Любовь прямо по курсу - Доллер Триш 4 стр.

Звонить маме я не стала, написала имейл. Объяснила, что наняла опытного проводника до Пуэрто-Рико.

Посуда вымыта и убрана, кровать заправлена. Меня кто-то окликает, и я выхожу из каюты. Кин в шлюпке плывет вдоль борта. Одной рукой он подает мне огромный желтый баул. Тяжеленный я даже пошатнулась под его весом.

 О боже, он камнями набит, что ли?

Кин смеется.

 Нет, просто здесь все мои вещи.

 Правда?

 Да.

Он подает мне весла и взбирается на яхту, волоча шлюпку за собой. Я видела людей с протезами ноги, которым нужны были трость или костыли, но Кин двигается с отточенной грацией человека, отлично знакомого с яхтами,  и неважно, что у него вместо ноги протез.

 По-моему, чем меньше пожитков, тем лучше,  говорит он.

Я вынимаю затычку и выпускаю из шлюпки воздух. Я не говорю Кину, что весь мой гардероб сейчас на яхте, включая сандалии с ремешками в шкафу и бронзовую, расшитую блестками юбку в выдвижном ящике. Ни к чему Кину знать, что у меня сейчас в жизни все идет наперекосяк и я действую наобум. Вскоре он это сам поймет.

Глава 5

Чертовски несправедливо

Плавание с напарником, который может подменить тебя, когда ты устал или хочешь облегчиться, значительно отличается от одиночного плавания. Мы с Кином установили четырехчасовые вахты, чтобы каждый мог поесть, вздремнуть или почитать книгу. В свою первую вахту Кин забросил с кормы удочку, намереваясь вытягивать все, что попадется на крючок.

Бимини медленно тает на горизонте; я сижу в каюте, решая, что приготовить на ужин. Вдруг леска начинает со свистом разматываться, а удочка выгибается дугой.

 Анна! Помоги мне, пожалуйста!

Я сменяю Кина за румпелем, а он берет багор, собираясь вступить в схватку с рыбой.

 Наверное, барракуда или маленькая акула,  заявляет он.

Кин берется за леску и начинает подтягивать рыбу. И вскоре у борта появляется размытое серебристое пятно; оно яростно извивается, борясь за свою жизнь. Кин выдергивает рыбу из воды, и она бьется на палубе, судорожно расширяя жабры.

 Что это?  спрашиваю я.

 Скумбрия.

Схватив рукоятку лебедки, Кин резко бьет рыбу по голове, затем вспарывает ей живот от головы до хвоста. Сердце рыбы еще бьется.

 Хочешь кусочек?

 Что? Прямо сейчас?

 Сашими свеже`й не бывает.  Кин протягивает мне ломтик сырой рыбы.

Теплый и солоноватый, он ничуть не похож на холодные аккуратные роллы из моего любимого суши-бара. Здесь у нас нет ни маленьких чаш с соевым соусом, ни искусно выложенных кучек васаби, только палуба, похожая сейчас на место преступления. Я беру второй ломтик, затем третий, чувствуя себя персонажем книги «Повелитель мух».

 Я думала, что это будет ужасно, но

 Потрясающе вкусно, правда?  Кин разделывает рыбу и выбрасывает потроха за борт.  Я оставлю часть на ужин, а остальное положу в холодильник.

Он уносит рыбу на камбуз, а я смываю кровь с палубы из ведерка, в котором обычно мою посуду. Кин возвращается.

 Из какого ты города?  спрашиваю я.

 Ты вряд ли знаешь его. Трали. Маленький городок на юго-западном побережье. Ближайший к нему известный крупный город Килларни.

 Килларни я тоже не знаю.

Он смеется.

 Ты из Флориды?

 Родилась и выросла в Форт-Лодердейле.

 Чем ты занималась?

 Тебе знакомы рестораны сети «Хутерс»? Ну, где официантки скорее раздеты, чем одеты.

Кин пристально смотрит на меня, но его глаза скрыты солнцезащитными очками, так что я понятия не имею, о чем он думает.

 Слышал, но никогда там не был.

 Я работала в подобном заведении, только тематика там пиратская. Официантки одеты как сексуальные пиратки, а барменши носят черные майки с надписью «Служанка» на спине.

 Тебе там нравилось?

