Я отбросил плетку, снова лег на кровать и, ощущая приятное жжение на спине, с улыбкой заснул. Словно ангел с обрезанными крыльями
День третий
Явившись с утра на работу, сразу же встретил в коридоре нашего нового дизайнера. Под правым глазом кровоподтек, на скуле ссадина. Однако попугайский прикид он так и не сменил: все те же цветастые шмотки и блестящие побрякушки. Ничему людей жизнь не учит!
Ого! Кто это тебя так? удивляюсь я, протягивая ему руку.
Дизайнер какое-то время смотрит на меня, и возникает ощущение, что он знает, кто именно его так разукрасил. Ну знает, и что дальше? С трудом подавляю в себе желание нахально посмотреть в ответ. Но нет надо соблюдать конспирацию! Я ведь оборотень: днем офисный планктон, ночью лютый зверь. Вот если встречу его во мраке Сейчас же надеваю на лицо маску сочувствия.
Так, идеологические разногласия. Попугай с добродушной улыбкой пожимает мне руку и идет дальше по коридору. Я направляюсь в свой кабинет, а из головы все не выходит эта мерзкая фраза: «идеологические разногласия». Старик Гулов сказал то же самое! Как сговорились! Достали все со своими идеологиями. По мне, так все просто: есть правда, а есть неправда. Правда у нас. Все, третьего не дано!
Во время работы я поймал себя на том, что постоянно поглядываю на телефон. Если выходил из кабинета и оставлял его на столе, вернувшись, тут же хватал и смотрел, нет ли пропущенных вызовов. Решил постоянно держать телефон в кармане. Несколько раз мне казалось, что он вибрирует, поспешно вытаскивал ничего! «Это и понятно, оправдывался я. Ведь жду новостей». Наконец, не выдержал, набрал номер журналистки Жени.
Алло!
У меня словно тепло разлилось по телу, едва я услышал знакомый голос.
Добрый день! Как ты?
Ну, если откинуть то, что из меня вчера какой-то маньяк едва не сделал девушку гриль, то нормально. Ты как? Новости есть?
Пока нет.
Ну, если будут, звони. Я и сама стараюсь чего-нибудь нарыть.
Бросив телефон на стол, я долго сидел, откинувшись на спинку кресла. И тут же поймал себя на мысли, что мне плевать на новости. Именно этого я ждал все это время услышать ее голос!
Вот же мерзость! Взгляд скользнул по стенам офиса, словно я надеялся обнаружить там плеть. Не придумав ничего лучше, как наказать себя за скверные мысли, я принялся тереться изодранной спиной о спинку кресла. Едва поджившие шрамы зудели, и от трения становилось скорее приятно, нежели больно. Тогда я схватил канцелярский нож и, выдвинув тонкое лезвие, стал вдавливать его в ладонь. Сильнее, еще сильнее Выступила кровь, заструилась по запястью, закапала на блестящую поверхность стола.
Слава, что ты делаешь?
Я отбросил нож.
Смотрю на коллегу Катю. Девица глядит на меня с деланным испугом, но в глазах ее читается скорее восхищение. Как же многие из них любят наблюдать за тем, как мужики причиняют кому-то боль. Пусть даже самому себе.
Так, задумался, ответил я.
Не болит? Катя протягивает руку, ласково проводит пальцем у ранки, словно может исцелить этим. С трудом борюсь с желанием отдернуть руку. Быть обычным мужчиной часть дневного маскарада. Надо делать вид, что мне приятен флирт симпатичной девушки. Расслабляю руку, улыбаюсь Кате в ответ.
И вдруг ловлю себя на мысли, что это вовсе не маскарад! Мне действительно нравится! Ее ноготок скользит по моей коже и на самом деле исцеляет: боль уходит, а вместо нее возникает нечто иное. Боковым зрением замечаю расстегнутые верхние пуговки на Катиной белоснежной офисной блузке; висящий на шее золотой крестик качается над бездной грудей, словно гипнотический маятник. В голове вдруг возникает картина: я хватаю девушку, валю на стол, обрываю пуговицы и освобождаю грудь от ткани, задираю черную юбку А в следующий миг мысленный образ Кати, дрожащей от возбуждения в моих объятиях, заменяется другим Женя!
