Когда я вернулся, Буш заварил себе и мне кофе и, чтобы скоротать время, стал рассказывать мне о барах Гарлема, об их доходах, популярности и нравах, царящих там.
Утром, перед тем как закрыть бар, я спросил у него:
Как ты думаешь, могу ли я зайти в «Обсидиан» и выпить там что-нибудь?
Ты можешь это сделать здесь, сказал Буш.
Я хочу сесть за столик, и пусть меня обслужат.
Понятно, сказал Буш, потирая набрякшие за ночь глаза. Можешь. Надеюсь, тебя не выкинут.
Буш стал подниматься наверх, в свое логово. Ступени визжали под его ногами как резаные. Я проводил взглядом фигуру хозяина и направился спать в свою комнату под лестницей.
* * *
Собираясь вечером в «Обсидиан», который в отличие от нашего бара работал круглые сутки, я надел бронежилет и наплечную кобуру с «бульдогом». Так, на всякий случай.
Когда я выходил, Буш стоял за стойкой и протирал стаканы. Он проводил меня взглядом до двери, но ничего не сказал.
«Обсидиан» внутри представлял собой большую квадратную комнату со стойкой темно-вишневого цвета. В ней сидели человек шесть чернокожих со скучающими физиономиями. Я прошел мимо них к стойке, стараясь держаться как можно естественней.
Нурет оказалась гибкой молодой женщиной светло-шоколадного цвета с длинными вьющимися волосами. Красивые жгуче-карие глаза портило выражение надменности. Такие глаза, наверное, в первый же момент замораживали пылких поклонников, и они теряли надежду, не успев сказать ни слова. Но, как бы там ни было, у Морозника был хороший вкус.
Я поздоровался с ней по-русски. Если она была его женщиной, то должна меня понять.
Она кивнула в ответ.
Я русский, я ищу Сашу Морозника, произнес я, на сей раз на английском.
При этих словах ее глаза быстро окинули окружающее пространство справа налево, а затем я услышал:
Убирайся!
Тогда бутылку пива.
Убирайся.
Вы очень кратки, мэм, и я удалился от стойки с легким поклоном.
Что-то ты очень быстро, заметил Буш, когда я вернулся в бар. Не понравилось?
Можно и так сказать, произнес я.
Ну-ну, ухмыльнулся Буш.
На другой вечер я пришел в «Обсидиан» снова.
Бутылку пива, мэм.
Взгляд Нурет вдруг стал напоминать взгляд гадюки, и я подумал, что перед Морозником шляпу нужно снимать, надо же, такую бабу укротил!
На сей раз она была более многословна:
Убирайся. Тебе здесь не нальют.
Я усмехнулся. «Не нальют» прямо как у нас.
Моя ухмылка была истолкована Нурет по-своему. Ее смуглая ручка вцепилась в бутылку с джином, и если бы я не успел увернуться, то она пришлась бы мне точно в челюсть. Через несколько секунд после этого за моей стеной задвигались стулья. Черные ребята были рады услужить Нурет. Они подхватили меня и выбросили на грязную улицу. Я не сопротивлялся.
Когда они вернулись в бар, я поднялся и пошел к Бушу.
Он встретил меня кривой улыбочкой.
Послушай, спросил я у него. Если я отколочу в «Обсидиане» парочку-другую ребят, это будет большое преступление?
Ну Буш озадаченно потер свой подбородок. Вообще-то, если белый бьет черного, то это очень плохо.
А если наоборот?
Это тоже нехорошо, но не так.
Ловко вы устроились, заметил я. Но я не имею в виду юридическую сторону дела. Я хотел узнать, как это будет расцениваться аборигенами.
Ну, если ты сделаешь это красиво, то, может, кто и оценит.
А если не очень?
Буш вздохнул.
Я не Господь Бог, никаких гарантий дать не могу. Но если ты рисковый парень и тебе скучно, то можешь попробовать.
На другой вечер я опять появился в баре «Обсидиан».
Нурет, заметив меня, немедленно обратилась к кому-то в зале:
Эй, Пенс, уберите его. Сделайте так, чтобы он сюда больше не ходил.
Опять за моей спиной задвигались стулья.
Они подошли вчетвером. Двое в обтягивающих белых свитерах, мускулистые, с плавными движениями, еще двое были похлипче и пониже ростом. Они приклеились к первым двум, поняв, что есть шанс отличиться, особо не рискуя.
