Позаботься о них, моя девочка.
На протяжении долгих лет Кэл удостаивался наград и создал целую онлайн-армию сыщиков, помогающих ему в розыске свидетелей, в поисках документов и ключей к разгадкам тайн, в анализе улик. Только у этого была цена.
Крисси отступает назад, скрестив руки на груди; ноги напоминают побеги фасоли между джинсовой мини-юбкой и парой ботинок на шнурках с двойной подметкой. В своей клетчатой рубашке и очках в черной оправе девушка выглядит невыразимо хрупкой и оторванной от жизни, судящей о ней лишь по книгам.
Кэл притягивает Крисси к себе, заключает в объятия; ее руки тоже обвивают Кэла и крепко сжимают.
Будь хорошей девочкой, слушайся маму. Скажи ей, что я чуть позже позвоню.
Дочь не провожает его сразу же забегает по ступенькам обратно в дом, Ракета ныряет следом. Крисси привыкла к этому отец отбывает и возвращается под стать приливной волне.
В конце подъездной аллеи у почтового ящика Кэл замечает почтальона. Кэл едет медленно, чтобы достичь поворота после того, как пикап почтальона отчалит. Вот он уже покинул дом, а мысли о неверности Элли и их возможном разрыве все еще преследуют его. В горле першит, щеки горят, слезы душат, но не могут вырваться наружу. Такое с ним с тех самых пор, как пропала Марго: как будто что-что внутри заблокировалось. Он тогда запер в себе боль, и до сих пор никому не удалось найти к ней ключ, даже тем, кого он любит. Иногда это страшит Кэла, словно он утратил какую-то часть своей личности из-за отсутствия ответов.
Не заглушая мотора, Кэл выходит из машины и проверяет почту. Перебрав кучу рекламных проспектов и банковских счетов, он выуживает пару писем, адресованных лично ему, и бросает их на заднее сиденье. А потом на пару секунд застывает, оглядываясь назад.
Он бежит, предает свой брак, хотя ему следовало бы остаться и бороться. Но впервые за все минувшие годы Кэл гораздо сильнее страшится себя, нежели своей семьи. Если он себя не спасет, он разрушит и жизнь дорогих ему людей.
Глава восьмая
Абердиншир
Кэл направляется туда, где в последний раз видели Лейлу Макки. Он решает начать с конца. Кэл вылезает из машины и хлопает дверцей так, что стук эхом разносится по сельской глубинке. Простирающийся далеко за пределы взора ландшафт поражает Кэла своей ширью и безграничностью, заставляет сердце забиться в благоговейном трепете. Небо кажется огромным, ощущение необъятности пространства даже слегка пугает.
Проселочная дорога окружена каменными стенами, обвитыми колючей проволокой. Рядом ощетинился колючками желтый дрок, а небольшие домики местных фермеров так прилипли к склону холма, словно страшатся, что их в любой момент смоет водным потоком.
Кэл направляется по дороге к конюшням. Проходя под тенистым пологом леса, поднимающегося по крутому берегу, Кэл замечает на полях пасущихся лошадей, с шерстью, густо облепленной грязью. Владельцы этого хозяйства несколько лет назад уехали в Испанию, и теперь всем заправляет их дочь.
Сегодня Кэлу не хочется идти туда. Для начала ему нужно ощутить местный колорит, понять, с чем и кем предстоит иметь дело, оценить возможности и вероятности, сформулировать вопросы, которые он будет задавать. А еще ему необходимо поскорей проскочить начальные стадии процесса. Обычно он готовится лучше и тщательнее. Но на этот раз и Кэл согласен в этом с Сарой все будет по-другому: не так проработано, менее отшлифовано. Придется даже прибегнуть к съемкам скрытой камерой. Кэл вынужден сразу, с самого начала, вовлекать слушателей в свое расследование. Иного способа выполнить задачу нет.