 Когда ты работаешь в подобном заведении, люди считают, что ты самовлюбленная и тебе нравится себя демонстрировать или у тебя низкая самооценка и ты просто-напросто деградируешь.  Мне вспоминаются подколки матери Бена.  В нашей патриархальной системе, которая нескоро еще изменится, мало кто задумывается над тем, что женщинам тоже нужно оплачивать счета или поддерживать свою семью. Я не в восторге от того, что меня воспринимали как сексуальный объект, однако я заработала немало денег, так что испытываю по этому поводу смешанные чувства.

 Да Не уверен, что мне было бы удобно есть в заведении, где персонал выглядит как часть меню. Но сексуальные пиратки? Насчет этого я бы не возражал.

 Что ж, честно.  Встав, я направляюсь к трапу.  Я за колой. Будешь?

 Да, спасибо служанка.

Показав Кину средний палец, я под раскаты его смеха спускаюсь в каюту. Мой взгляд падает на стену. «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Накатывает тоска, и я забираюсь на кровать в нише, чтобы поближе посмотреть на фотографию Бена.

Тем утром, когда был сделан это снимок, Бен разбудил меня затемно: «Вставай, малышка, давай встретим рассвет».

Я накинула одежду, и Бен отвез меня на маяк Хиллсборо-Инлет. Мы сели на капот его старого синего «лендровера», и когда занялся рассвет, Бен поцеловал меня под золотисто-голубым небом, прошитым розовыми полосами. Мы сфотографировались на фоне маяка, повторяя снимок, который мы сделали в наше первое свидание: я целую Бена в щеку, а он улыбается. Я не знала, что это наше последнее фото.

Чертовски несправедливо, что сейчас здесь Кин, а не Бен. Не Кин должен сейчас сидеть на любимом месте Бена, положив руку на румпель. Сегодня Кин будет спать на борту лодки Бена, и это тоже несправедливо. Кин Салливан вроде бы неплохой человек, но он не Бен. Не совершила ли я еще одну ошибку? Я глажу край висящей на стене фотографии. Кина я наняла. Ему необязательно становиться моим другом. Или вообще кем-то значимым для меня.

Взяв из холодильника колу, я возвращаюсь на палубу. Настроение на нуле.

 Не могла бы ты подменить меня на время?  спрашивает Кин.

Я с облегчением наблюдаю, как он спускается в каюту. Вскоре раздается шум, и до меня доносится запах жареной рыбы. Через полчаса Кин возвращается с тарелками жареной скумбрии, красной фасоли и рисом с овощами.

 Я и не предполагала, что ты станешь готовить. Этого не было в описании вакансии.

 Мне показалось, что тебе нужно побыть одной.

 Я да. Спасибо за ужин.

 Пожалуйста.

На стоянку у Чаб-Кей мы попадаем в полночь. Мы вместе убираем паруса, затем Кин идет на нос яхты и указывает на место между двумя большими парусниками.

 Теперь сдай назад.

Я перевожу рычаг в обратное положение и наблюдаю, как Кин медленно опускает якорь в воду, позволяя лодке отходить назад. Потом крюк цепляется за дно, и якорный трос натягивается. Это совершенно не похоже на мой способ «кинь и надейся на лучшее», к которому я прибегла в Бимини. Тогда мне просто повезло, что якорь удержал яхту.

Кин возвращается в рубку и глушит двигатель.

 В следующий раз, днем, якорь бросишь ты.

 Ладно.

Лишь теперь я поняла, как много Бен делал на яхте, когда мы плавали вместе. А я просто сидела и позволяла ему это делать.

Я продолжаю думать о Бене, пока беру пижаму, полотенце и шампунь. Кожа потная и горячая, тело ноет. Опустив в воду лестницу и дождавшись, пока Кин спустится в каюту, я торопливо снимаю одежду и прыгаю в океан. От холодной воды перехватывает дыхание, зато и пот смывается.

 Анна, ты специально спрыгнула?  кричит Кин из каюты.

 Да.

 Я просто уточняю.

Он остается в каюте, а я взбираюсь на две ступеньки лестницы и принимаюсь мыться. Ночной воздух, прохладная вода и ароматное лимонное мыло чувственное трио, порождающее в моем теле иную боль. Я окунаюсь в воду и провожу руками по волосам, смывая мыльную пену. Затем веду ими по телу, представляя, что это делает Бен. Совершенно разные вещи но хватает, чтобы достичь сладостной разрядки. Взобравшись на палубу, я иду в каюту.

 Полегчало?  спрашивает Кин.

