминает ему Марго. Быть может, самостоятельность. Яростное отстаивание собственной независимости. И Марго, и Лейла женщины, опередившие свое время.
Кэл пересекает комнату, скользит взглядом по цифрам на корешке папки. Родственники Лейлы уверены, что знают, кто ее убил, но тело не найдено, и им требуется помощь в поиске доказательств. Кэл берет папку с полки, просматривает распечатки, газетные вырезки и свои заметки, сделанные почти неразборчивой скорописью. Точка на карте, оконечность Северо-Шотландского нагорья по дороге в Инвернесс. Всего двадцать миль от Абердина, но так далеко от всего, что ему досаждает и мучит его. Кэл смотрит на контуры карты долго пока они не сливаются, а его самого не начинает пошатывать от усталости.
К действительности его возвращает телефонный звонок. Это Сара. Опять. Должно быть, она увидела его в сети. Кэлу не хочется отвечать, но не может же он скрываться в мансарде вечность.
Кэл! Почему вы не отвечали на мои звонки?
Простите запинается он. Надо было решить несколько семейных вопросов. Так сложились обстоятельства.
Неудачное время для телефонных переговоров Кэл знает, что Сара не станет ни о чем расспрашивать: ее не волнуют его обстоятельства. Она лишь больше раздражается. Ладно. Мы должны выпустить в эфир записи интервью.
Пока рано.
Что вы хотите этим сказать? Что значит «пока рано»? Дюбуа мертв. Все кончено. Чего вы выжидаете? Телевизионщики интервьюируют всех, кто когда-либо с ним встречался. Даже какого-то опустившегося урода, сидевшего с Дюбуа в камере.
Я видел это интервью. Наши материалы потеряются в этой шумихе. Давайте подождем. Они выстрелят по-настоящему, когда все уляжется.
Сара молчит. Кэл чувствует ее колебания, как будто маленькие металлические зубья шестеренок, заедая, проворачиваются со скрипом в ее прагматичном, бесчувственном мозгу.
Я не уверена, наконец выдает Сара.
Дюбуа намекнул на другие жертвы. Дайте мне время на расследование.
У вас нет никаких имен. Это пустая затея.
Кэл сглатывает. Перед глазами всплывает черно-белая фотография с места преступления: женщина, привязанная к дереву; подбородок опущен, на коже черные потеки. Лучше бы он его никогда не видел! А теперь этого не стереть из памяти, как ни старайся. Плечи Кэла сутулятся, когда он делает признание:
Дюбуа назвал мне одно имя под конец.
Что? Вы ничего не говорили мне об этом. Что за имя? Это же здорово!
Рядом с Кэлом появляется фантом женщины, по которой он так тоскует.
Марго
А фамилия?
Теперь колеблется Кэл.
Пока не могу сказать точно. Но я докопаюсь. Мне только нужно время.
Пару секунд Сара молчит, а когда она заговаривает, Кэл ощущает в ее голосе груз обязательств и страх провала. Он даже проникается к ней жалостью. Какая же она еще молодая! В ней вдруг говорит растерявшийся, ранимый ребенок.
Но наша программа уже в сетке. Она должна выйти. Иначе наш проект закроют. Мы очень близки к этому, Кэл. Я не могу вам сказать, насколько близки
Значит, их карьеры связаны. Взгляд Кэла падает на папку в руке. Сам того не сознавая, он положил ее на стол. Голова раскалывается от мигрени, уставший мозг гудит.
Есть еще одно дело. Я занимался им какое-то время. Кэл надеется, что Сара не почувствует в его словах преувеличения.
Продолжайте.
Речь о Лейле Макки. Она исчезла в 1986 году в Абердиншире. Поехала кататься верхом и пропала. Лошадь вернулась в конюшню одна, с пораненной ногой. Лейлу долго искали, но никто ее больше не видел. Родные девушки уверены, что знают убийцу. Это беспроигрышный вариант.
Кэл ненавидит себя за то, что произносит такие слова, за то, что допускает такое даже в мыслях.
Сколько времени вам потребуется, чтобы подготовить выпуск? Уязвимость улетучилась, сейчас заговорила та Сара, которую он знает.
Месяц.
Не пойдет.
Ну три недели устроит? Две, если из кожи вон вылезти.
Хорошо, две недели.
Сроки нереальные. Такие вещи занимают месяцы, а то и годы кропотливой работы. Нужно разыскать людей, наладить с ними контакт, склонить к откровенности. И действовать осторожно, аккуратно, а не нахрапом, ради быстрого результата. Спешка до добра не доводит. Кэл это прекрасно понимает. Но он не позволяет себе задуматься. И к нему уже приходит осознание: он не в силах оставаться здесь, и ему необходимо выторговать себе время. Он собирается это сделать, используя дело Лейлы.
Глава седьмая
Кэл сует стопку боксеров в угол потрепанного вещевого мешка. Ему крайне неловко под пристальным взглядом Элли, хочется все бросить как есть и вырваться из дома как можно скорее.
Я думала, мы все обговорили. Ты не можешь взять и исчезнуть в любой момент, когда тебе заблагорассудится.
Есть масса вещей, которые мы не можем и не должны делать и которые все-таки делаем.
Что ты хочешь этим сказать? Что все это значит?
Кэл прикусывает губу, едва справляясь с искушением признаться жене в том, чему стал свидетелем всего пару дней назад.