Ладно, работу работать надо. Поспешно откатываюсь в кресле подальше от стола и от коллеги.
Катя кивает и отворачивается к своему монитору. Она улыбается, и у меня возникает впечатление, словно она прочла мои мысли, ощутила звериную страсть, которая захлестнула меня, когда ее ноготок скользил по моей коже. При этом у меня такое чувство, будто мы действительно потрахались. Знаю, она была бы только рада: она давно меня хочет. Я же смотрю на канцелярский нож и едва сдерживаюсь, чтобы не полоснуть себя по запястью. Господи, что я творю?..
Скверное настроение не отпускало меня до вечера. Против такого состояния отличное лекарство надавать кому-нибудь по харе. А еще лучше сгонять на рейд и что-нибудь разгромить. Но, увы, не судьба. Отец Пейн запрещает частые рейды. Если мы привлечем к себе излишнее внимание, это не смогут покрывать даже верные нам люди из милиции и администрации.
Я подумывал уже снова прокатиться к памятнику герою Гражданской войны Краснову. Там наверняка тусуются неформалы, есть на ком оторваться. Да и Попугаю следует преподать еще один урок, раз он не понял с первого раза Однако туда ехать не пришлось, ведь, когда я пришел после работы в храм, меня ждала прекрасная новость.
Там, как всегда, проходила вечерняя служба. Зал бывшего кинотеатра «Октябрь» оказался переполнен народом. Я даже навскидку не смог бы сказать, сколько здесь собралось людей. Наверное, больше тысячи. А ведь это обычная вечерняя служба! Что же будет в воскресенье, во время праздника? Я припомнил, что, когда девять лет назад только пришел в Орден, на службы от силы собирались пара десятков человек. И вот нас тысячи! И, если верить магистру, это только начало.
Я, по обыкновению, стал у дверей возле стены у иконы с изображением пронзенного стрелами святого Себастьяна, принявшего мучительную смерть от рук язычников. Отец Пейн, читавший с кафедры проповедь, заметил меня и, едва закончил, сразу же направился ко мне. Прихожане почтенно расступались, склонив головы, образуя живой коридор. Многие протягивали руки, с благоговением прикасались к черному одеянию магистра, некоторые старались поцеловать ему руку, и отец Пейн великодушно позволял это. Приблизившись, он взял меня под локоть и вывел из зала.
Тебя что-то тревожит, мой мальчик? Он внимательно взглянул мне в глаза.
Меня всегда поражала проницательность магистра, он словно видел людей насквозь.
Я коротко пересказал ему события прошлой ночи. Как я вышел на информатора, как он удрал от меня (стыдливо умолчав лишь, каким образом ему удалось сбежать), с гордостью поведал, как мы с журналисткой снова вышли на след, добрались до Красновки. Когда я рассказал о том, как меня встретил старик Гулов, отец Пейн насторожился и попросил поподробнее пересказать наш разговор.
Неужели он и правда стал отступником? спросил я.
Мы с ним повздорили после известных тебе прошлогодних событий, задумчиво ответил отец Пейн. Старик немножко вспылил Впрочем, не бери в голову. Из Братства Света нельзя уйти просто так. Вступив в Орден, ты остаешься верен ему до самой смерти. Так что все образуется.
Закончил я рассказом о том, как мы угодили в ловушку.
Это было непростительно для воина Света, и я заслуживаю сурового наказания. Я покорно склонил голову.
Да, ты потерял бдительность, но лишь потому, что недооценил врага, ласково ответил магистр. Уверен, такого больше не повторится.
Зато теперь я знаю наверняка: маньяки-поджигатели действительно существуют!
Что ж, раз еретики пытаются противостоять тебе значит, ты на верном пути, кивнул отец Пейн. А журналистка? Что можешь сказать о ней?