Глядя вдаль, за линию столбов, Кэл мысленно переносится в невыразительную, похожую на тюремную камеру комнатенку, в которой они разговаривали. Он и Дюбуа. Кэл почти ощущает противный резкий запах антисептика в средстве для мытья пола. И его снова охватывает сожаление из-за упущенных возможностей. Вся страна радуется смерти Дюбуа, упивается его бесславным концом. А Кэл вопреки всякой логике все еще отказывается поверить в добровольный уход убийцы из жизни. Не таким он выглядел человеком, не был на той грани, когда выход один суицид. Это позерство, это лукавство, это наслаждение при рассказе о том, как ловко он вводил в заблуждение опытных экспертов, даже требование шоколада все это никак не вяжется с поведением человека, не собирающегося задерживаться на этом свете. Даже без учета его финальных язвительных реплик.
Мог ли кто-то удушить убийцу разорванной простыней? В больнице утверждают, что никаких ошибок надзора той ночью допущено не было. Но не слишком ли это удобно? Или Кэл обманывается? Люди могут впасть в депрессию в один миг и в таком состоянии способны на спонтанные выходки. Вытворят что-нибудь, а потом только задумываются. Такое случается сплошь и рядом, каждый день.
Дюбуа был значимой вехой на пути Кэла: если бы программа вышла, он мог стяжать себе и славу и богатство. Или, по крайней мере, стабильный доход и признание. Но последние слова монстра грозили преследовать его до конца жизни.
Кэл возвращается на дорогу, достает записывающую аппаратуру. Поэтические повествования стали его коньком, журналистской «маркой». Если остальные прибегали к сухому или нейтральному новостному репортерскому стилю, Кэл старался перенести слушателей в те места, которые видел сам. Поначалу это удивляло их, возможно даже лишило его некоторых закоснелых любителей посмаковать преступления без лирических отступлений. Но Кэл об этом не сожалел для него люди за кадром значили все.
Глава девятая
Выпуск первый:
«Лошадь вернулась одна»
Одноколейная дорога, ведущая к конюшням Хайтэпов, место пустынное даже в дневное время. Окаймляющие ее стены, каждый камень которых уложен вручную, довольно старые: они уже накренились, но еще не обрушились. И сплошь обросли зеленовато-голубым лишайником, походящим на океанские водоросли. Но до галечных пляжей Абердинского побережья, потрепанных солеными водами Северного моря, отсюда двадцать миль.
Тридцать пять лет назад породистая гнедая кобыла по кличке Руби вернулась на конный двор без всадницы и почти затемно. Лошадь дрожала, а из глубокой раны на ее ноге сочилась кровь. Поводья были спутаны, одного стремени недоставало. По рассказам конюхов, спина кобылы пенилась от пота, глаза, полные ужаса, дико вращались. Спекшаяся кровь свидетельствовала о том, что с момента получения раны прошло некоторое время.
Люди, отправившиеся на поиски всадницы, несколько часов бродили по окрестностям. Поначалу они были убеждены в том, что произошел несчастный случай возможно, столкновение с машиной или лошадь, испугавшись чего-то, сбросила наездницу. Они предполагали, что раненая девушка не может самостоятельно добраться до дома. Когда стало холоднее, волонтеры вернулись за одеялами и флягами с горячим чаем, чтобы согреть бедняжку, когда найдут ее. Но никаких признаков происшествия не обнаружили ни следов шин, ни поврежденных стен, ни взрытого или примятого дерна на обочинах. Постепенно расширяли зону поиска: девушка отсутствовала несколько часов, значит, могла заехать далеко в горы. Поэтому прочесали даже вересковую пустошь. А когда совсем стемнело, продолжали выкрикивать ее имя Лейла Макки. Увы, никто не откликнулся на этот зов. За ночь поисковый отряд пополнился волонтерами с окрестных ферм и из гостиницы, в которой двадцатилетняя Лейла работала официанткой. В последующие дни они обошли и осмотрели все сараи и надворные постройки. Но и там не обнаружили никаких следов. Лейла словно растворилась в воздухе.