Руки Элли уперты в бока, в карих глазах расстройство, даже отчаяние. Смерть Дюбуа встала между ними, тьма разлилась вокруг, поглотив все хорошее, что было. Кэлу невыносимо напряжение в голосе жены, оно словно привязывает его к ней, когда ему необходима свобода, чтобы все как следует обдумать. Он хватает несколько футболок, но рука Элли перехватывает его руку, и, боясь почувствовать ее прикосновение, Кэл резко отдергивает пальцы он помнит, что видел через дверное окошко.
Кэл, ты меня не слушаешь. Ты можешь остановиться хоть на минуту? Сколько раз мне надо повторить, чтобы ты наконец-то прислушался?!
Я делаю свою работу, Элли. Это недолгая поездка.
Но что-то не так. Ты изменился. С того самого момента, как начал общаться с этим человеком.
Элли говорит шепотом, почти шипит, потому что Крисси дома и она не хочет вмешивать дочь. Их нынешние разборки совершенно не походят на прошлые ссоры. Они оба на взводе. Или на грани?
О чем ты?
Ты носишь его в себе, Кэл. Такого раньше не было. Никогда. И это уже чересчур. Ты привносишь эту атмосферу в наш дом, в нашу жизнь. Я так больше не могу. Я не в силах жить с ходячим мертвецом, с тем, во что он тебя превратил!
Слова жены острые стрелы правды. И Кэл ненавидит Элли за них.
Прости, что я недостаточно хорош и весел для тебя. Он повышает голос. Если мое прошлое, моя потребность найти ответы на мучающие меня вопросы настолько тебе в тягость, я действительно очень сожалею.
В глазах Элли вспыхивает гнев. Всплеснув руками, она выпаливает:
Я совсем не это имела в виду. Не приплетай сюда Марго. Я всегда поддерживала тебя в отношении нее. Из глаз жены грозят брызнуть слезы. И продолжала бы поддерживать, если бы ты мне позволил.
Кэлу становится стыдно, но он отмахивается от этого чувства, потому что не желает, чтобы более благоразумная Элли оказалась права, как всегда. Кэл хочет только одного сбежать от нее куда угодно, хоть к черту на кулички. Он швыряет в вещмешок рубашку.
Я не могу больше этого выносить, произносит Элли настолько тихо, что ему приходится прислушиваться. Ты совсем не слушаешь меня. И меня это пугает, Кэл. Мы живем так уже несколько месяцев. Нам нужно поговорить, нормально поговорить, или
Или что?
Кэл понимает, что сам подталкивает жену, загоняя их обоих в тупик. Внутренний голос пытается до него докричаться: «Остановись!» Но он звучит слабо и не может отрезвить Кэла.
Или может быть, уже все бессмысленно. Глаза Элли наполняются слезами. Кэл чувствует ее отчаяние, но оно не вызывает в нем никаких ответных эмоций. И это его страшит то, что ему все равно.
Возможно, так будет лучше. Слова срываются с его языка прежде, чем он пытается их сдержать.
Что ты имеешь в виду?
Я видел тебя, Элли. В студии. С ним.
Ее лицо краснеет, в глазах появляются вина и сожаление.
О господи Кэл! Прости! Это была минутная слабость. Я Почему ты ничего не сказал? Я могла бы Элли протягивает к нему руку, но Кэл снова отдергивает свою.
Кто он?
Кэл не желает знать и в то же время испытывает в этом потребность. Его мозг продолжает перебирать всех, кто мог быть тем мужчиной. Один из их друзей из деревенского паба? Кто-то из галереи? Кто же? Кто? Кэл уже ненавидит всех мужчин скопом. И ему нужен один тот, на ком он мог бы сконцентрировать свой гнев. Всего один другой мужчина.
Я не могу Кэл, неважно, кто он. Это был глупый минутный порыв. Дело не в нем. А в нас. Прости меня, я совершила ужасную ошибку.
Скажи мне, кто он.
Кэл видит, как меняются глаза жены в них появляется та упрямая решимость, которая ему всегда так нравилась. Но в прошлом эта решимость никогда не была нацелена против него.
Нет.
Я имею право знать.
Кэл понимает: он зашел слишком далеко.
Ты ни на что не имеешь права! заявляет Элли и разворачивается на каблуках.
На ее щеке клякса ярко-зеленой краски, мешковатый комбинезон художницы, а длинные каштановые волосы развеваются при движении. Кэл провожает жену взглядом, слышит ее шаги на лестнице. Затем хлопает входная дверь, и через несколько секунд до ушей Кэла доносится рык заведенного мотора. Еще миг и жалобный стон гравия под нажимом шин сменяется гнетущей тишиной.
Кэл машинально продолжает складывать вещи в мешок. Закончив, аккуратно ставит его в прихожей рядом с записывающей аппаратурой, которая займет почти весь салон автомобиля. Кэл контролирует каждое движение, стараясь не отвлекаться.
В дом через заднюю дверь заходит Крисси; в кудрях девушки играет солнечный зайчик, за ней трусит собака, тычась золотистой мордой в бок. Кэл рад, что дочь не присутствовала при ссоре.
Куда это мама поехала?
Она сердится на меня за то, что я уезжаю, говорит Кэл, не зная ответа на вопрос дочери.
Но тебе же нужно ехать.
Дочь с отцом встречаются взглядом. У Крисси глаза матери, и Кэл больше не способен догадаться по их выражению, о чем она думает. Как не может постичь и собственную жену. Внезапно его сердце сжимается от ужасного предчувствия потери. Если бы он и захотел остаться, то только ради нее.
Кэл кивает:
Это важно. Это то, что я должен сделать. Мне очень жаль.
Крисси помогает ему погрузить вещи в машину. Ракета сидит на крыльце, и даже у нее во взгляде укор. Кэл гладит ее по голове: