Ты тоже ее заслуживаешь. Все мы заслуживаем.
Заслуживаем. Я ненавидела это слово, хотя прожила немалую часть своей жизни, цепляясь за него.
Мы ее получим.
Серел произнес это со спокойной уверенностью.
Я села, поджала под себя ноги и оглядела друга, лежащего с закинутыми за голову руками. Ему всегда удавалось верить в лучшее в людях, да и в жизни в целом. Сперва я считала его отношение маской, носимой по случаю; так же как я примеряла роль кокетливой танцовщицы и оттачивала уверенность в себе, пока она не стала моей второй натурой. Но вскоре я поняла, что он действительно так думал верил в это. Несмотря на то что его прошлое было не менее кровавым, чем мое.
Я почувствовала его доброту с первой же встречи. Эсмарис взял меня в короткую поездку по делам в соседний город, и я сидела за его плечом и наблюдала, как рабов рядами проводят по рыночной площади. Ужасное зрелище. Я с трудом выносила висящие в воздухе боль и ужас, которые врывались в голову и тело, словно я одномоментно переживала худший день в жизни десятков людей а заодно и в собственной.
Но даже сквозь это облако страдания я заметила Серела. Он остановился утешить маленькую девочку, стоявшую рядом, еще младше меня в те времена, когда я была на ее месте, и, хотя получил за свою доброту от работорговца окрик и жестокий удар плетью, все же искренне улыбнулся ребенку. Я отметила, что Серел высок и мускулист, но могла смотреть только в наполненные слезами голубые глаза и доброе, почти детское лицо.
Если Эсмарис его не купит, он наверняка достанется фракции наемников. Станет одним их тех, кто вытаскивал мою семью из постели той ночью, много лет назад. И я не могла допустить, чтобы это случилось.
А как насчет вон того? прошептала я Эсмарису. Ты вроде искал что-то похожее.
Если Эсмарис и удивился, почему я проявляю живой интерес к симпатичному молодому человеку, или выстроил какие-то предположения, он не подал вида. Немного подумав, он поднял руку, и Серел стал его собственностью.
В ту ночь я долго не покидала постель хозяина, словно он ожидал компенсации за то, что поддался на мои уговоры. Но я ни о чем не жалела, потому что Серел быстро стал лучшим другом из всех, что были у меня и до, и после рабства.
А сейчас, пока я рассматривала его, к горлу подступил комок. Я сама не могла объяснить внезапно охватившую меня волну чувств. На миг в голове мелькнула мысль о том, чтобы отдать деньги ему купить его свободу. Он лучше меня. Он больше ее заслуживает.
Я вернусь, прошептала я. За всеми вами. У меня будут связи, будут возможности
Он хлопнул меня по колену, словно прекрасно понимал бурчащую внутри вину:
Конечно.
В конце концов бедняга Серел не выдержал и побрел в свою комнату, чтобы наконец поспать, оставив меня одну. Я с ног валилась от усталости, но прекрасно понимала, что пытаться заснуть бесполезно. Поэтому бродила туда-сюда по комнатушке.
Учитывая, что здесь с трудом помещалась кровать и необходимая мебель, вскоре у меня закружилась голова. И тем не менее комната была чистой, ухоженной, с хорошей обстановкой и даже слегка нарядной. На полках стояли безделушки, которые иногда привозил мне из путешествий Эсмарис. Но самые дорогие моему сердцу вещи я получила с Ары.
Небольшой остров Ара в тысяче миль от нас в основном был известен как место, где находились два Ордена: Орден Полуночи и Орден Рассвета.
Именно туда я отправлюсь в ту же минуту, как выкуплю свою свободу.
От этой мысли, а может, от хождения туда-сюда, или усталости, или от всего вместе к горлу подступала тошнота. Я рухнула на пол и вытащила из-под книжной полки потрепанный деревянный ящик. В нем хранился в основном хлам (камень с пляжа Ары, несколько листов бумаги с пометками) и несколько книг. Я взяла книгу в простой синей обложке, где были вытиснены знаки серебряной луны и золотого солнца.
Символы Орденов.