Я ждал. Один из первой пары нанес удар. Парень явно где-то тренировался. Ударил он грамотно, но недостаточно быстро. Я, перехватывая руку негра, вращательным движением зашел ему во фланг и локтем ударил в челюсть. Парня как ветром снесло. Второй получил от меня удар ногой с разворота в живот. Двоих оставшихся недомерков я вынес из бара на пинках и вернулся к стойке.
Бутылку пива, мэм.
Нурет несколько мгновений сверлила меня взглядом, но я устоял и был вознагражден. Мне отпустили бутылку пива. Я сел в углу, думая о том, что по отношению к Нурет нужно принимать радикальные меры. Иначе из нее ничего не выжать. Эта мадам понимает только силу и наверняка что-то знает. Радикальные меры! Я усмехнулся. Схватить ее за длинные патлы, засунуть в рот ствол пистолета и сосчитать до трех это и есть радикальные меры.
Возвратившись в бар Буша, я позвонил Луису.
Мне нужны люди, сказал я. Настоящие головорезы, которые тоже хотели бы найти Морозника.
В Гарлеме такие есть. Из тех, кого он тренировал, ответил Луис. Я с ними свяжусь. Жди.
* * *
Так прошло еще два дня. Ночью я обслуживал черных, днем отсыпался в своей комнате на первом этаже. Выходя каждый раз перед работой на улицу, я смотрел, как солнце падает за высокий черный остов выгоревшего муниципального здания, и думал о превратностях судьбы, занесшей меня в Гарлем, и о Лерке. Мне хотелось ей позвонить, но я сдерживал себя. «Пусть пройдет некоторое время, говорил я себе. Надо наверняка знать, что в городе нет тех тварей, которые идут по моему следу».
Вечером в бар к Бушу вошли два черных типа. Они имели решительный вид и были с ног до головы одеты в кожу. Когда я подошел к ним принимать заказ, один из них произнес:
Привет тебе от Луиса. Он сказал, что ты разыскиваешь Саню, и тебе нужны люди. Что ты собираешься делать?
Вытрясти сведения из Нурет.
Так она тебе и сказала.
Когда человеку в висок упирается ствол, он всегда найдет пару слов.
Хорошая мысль, согласился со мной негр. Только после этого самому можно попасть в такое же положение. Приставят к башке ствол и даже спрашивать ничего не станут. Просто нажмут курок. Ты надолго не задерживайся возле нас. Тут знают, что мы связаны с Саней.
Через несколько минут, ставя им на стол пиво, я сказал:
Пусть это вас не заботит. Я собираюсь сделать это сам. Мне нужно лишь прикрытие. Чтобы кто-то подержал на мушке зал. Вы же понимаете, если я, белый, начну измываться над чернокожей женщиной, да еще в Гарлеме, то мне придется тогда перестрелять всех посетителей, чтобы выбраться из бара.
Выйди на улицу минут через пять после нас, сказал мне один из парней, небрежно бросая деньги на стол. Там слева стоит «Ягуар». Сядешь в него.
Я кивнул, взял деньги и удалился.
Ребята в коже надолго не засиделись, быстро допили пиво и ушли. Ровно через пять минут я подошел к Бушу и сказал:
Выйду на улицу. Хочется глотнуть свежего воздуха.
Буш согласно кивнул.
«Ягуар» был новый. В нем было темно, пахло кожей и дорогими сигарами. Я сел на заднее сиденье.
Кто ты? спросили у меня.
Русский.
Это ни о чем не говорит. Ты раньше знал Морозника?
Нет.
Тогда зачем тебе человек, которого ты никогда не видел?
Он знает нечто важное для меня, я неопределенно поводил в воздухе руками. И я хотел бы это от него услышать.
Было странно, что негров устроил мой ответ. Они переглянулись меж собой, а потом тот, который сидел со мной на заднем сиденье, произнес:
Ладно. Луис сказал, что тебе можно доверять. Меня зовут Билл. Так ты и вправду думаешь, что можешь вот так просто приставить к виску Нурет пистолет и после этого остаться в живых?
А почему вы думаете, что после этого я буду сидеть и ждать, когда мне перережут горло? парировал я. Не лучше ли опередить врага?