Несколько недель после исчезновения люди строили различные догадки и предположения. В основном о том, что Лейле захотелось другой жизни. Ее школьные подруги и приятели заметно продвинулись в жизни кто-то поступил в университет, кто-то нашел хорошую работу, кто-то женился или выскочил замуж. А жизнь Лейлы почти не изменилась. Возможно, эти допущения сказались на ее не слишком усердных поисках. Но за три с лишним десятилетия банковский счет Лейлы, на котором лежали 917 фунтов стерлингов, остался нетронутым. И никаких кредитов на ее имя оформлено не было.
Семья Лейлы уверена, что знает виновного в ее бесследной пропаже. Этот человек до сих пор живет там, в тени одинокой горы. И родители Лейлы, Тэм и Джин, желают только одного выяснить, что же все-таки случилось с их дочерью.
Это программа «Найти справедливость», и с вами ее ведущий Кэл Ловетт.
Глава десятая
Лейла, 1986
Лейла любит эту утреннюю пору. Если ей не надо обслуживать постояльцев гостиницы за завтраком или сильное похмелье не удерживает ее в постели, Лейла обувается, надевает куртку и устремляется по полю к конюшням так рано, насколько возможно, не задерживаясь, чтобы поесть.
Даг, владелец конюшен, разрешает ей покататься верхом в обмен на какую-нибудь работу. Иногда Лейла дает уроки верховой езды, но избалованные, истеричные дети требуют терпения, а терпение не ее сильная сторона. Поэтому, когда позволяет время, Лейла сама вызывается помочь в конюшнях выгрести навоз, почистить стойла и лошадей, принести им сена и наполнить поилки водой. Девушка не боится тяжелой работы и не отлынивает от нее, отговариваясь дождем или снегопадом. И это одна из причин, почему она нравится Дагу. Лейла это понимает. В ясные, солнечные дни недостатка в помощниках нет. Но когда грязь по щиколотку и порывистый ветер сносит с ног, помощники испаряются. А Лейла остается.
Сегодня утренняя заря не более чем тонкая полоска на горизонте; серые облака быстро мчатся по небу, освещаемому вспышками молний. Воздух колючий, но не такой кусачий и зябкий, как холодным зимним утром, когда темнота не спешит рассеиваться и Лейле кажется, будто она единственный человек, оставшийся на планете.
Доброе утро. Даг уже выводит на нижнее поле двух лошадей. Его не будет минут тридцать, пока лошади не насытятся. Выведи Руби и Джоя.
С благодарностью кивнув, Лейла проскальзывает в стойло Руби. Кобыла водит головой вверх-вниз: ей не терпится оказаться на воле, под открытым, пусть и мрачным небом. В холодном воздухе каждый выдох кобылы превращается в пар. Руби сама сует морду в недоуздок, снятый Лейлой с крюка на наружной стене конюшни, но, выйдя во двор, пугается пронзительного ветра.
Тише, девочка. Лейла поглаживает ее мягкую шелковистую гриву; на мгновение она зарывается носом в бок лошади он так сладко пахнет! А потом еще раз приговаривает: Тихо, моя девочка, спокойно.
Копыта Руби звонко цокают по бетону, пока она следует за Лейлой до конца блока, где Джой старый и верный служака терпеливо свешивает голову над дверцей своего стойла в ожидании недоуздка и повода. Конь спокойно выходит на улицу, когда Лейла отодвигает засовы. Он и сам бы дошел до поля, если бы ему позволили.
Джой тычется в Лейлу носом. Девушка с любовью гладит его морду и нащупывает в кармане угощение. Сбоку выгибает шею за своей долей Руби. Окруженная с обеих сторон лошадьми, с поводьями в каждой руке, Лейла выходит на грунтовку, ведущую к полю, с ощущением такого спокойствия, какое она испытывает лишь в такие мгновения, как это, вдалеке от людей и чувства бесцельности жизни, обуревающего ее со школы.
Часом позже все лошади уже выведены и накормлены, их стойла вычищены, в подстилки добавлены свежие опилки, поилки наполнены водой доверху. А окоченевшая от холода Лейла следует за Дагом на кухню фермерского дома, где его жена Сал жарит бекон, а дочери уже готовы выйти к школьному автобусу.