Торопливо открыла ее и принялась перелистывать страницы. Кончиками пальцев я водила по выступающим чернилам картинок и все еще малознакомых букв, повторяя едва слышно аранские слова. Задержалась на одной иллюстрации на развороте страницы: изображение основателей Ордена Полуночи и Ордена Рассвета, Розиры и Арайча Шелайн. Вокруг Розиры, обрамляя ее белые волосы на фоне луны, бурлили голубые и фиолетовые вихри, а Арайча окружал огонь. На сгибе страниц их ладони соприкасались.
Розира представляла вальтайнов, из которых состоял Орден Полуночи, повелителей магии с белоснежной кожей и волосами. Арайч представлял солариев, волшебников, не относящихся к вальтайнам, они вступали в Орден Рассвета. Магия вальтайнов и солариев дополняла друг друга, хотя являлась полной противоположностью, как две стороны монеты.
Книгу, как и все прочие безделушки с острова Ара, мне подарил Зерит Алдрис. Он был путешественником, уроженцем Ары и занимал в Орденах довольно высокий пост. Иногда он по нескольку дней гостил в имении Эсмариса. Он заинтересовал меня с первой же встречи. Я еще никогда не видела человека, похожего на меня, хотя он мог похвастать бесцветной кожей без пятен и белыми волосами завершенный вальтайн. Я ходила за ним по пятам, как потерянный щенок, но он относился ко мне по-доброму, и, казалось, ему нравилось потакать моему любопытству. Я могла часами слушать, как он рассказывает на ломаном теренском об Орденах и их истории.
Дни напролет я наблюдала, как Зерит проводит время с Эсмарисом и его высокородными гостями. Я отмечала, как люди улыбаются ему, прислушиваются к его мнению и в целом относятся с таким же боязливым уважением, которое многие приберегали только для Эсмариса.
И тогда я кое-что поняла. Зерит состоял в Ордене Полуночи и обладал большим влиянием. У него была поддержка. Защита. И что важнее всего, у него была власть.
Все, чего я должна достичь, чтобы оправдать цену, заплаченную родными за мою жизнь. Все, что мне требовалось, чтобы добиться чего-то.
А я могу вступить в Орден Полуночи? как-то спросила я Зерита, разглядывая свои руки и пятна песочного цвета на двух пальцах.
Определенно. Он одарил меня чарующей улыбкой, достаточной, чтобы девочка четырнадцати лет от роду растаяла под его взглядом. Пусть ты и фрагмент, но все же принадлежишь к вальтайнам.
Ну что ж. Другого поощрения мне и не требовалось.
С того дня я всеми силами старалась достичь новой цели. Как одержимая я собирала информацию об Орденах. Шепотом занималась аранским по ночам, пытаясь самостоятельно одолеть этот странный и сложный язык. За прошедшие годы Зерит посетил нас еще несколько раз и в каждый приезд привозил мне небольшие подарки от Орденов, терпеливо отвечал на бесконечные вопросы.
Он обещал, что, если я доберусь до Ары, он лично представит меня в Орденах. Я надеялась, что он готов исполнить свое обещание.
Меня пробрала дрожь, и я обнаружила, что руки, сжимающие пожелтевшие страницы, трясутся.
Да уж, сегодня мне точно не уснуть.
Я бодрствовала, пока через занавески не начали просачиваться первые лучи рассвета. Все подаренные Зеритом книги я читала от корки до корки. Все аранские фразы, которые узнала, повторяла и повторяла до тех пор, пока они не стали отскакивать от зубов. Я забивала голову планами, пока там не осталось места для страха и неуверенности.
Всего несколько часов и привычная жизнь изменится.
Я надеялась, что в Орденах готовы меня принять.
Я надеялась, что готова туда вступить.
Глава 3
Можно было бы предположить, что после стольких лет я перестала замирать от страха при виде Эсмариса. Я жила с ним уже семь лет и видела его в различных компрометирующих ситуациях намного чаще, чем кто-либо другой. Но все равно каждый раз, когда я входила в его покои, меня поражало то, как сам воздух в помещении, казалось, склоняется перед ним.
И сейчас все было точно так же.