Негры долго молчали. Похоже, я их озадачил. Потом тот, что сидел на водительском месте, отметил:
Ты либо очень крут, либо просто псих. Ты делал это когда-нибудь раньше?
Делал неоднократно и, как видишь, цел.
Нам надо подумать, сказал второй, который находился на месте пассажира. Все не так просто. Морозник находится у мусульман. Это ясно как божий день.
Насколько я знаю, «Черных пантер» давно не существует, заметил я.
Это новая волна. Есть пара типов которые хотят объединить все банды в Гарлеме под зеленое знамя. Им противостоит Золотой Кью. Вокруг него сбиваются те, кто не хочет жить под сенью Аллаха. Конфронтация пока сильно не обозначена, но понемногу все к этому идет.
А вы?.. спросил я.
Мы? Мы сами по себе. И нам надо подумать.
Думайте, только недолго, сказал я и, выбравшись из машины, вернулся в бар.
За это время здесь изрядно добавилось народа. Буш с потным лицом носился между столиков. У него был недовольный вид.
Где тебя черти носят! рявкнул он, вставая за стойку.
Воздухом дышал, сказал я и окинул взглядом зал в поисках еще не обслуженных клиентов.
Я и сам справился, проворчал уже более спокойно Буш. Остался только вон тот столик, он кивнул в правый угол. Отнеси этим бездельникам две порции виски, Буш плеснул в стаканы бурбона и поставил на поднос. Давай.
Я двинулся с подносом к столику, за которым сидели личности, которых мне хотелось бы видеть здесь меньше всего Пенс и тот тип, что был вместе с ним, когда они хотели выкинуть меня из «Обсидиана». Оба смотрели на меня и криво ухмылялись. Наверное, думали, что произвели впечатление. Я разочаровал их, не подав виду, что узнал, правда, на всякий случай вошел в свою комнату и надел бронежилет. Наверное, эти ребята заявились сюда неспроста, уж очень многообещающими были их улыбки. Избить меня им было не по зубам. Они недавно в этом убедились. Оставалось одно прирезать или пристрелить. Я продолжал обслуживать посетителей, делая вид, что мне абсолютно плевать на эту парочку, и в то же время не выпускал ее из виду. Они ушли часа через полтора вместе с одной из местных шлюх.
К пяти утра бар опустел. Осталась лишь одна невостребованная шлюха, которая от огорчения заказала двойную порцию виски и поглощала его теперь у стойки крупными глотками, и старый седой забулдыга-негр, который пил в углу дешевый вермут. Обоих уже можно было попросить из бара и закрыть его, но Буш питал какую-то странную и непонятную мне привязанность к отбросам общества. Так что они продолжали сидеть, каждый со своим пойлом и нерадостными мыслями. Я принялся подметать пол, Буш мыл стаканы. Закончив мести, я распахнул дверь, чтобы проветрить бар, и вышел на улицу. Уже светало. Деревья на углу тревожно шумели листвой под прохладным ветром. В Нью-Йорк тоже пришла настоящая осень. Я постоял какое-то время, потом сплюнул в предутренние гарлемские сумерки и вернулся в бар.
Буш посмотрел на меня соловыми глазами его явно тянуло в сон и, сделав усилие, произнес:
Мадам, извините, мы закрываемся.
Шлюха взглянула на него, одним глотком допила виски, встала и неожиданно заявила:
Милый, поставь Эба, «Серебряную реку».
Буш послушно вставил диск, и из проигрывателя полилась красивая и грустная мелодия. Она как бы подхватила шлюху своими искрящимися волнами и не спеша повлекла ее к выходу из бара. Буш смотрел ей вслед, пока она не исчезла в сером предутреннем свете улицы.
Перехватив мой взгляд, он объяснил:
Мы встречались, когда были молоды. А это, он кивнул на проигрыватель, была наша любимая мелодия. Она до сих пор ее помнит, и я тоже, немного поколебавшись, он добавил: А ведь все могло быть по-другому, а потом вздохнул и поплелся спать в свою берлогу.
Я с удивлением смотрел ему вслед, потому что никак не ожидал такой сентиментальности от этого толстого буйвола. На душе было скверно.