Женя? Студентка. Просто удивительная девчонка. Очень смелая, решительная, умная
Я запнулся, перехватив внимательный взгляд магистра. Мне стало не по себе. Словно с моих губ сорвалось что-то постыдное.
Она тебе нравится? строго спросил отец Пейн.
Если вы о том, что Нет! Я преданный воин Света! Я и мысли не допустил бы!.. с волнением вскричал я.
Магистр продолжал сканировать меня полными недоверия глазами.
Но она мне действительно нравится, признался я. Как человек. Преданная своему делу, готовая идти до конца. Такая стала бы отличным членом Братства Если, конечно, поработать над ее отношением к вере.
Ну, я рад, что Господь посылает нам в помощники таких замечательных людей. Отец Пейн одобрительно кивнул, взгляд его смягчился. Кстати, познакомь меня с ней. Быть может, ты прав и она действительно будет полезна нашему Ордену.
Обязательно. Уверен, Женя вам понравится.
Не сомневаюсь Что ж, отличные новости! Однако сейчас у меня для тебя есть другое не менее важное задание. Помнишь буддистскую общину?
Которая собиралась строить в Погорске храм?
Именно. Так вот: похоже, они не отказались от своего намерения.
Конечно же, я помнил буддистов, хотя сам и не участвовал в усмирении этих еретиков. С ними разбирались иными методами. Буддистов наше Братство Света прижало полгода назад. До этого мы даже не знали о том, что у нас в городе есть такая община. Они тихо собирались на какой-то квартирке и не высовывались. А потом какому-то их активисту пришла в голову идея воздвигнуть в Погорске буддистский храм. К тому времени, когда мы узнали об этом, они уже успели найди место под застройку, стали активно собирать пожертвования и даже завезли кое-какие стройматериалы. Как будто не знали о том, что в течение двух лет от подобных бредовых идей, строить в Погорске еретические храмы, уже отказались иудейская и мусульманская общины. Можно ведь было догадаться, что это случилось не просто так
В тот раз нам даже на рейд ездить не пришлось. На самом деле далеко не со всеми еретиками разбираемся мы, бойцы. Наоборот, большинство проблем устраняется иными путями: официальными, полуофициальными, неофициальными. Наша четверка воинов лишь одно из звеньев мощной и прочной цепи острие праведного меча. Мы, так сказать, штурмовой отряд один из самых радикальных аргументов. Чаще всего же с еретиками справляются без нас. За годы существования Братства Света отец Пейн обзавелся связями во всех известных кругах, от администраций и правоохранительных органов до криминальных авторитетов. Многие представители этих организаций прихожане нашего Братства. Я сам видел однажды во время праздника, что на проповеди рядом стояли губернатор, начальник милиции и один из крупнейших погорских воров в законе. Потому, если возникало подозрение в ереси, отец Пейн первым делом обращался к нашим влиятельным сторонникам. Иудеям и мусульманам попросту перекрыли кислород местные власти: бумажная волокита, разрешения пожарных и медиков, отлов нелегальных мигрантов на стройке и прочее и прочее А уже с отдельными особенно настырными личностями пришлось разобраться мне и моим бойцам. И вот теперь появились буддисты.
До меня дошла информация, что эти еретики снова взялись за строительство, продолжал отец Пейн. Официально власти запретили им строить. Но либо они нашли какую-то лазейку в законодательстве, либо занялись самоуправством. Так или иначе, им нужно пояснить, насколько они неправы.
Я удивленно глянул на него:
Вы же говорили, что мы не должны устраивать крупные боевые вылазки чаще, чем пару раз в месяц. Чтобы не привлекать внимание общественности.
О, за это не беспокойся, ответил магистр. Так было раньше. Но времена меняются, как и общественное мнение. У нас в городе уже так много если не прихожан, так сочувствующих, что скоро наступит момент, когда мы сможем открыто карать еретиков в любое время дня и ночи. При этом общество и закон будут не только не против, а еще и сами станут просить нас разобраться с подонками. Так как, справишься?
Я кровожадно улыбнулся. Еще бы!