Будто знает, что я сейчас делала.

Щекам стало жарко.

 Да. Э-э спасибо.

 Я взял немного свежей воды, чтобы помыться. Не возражаешь?  Он указывает на ведро.  Я сейчас тоже ополоснусь в океане, но мне нужно еще помыть культю в чистой воде.

 Ничего не имею против. Здесь есть опреснитель.

Кин в купальных шортах поднимается на палубу, раскладывает банные принадлежности и начинает отстегивать протез. Снимает слой за слоем, до голой кожи. Нога у него заканчивается где-то на середине икры, истончаясь до культи. В свете фонаря хорошо заметны шрамы, пересекающие его конечность, словно рельсы. По сравнению с загорелым телом кожа на культе выглядит бледной.

Кин садится на борт и перебрасывает ноги на другую сторону.

 Погнали!  Подмигнув мне, он прыгает в воду.

Пока он купается, я переодеваюсь в пижаму и складываю ношеную одежду в мешок для грязного белья. Через несколько минут Кин взбирается на палубу. Я отношу мешок с одеждой в рубку, а Кин, уже переодевшийся в просторные баскетбольные шорты, обмывает культю и вкладыш, который размещается между телом и протезом.

 Соленая вода даст сто очков вперед любому абразивному материалу,  поясняет Кин.  Я ношу протез целый день, и важно, чтобы между ним и кожей не было никаких раздражителей.

Закончив, Кин выплескивает воду и вешает вкладыш и мокрые шорты на тросы. Соскользнув с лавки на трап, он на одной ноге ловко спускается в каюту. Он явно не раз это проделывал раньше.

Подняв лестницу для купания на палубу, я возвращаюсь в каюту. Кин готовится ко сну: один из спальных мешков он кладет на пол, а другой сворачивает, чтобы использовать в качестве подушки. Я даю ему одну из подушек с кровати.

 Держи.

 Не нужно.

 У меня четыре подушки. Пожалуйста, возьми.

 Спасибо.

Темноволосая голова укладывается на мою подушку. Выключив свет, я залезаю на свою кровать. Дыхание Кина вскоре становится размеренным, он засыпает, а мне не спится. Когда я в первый раз делила постель с Беном, я тоже не могла уснуть. Там, где наши тела соприкасались, кожа горела, я была на взводе и всю ночь не спала. Сейчас все не так. Кин Салливан не касается меня. И я в него не влюблена. Но все равно он лежит слишком близко я слышу каждый шорох, когда он шевелится во сне.

Пол скрипит, когда я встаю с кровати и с одеялом и подушкой поднимаюсь в рубку. На лавке не так удобно, как на кровати внизу, зато здесь свежий воздух. Бездонное небо усыпано звездами, и мир кажется безграничным. Я засыпаю мгновенно.

Глава 6

Удержать равновесие

 Я храпел?  интересуется Кин, сидя напротив меня в рубке.

Сегодня на нем голубая футболка и шорты, и протез он пристегнул раньше, чем я проснулась.

Кин дает мне сэндвич с яйцом и сыром, завернутый в бумажное полотенце.

 Спасибо. Нет, ты не храпел. Просто я не могла уснуть.

 Тоскуешь по нему?..

 Мы с Беном должны были вместе выйти в это плавание, и в день, когда планировалось наше путешествие, я просто отплыла. А теперь

Я умолкаю, пытаясь подыскать подходящие слова.

 А теперь ты на яхте с незнакомцем, который тебе не любовник и не друг, и все это как-то неправильно,  подхватывает Кин

 Ты проницателен.

Кин откусывает огромный кусок сэндвича и поднимает палец, призывая меня подождать. На солнце в его глазах мелькают зеленые и золотистые искры.

 Я не хочу причинять тебе неудобства, Анна,  прожевав, продолжает он.  Если тебе будет удобней, чтобы я спал на палубе, то я буду спать на палубе. Если хочешь, я могу как можно меньше мелькать перед тобой.

При мысли о том, сколько всего он для меня сделал за столь короткий срок, к глазам подступают слезы.

 Почему ты так добр ко мне?

Кин недоуменно сводит брови, словно вопрос кажется ему нелепым.

 А почему я должен вести себя иначе?

Глубоко вздохнув, чтобы сдержать слезы, я откусываю торчащий из сэндвича кусочек яйца.