Я молча рассматривала его спину на фоне окна. Как и в день праздника, он оделся в красное, хотя на сей раз парчовая куртка отливала темно-бордовым. Он стоял, распрямив широкие квадратные плечи и сцепив перед собой руки. Эсмарис никогда не сутулился.
На меня он не смотрел.
Я твердила себе, что волноваться не о чем. Между нами происходит обычная сделка. Не больше и не меньше. Снаружи, за дверью, стоял Серел как телохранитель, он пользовался наибольшей благосклонностью Эсмариса, и я цеплялась за воспоминание о быстрой ободряющей улыбке, которой он поприветствовал меня при входе в кабинет.
И все же. Ладони взмокли от пота.
«Ну скажи что-нибудь», мысленно понукала я Эсмариса.
Тысяча золотых. Он словно услышал мое желание, но по-прежнему не поворачивался. Значительная сумма.
Значительно больше, чем пятьдесят серебряных, что я предлагала тебе в прошлый раз, непринужденно ответила я.
К счастью, в мой голос вместо тревоги просочилась улыбка.
Бесспорно.
Эсмарис наконец повернулся, изучая меня пронзительным взглядом темных глаз. Со лба свесилась непослушная прядь тронутых сединой волос единственное отклонение от идеала в его наружности. Все остальное, от покроя одежды до ухоженной бороды и гладких, стянутых на затылке волос, выглядело безупречно. По моим подсчетам, Эсмарису было под шестьдесят, но он сохранил осанку молодого человека.
Я протянула мысленную нить, нащупывая невысказанные между нами слова, его реакцию и мысли. Мне всегда с трудом удавалось проникать в голову этого каменного, непреклонного человека. И все же порой я ловила обрывки его чувств, особенно когда он был доволен мною.
Но сейчас я не уловила ничего.
У меня есть тысяча золотых и еще два, добавила я. Я готова отдать их все, потому что ты многое для меня сделал.
На грани шутки и правды, флирта и благодарности, приятно щекоча его эго и напоминая, почему он выделял меня среди других рабов.
Никакой реакции. Всколыхнулась обида, которую мне не хотелось изучать слишком пристально, где-то в глубине души, по неизвестной мне самой причине, я ждала от Эсмариса одобрения.
Деньги с тобой?
Он дернул подбородком в направлении сумки, которая стояла у моих ног. Та была на удивление тяжелой. Как оказалось, тысяча золотых это довольно много металла.
Да.
Покажи.
Я послушно открыла сумку и поставила на стол. Как только дно сумки коснулось стола, Эсмарис вырвал ее из моих рук, одним движением перевернул и высыпал монеты на столешницу. Падая, они звенели, как колокольчики. Несколько монет скатилось на пол.
Мы застыли в мучительной тишине, пока звон окончательно не затих.
Заставить тебя их пересчитать? спросил Эсмарис.
Если желаешь. Но тут все точно.
Ты принесла много денег. Откуда они у тебя?
Откуда они у меня? Чего я только не делала. Все, что от меня требовалось. Все, что могла.
Я старалась приносить пользу везде, где только возможно.
И только посмотрите, что получилось. Сегодняшнее утро стоило даже тех заработков, которыми я не могла гордиться. Уголки моего рта начали расползаться в довольной улыбке.
И что же это значит? прошипел Эсмарис.
Улыбка тут же исчезла.
Проклятье.
Я училась у тебя, без запинки ответила я, делая шаг к нему. Это всего лишь деловые
Ты развратничала за деньги.
Его отвращение даже ярость рассекло воздух настолько неистово, что я физически ощутила пощечину. Само уродливое слово и то, как Эсмарис выплюнул его, на миг лишили меня дара речи.
Даже про себя я никогда не называла это так. Презрение Эсмариса задело меня сильнее, чем я могла предполагать.
Нет, я
Лишь однажды. Я отогнала нашептывающий голос, напомнив себе, что не жалею о сделанном.
Мы с тобой оба знаем, что я не дура.
Ты не могла получить эти деньги никаким другим способом.
Я работала. У всех, кто был готов нанять меня. Танцевала, вызывала иллюзии, мыла полы
Я говорила правду. Я честно заработала эти деньги. И только сотня монет была получена за одну-единственную ночь. Все остальное доставалось потом и кровью.