Уриэль, Гавриэль и Рафаэль были в нашей подвальной коморке. Первый лупил кулаками боксерскую грушу, второй, лежа на лавке, кряхтел под штангой. Только Рафаэль сидел в уголке, глядя в потолок пустым взглядом, погруженный в свои мысли.
Есть дело! с ходу объявил я, доставая из шкафа боевую одежду и черную маску. У нас рейд!
Круто! воскликнул Гавриэль, положив штангу. Когда выдвигаемся?
А разве отец Пейн не говорил, чтобы мы часто не высовывались? удивился Рафаэль. У нас ведь только на этой неделе было уже два!
Вчера был не рейд, отмахнулся я. Так небольшой мордобой и наставление заблудших овец. Ну так что, вы идете или мне одному?
Конечно, идем! Наваляем подонкам! Уриэль с наслаждением провел серию ударов по груше. Так и хочется кому-нибудь всечь!
Я думал, мы занимаемся этим ради избавления мира от ереси, а не для получения удовольствия, хмуро заметил Рафаэль. При этом слова его были явно обращены ко мне: он смотрел мне в глаза. Видимо, в них он прочел то же желание, что и у остальных. У меня действительно в тот момент было такое чувство, что, если в ближайшие полчаса не найду кому разбить харю лучше не стойте рядом!
Одно другому не мешает, ответил Гавриэль, надев черную водолазку, а поверх нее большой серебряный крест.
Еще как мешает! Рафаэль метнул в него холодный взгляд. Уверяю, когда Спаситель произносил: «Не мир пришел Я принести, но меч!», он вовсе не испытывал желания причинять кому-то боль. Так и наши рейды инструмент воздействия, а не средство для самоудовлетворения.
Он снова уставился на меня и не отводил глаз, словно ждал ответа. Мне стало не по себе. Я вдруг вспомнил недавние разговоры с журналисткой Женей и стариком Гуловым. Как же достали меня эти «идеологические разногласия»
Ладно, хватит трепаться! отрезал я. Время не ждет!
Гавриэль и Уриэль вышли из каморки. Я надел бомбер и тоже направился к двери. На пороге обернулся. Рафаэль помедлил, но все же пошел следом.
У тебя что-то случилось? спросил он.
Не понимаю, о чем ты.
Просто ты нервный какой-то. Не такой, как обычно. Если б я тебя не знал, решил бы, что у тебя хм что-то вроде неудачной любви.
Но ты-то меня знаешь. Для меня обет не пустой звук. Так что не говори глупостей!
Я пошел, но он удержал меня за руку.
Погоди, Михаэль. Я хотел с тобой серьезно поговорить. Это очень важно.
Времени нет, поговорим после рейда. И Я окинул его взглядом: светлый свитер и синие джинсы. Что это за прикид? Хоть бомбер накинь!
Рафаэль замялся. Все-таки снял свитер, достал из шкафчика черную куртку, надел, застегнул молнию. Я одобрительно кинул и вышел из каморки.
Погорск лишь в центре похож на город. Но стоит отъехать подальше в любом направлении, как многоэтажки исчезают и на многие километры тянется гигантская деревня из крошечных частных домиков. В одном из переулков этой деревни буддисты и решили возвести себе храм.
Микроавтобус подкатил к месту строительства, едва стемнело. Где именно обосновались еретики, было видно издали: над крышами домов возвышались белокаменные стены сооружения, которому нашими стараниями так и не суждено будет достроиться. И когда только успели столько сделать? Впрочем, не удивительно, ведь они работали днем и ночью. Даже сейчас стройплощадка была освещена фонарями и на ней суетились люди. Это нарушило наши планы. Мы-то полагали, что ночью тут будет только сторож. Придем, впишем ему пару раз по харе, чего-нибудь поломаем, разобьем несколько фонарей и оставим на стене послание: мол, будете продолжать строительство мало не покажется. Тут же трудились по меньшей мере с десяток мужчин. Меня, впрочем, такой расклад устраивал больше: прямо не терпелось расквасить пару-тройку носов.
Что, как обычно, ворвемся внезапно? спросил Гавриэль. Застанем врасплох?