 Тебе явно хуже, чем мне. Хочешь верь, хочешь нет, но я знаю, что такое потеря близкого человека.  Он встает.  Поешь и можем отплывать. Если не захочешь сойти на берег и прогуляться.

 Лучше поплывем дальше.

За моей спиной встает солнце. Кин варит кофе, а я, доев сэндвич, чищу зубы, одеваюсь и заплетаю косы. Затем мы убираем наши постели и подготавливаем каюту к плаванию.

 Ветер сегодня встречный, так что будет немного потряхивать,  говорит Кин.  Пойдем на двигателе или попытаемся идти под парусами?

 Под парусами.

 Ты ж моя умница!..  Он краснеет.  Это м-м просто речевой оборот. Я подниму якорь?

Из зеленых вод, столь прозрачных, что можно разглядеть дно с рыбами и морскими звездами размером с тарелку, мы выходим на синий простор. Прямо в Язык океана впадину длиной почти в милю. Я сфотографировала удаляющийся Чаб-Кей. Фотография вышла красивой, но оригинал все равно красочней.

 Разве может это приесться?  удивляюсь я вслух.  Не представляю, чтобы я когда-нибудь устала от синевы океана или зелени вокруг островов. Здесь так безмятежно!

 Когда долгое время проводишь на одном месте, то привыкаешь. А если продолжаешь путь, все кажется удивительным. По крайней мере, у меня так.

В этом отношении Кин напоминает мне Бена. Он тоже предпочитает продолжать путь и не терять леса за деревьями. От нахлынувших воспоминаний перехватывает горло, и я глубоко дышу, чтобы снова не расплакаться перед Кином и не расплакаться вообще. Вместо этого я начинаю думать о будущем. В Нассау заходить не планировалось, но Кин постоянно пополняет список того, что я не удосужилась взять в плавание: тонкий линь, радиолокационный отражатель, замок для шлюпки В общем, нужно пополнить припасы.

 Ты уже бывал в Нассау?

 Один раз. Там оживленней, чем в Бимини. Постоянный круговорот судов, не так пасторально, и гораздо больше туристов. Зато в Нассау мы сможем купить все, что нужно.

 Я не хочу надолго там задерживаться.

 Понимаю. У тебя большая семья?

 Мать, старшая сестра и двухлетняя племянница. Отца я не видела с тех пор, как он ушел. А у тебя?

 О, у меня типичная ирландская католическая семья. Родители женаты почти пятьдесят лет. Я младший из семи детей. Мама называет меня арбитром, потому что у меня три сестры и три брата. И в детстве каждая троица грозилась мне наподдать, если я не встану на их сторону.

 Забавно.

Он ослепительно улыбается.

 О да.

 Вы часто видитесь?

 Обычно на Рождество. Отец держит паб, так что туда на праздники съезжается вся семья: братья, сестры и около дюжины племянников и племянниц. Это мое любимое время года.

 Ты, наверное, крутой дядюшка.

Кин со смехом разводит руками.

 Детей убедили, что я супергерой. Теперь моя нога их не смущает.

 Как мило.

Ветер крепчает, волны сильнее бьются о борт, и соленые брызги оседают на волосах и лице. Мы надеваем штормовые куртки.

 Сдается мне, нужно зарифить парус. Знаешь, как это делается?  спрашивает Кин.

 Нет.

 Берись за румпель. Когда я выйду на палубу, разворачивай яхту против ветра.

Он взбирается на крышу рубки. Яхта качается на волнах, и я испытываю смутное беспокойство за Кина. На нем специальные кроссовки с рифленой подошвой, к тому же он держится за мачту, но насколько хорошо он умеет держать равновесие? Балансируя на скользкой от брызг поверхности, Кин приспускает грот-парус и осторожно слезает на палубу.

 Не волнуйся обо мне.

 Я как раз пытаюсь решить, нужно ли за тебя волноваться,  признаюсь я.

Кин смеется. Он часто это делает. Бен тоже смеялся, но бывали дни, когда он вообще не вылезал из кровати и почти не разговаривал. Мне было трудно хотелось лечь рядом и обнять его, чтобы ему полегчало, и в то же самое время хотелось сбежать, словно я могла заразиться унынием. Нужно было больше времени проводить с ним в те дни

 Я уже выяснил, как мое тело реагирует на определенные ситуации на судне.

Слова Кина возвращают меня в настоящее. Он берется за румпель, а я сажусь рядом. Нассау еще не виден, и возникает ощущение, будто мы плывем в никуда.