Когда за Бушем закрылась дверь, я налил себе полстакана бурбона, выпил его в два приема и, вспомнив о Лерке, пробормотал в полумрак пустого прокуренного зала:
У всех могло быть по-другому.
Потом я последовал примеру Буша отправился спать, потому что это было лучшее средство от ностальгии. Но сон пришел не сразу. В голову лезли мысли о том, что больше управляет нами, когда мы встречаем на своем пути кого-то: сердце, разум или интуиция, и чему больше внимать, чтобы потом подобно Бушу не оказаться с когда-то близким человеком по разные стороны стойки бара?
* * *
Следующим вечером, перед открытием бара, я опять надел жилет, но Пенс с приятелем не появились. Не пришли и мои новые знакомые. А в субботу ночью случилось редкое событие бар посетил сам Золотой Кью вместе с двумя своими телохранителями. Ребята были великолепны. Оба под два метра, гибкие и мускулистые, они не ходили, а пританцовывали вокруг Кью полного негра в годах. Почему его прозвали Золотым становилось ясно, едва вы бросали на него взгляд. Кью был увешан золотом с головы до ног. Серьга с камушками болталась в ухе, на шее, совсем как у наших реальных пацанов, на массивной цепи висел большой крест, на обеих руках поблескивали по две печатки, а между ними сверкали перстни с бриллиантами немалых размеров. Но самое главное, у Кью был полный рот золотых зубов.
Буш засуетился, усаживая дядю на лучшее место, и сам принес на стол бутылку виски, которое в продажу не шло его держали именно для таких редких гостей. Кью бросил на меня цепкий взгляд, а потом его заслонила спина Буша.
Кью недолго задержался в баре. Он выпил с Бушем по рюмке, похлопал его по плечу и ушел, бросив на прощание еще один взгляд в мою сторону.
Через час после его ухода в баре появился Билл, владелец «Ягуара». Он заказал бутылку пива и сказал, когда я ставил ему ее на стол:
Выйдешь, как в прошлый раз. Мы будем в машине.
Я едва заметно кивнул и отошел от стола. Он не спеша допил свое пиво и вышел. Я последовал за ним ровно через пять минут. Мне пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть справа от бара темную машину. Это был не «Ягуар», но других машин поблизости не наблюдалось, и я пошел к этой. Когда до машины оставалась пара метров, из ее окна вылетел окурок сигары, а затем прогремели два выстрела подряд. Пули одна за другой ударили мне в грудь.
* * *
Я очнулся на топчане в подсобке бара. Первыми, что увидели мои глаза, был большой золотой крест на груди Золотого Кью, который сидел прямо напротив меня. За ним стояли его ребята. Грудь ломило так, что было больно дышать.
Кто тебя, парень, и за что?.. жестко спросил Кью.
Понятия не имею, ответил я. Вышел подышать свежим воздухом, а тут два выстрела из машины. Я даже не видел, кто это был.
Ну-ну, усмехнулся Кью. Не имеешь понятия, значит. А бронежилет зачем надел, чтобы не продуло на сквозняке? А вот Буш кое-что заметил. Он видел, как ты на днях разговаривал с двумя парнями, потом вышел вслед за ними на улицу и вернулся не сразу. Эти парни с некоторых пор крутятся вокруг Боты.
Кто такой Бота? спросил я.
Бота это один черный придурок, который решил, что сможет загнать под знамена Аллаха весь Гарлем. Так вот, насчет этих двух парней один из них появился сегодня в баре, и ты опять вышел вслед за ним на улицу, а спустя некоторое время Буш нашел тебя валяющимся без сознания на асфальте. Он втащил тебя через черный ход в подсобку и позвонил мне. Ну так ты будешь говорить?
Я понял, что деваться мне некуда, и произнес:
Я ищу Саню Морозника.
О! удивился Кью. Зачем он тебе?
Я русский, как и он. Знал его еще там, в России, соврал я, подумав, что так будет проще и правдоподобней.
Кью некоторое время рассматривал меня, а потом сказал:
Ну что ж. Похвальное дело искать друга, но за это в Гарлеме могут очень даже запросто прихлопнуть. Это здесь понятно всем, как и то, что пропажа Морозника дело рук Боты. Теперь ты на собственной шкуре убедился в том, что нашел непростое занятие. Тухлое это дело. А эти два типа, с которыми ты имел дело, зачем они понадобились тебе?