Ладно бы речь шла о медяках. Но это? Эсмарис хмыкнул так яростно, что я почувствовала на щеке брызги его слюны. Я позволил тебе зарабатывать серебро своими танцами. Но я не разрешал тебе отдаваться за деньги. Ты меня опозорила.
Я бы никогда так с тобой не поступила, ответила я, притворяясь обиженной самим этим подозрением.
Чтобы заработать тысячу золотых, тебе бы потребовалось лет пятнадцать, парировал он. Даже двадцать.
Пятнадцать лет.
И тут я поняла: Эсмарис никогда и не предполагал, что я смогу заплатить назначенную им абсурдную цену по крайней мере, до тех пор, пока либо не стану слишком старой для его вкусов, либо он сам не состарится настолько, что уже не сможет пользоваться мною.
Его гнев гулом отдавался в ушах, в голове, под кожей, но постепенно вытеснялся моим собственным.
Я готова заплатить твою цену. На эти деньги ты купишь себе настоящего вальтайна, если захочешь. Красивее и талантливее меня.
Рабы не могут позволить себе роскошь торговаться, а мне не нужны твои деньги, прорычал Эсмарис. Ты забыла, кто ты.
Сердце у меня ушло в пятки.
Ты хоть понимаешь, как хорошо я с тобой обращаюсь?
Он выпрямился, прищурив глаза и сцепив за спиной руки. Я молчала. Эсмарис ожидал ответа, но я внезапно поняла, что не решаюсь открыть рот.
«Мне не нужны твои деньги».
У меня был только один план. Одна цель. Он выбил из-под моих ног почву, и казалось, что в любой момент душа может рухнуть в бездну.
Ну же!
Да, Эсмарис.
И тем не менее Едва заметно для обычного уха его голос стал ниже. Ты приложила столько усилий, чтобы уйти от меня.
И тут я все поняла. В воздухе стоял сильный запах еще одной подспудной эмоции Эсмариса, переплетающейся со злостью.
Это была обида.
Мы молча уставились друг на друга. Я смотрела на тонкую складку между его бровями. Единственный признак тщательно скрываемой уязвимости.
Этот человек оставил на мне так много шрамов, отнял свободу, раздавил мою волю, подавлял и избивал меня. Но он также помнил мой любимый цвет, а однажды долго сидел со мной после кошмарного сна. В тот день, когда я потребовала свободы, он улыбался мне свысока со странной гордостью.
Я наклонилась вперед, уперлась ладонями о стол. Холодные золотые монеты липли к вспотевшей коже.
У меня вырвалось одно лишь слово:
Пожалуйста.
Эсмарис одарил меня долгим взглядом, так что я едва решалась дышать.
Пожалуйста, ради меня. Если ты хоть самую малость заботишься обо мне. Пожалуйста
И тут я почувствовала, как захлопнулась дверь: зарождавшаяся в мыслях Эсмариса слабая борьба чувств оказалась погребена за ледяной стеной.
Руки прочь с моего стола. На колени.
«Мне не нужны твои деньги».
Боги, что мне делать?
На колени.
Я рухнула на пол, ободрав колени о полированное дерево.
«Мне не нужны твои деньги».
Голос Эсмариса и крушение моих надежд громом отдавались в ушах, так что больше я ничего не слышала.
Я не слышала стук сапог Эсмариса по полу, когда он отошел куда-то, а потом вернулся и встал у меня за спиной.
«Мне не нужны твои деньги».
Я не слышала, как в воздухе раздался смертоносный свист плети.
Но даже сквозь туман в голове я сразу же ощутила, как боль обожгла спину, разрывая ее напополам. Из горла вырвался вздох, смешанный с рыданием.
Свист.
Два.
Свист.
Три.
Наказание все продолжалось.
Свист. Свист. Свист.
Пять. Десять. Двенадцать. Шестнадцать.
«Мне не нужны твои деньги».
Что же мне делать?
Я не позволяла себе кричать, плакать, но мне пришлось до крови прикусить губу. Точно так же, как и в ту ночь, много лет назад, в ту ночь, когда я потеряла свою семью, свою мать, потому что она верила, что я смогу чего-то добиться. Стать кем-то.