Даг придерживает перед Лейлой дверь, она молча проскальзывает мимо него на кухню, чувствуя на лице его дыхание, от которого сердце девушки екает. Свои грязные сапоги она оставляет на крыльце. Ступая по плиточному полу в носках, Лейла молча кивает девочкам и опускается на стул, не прекращая потирать руки, чтобы быстрее согреться. Одна колли обнюхивает ее, и девушка гладит ее по голове.
Все в порядке, Лейла? интересуется Сал, хотя она никогда не проявляла к ней особой теплоты и сердечности. Бекон будешь?
Спасибо, говорит Лейла. Онемевшие пальцы уже покалывает, к ним возвращается чувствительность, и уютная кухня рассеивает ее скованность. Что тут может быть не в порядке?
Налив себе чая из всегда стоящего на столе чайника, Лейла берет с решетки тост за работой у нее разыгрывается волчий аппетит. Днем конюхи и наездники пользуются кухней при амуничнике, чтобы приготовить себе горячие напитки и разогреть в микроволновке еду. Доступ в хозяйский дом привилегия, которой удостаиваются самые преданные и приближенные к Дагу люди. И Лейла знает, что другие работники негодуют из-за того, что она вхожа в дом. Иногда девушка задается вопросом: а Сал тоже негодует и возмущается? Она всегда держится с Лейлой холодно и натянуто. Не так непринужденно и доброжелательно, как с остальными помощниками.
Сал ставит тарелку с беконом на стол, а Даг, сев напротив Лейлы, передает ей пакет с булочками, чтобы она сделала толстые сэндвичи, сочащиеся топленым салом и теплом. Его ступни под столом касаются стоп Лейлы, и девушка поспешно подгибает ноги под стул. Выдавливая кетчуп на свою булочку, Лейла чувствует, что за ней пристально наблюдают. Вскинув глаза, она перехватывает взгляд Бриджит. Любопытство девочки быстро улетучивается, а щеки еще долго остаются пунцовыми.
Бриджит, должно быть, тринадцать. Лейла знает, что девочка завидует ее свободе, тому, что она может весь день провести с лошадьми. Лейла не раз слышала, как она выпрашивала у родителей позволения не ходить в школу перед конными шоу. А вот Бриджит понятия не имеет, что Лейла завидует ей из-за разницы в образе жизни.
Даг и Сал строги с обеими дочерьми, они возлагают на них большие надежды и постоянно внушают девочкам, чего они могут достичь и непременно достигнут. Лейла, только будучи отчисленной из школы под самый конец обучения и оставшись «у разбитого корыта», без всяких надежд на будущее, поняла, что такие родители настоящий подарок. Не то чтобы ее собственные не проявляли интереса к ее учебе и не сумели ей его привить, оставляя полную свободу действий. Не то чтобы они за нее не переживали они просто никогда не верили в то, что она вообще способна достичь успеха.
Она и не достигла. Лейла лодырничала, слонялась повсюду, курила и пила, наслаждаясь популярностью у сверстников и не замечая, что большинство из них строило планы и продолжало втихомолку учиться, несмотря на громкие уверения в том, что школа им не нужна. За последние пару лет эти друзья и подруги остались в стороне: большинство уехало из Абердина в Глазго или Эдинбург, завело новые знакомства, построило новую жизнь. И теперь, встречаясь с ними во время университетских каникул, Лейла ощущает себя даже более одинокой и брошенной на произвол судьбы, чем в их отсутствие.
Девочки, пора, указывает на часы Даг, и Бриджит со своей младшей сестренкой Паулой, ворча, суют ноги в сапожки, подхватывают пухлые школьные ранцы и надевают поверх своих курток непромокаемые накидки.
Солнце как призрак: то появляется на небе, то исчезает, затянутое тучами. Непохоже, что пойдет дождь. Но это Абердиншир, и здесь все может измениться за полчаса. Переменчивая погода тут, пожалуй, единственная константа.