Я подошел к ней на перемене, и рассказал ей про ржавый снаряд, который нашел, когда копал картошку. Она сразу же заинтересовалась, и попросила принести его в школу. У нее возникла мысль поместить этот снаряд на витрине, под стеклом, с надписью о том, что это снаряд из Бреста.
На следующее утро я притащил свой снаряд, отдал, и ушел на какой-то урок. Через два дня узнал, что как только родители увидели в витрине этот снаряд, то сразу же вызвали саперов с милицией. До сих пор я не знаю, был этот снаряд с песком, или настоящий боевой. Но я до сих пор вижу, как он летит на асфальт. И мне до сих пор страшно.
***
Мой друг-приятель Володя служил в десанте. Мы с ним часто ездили за камнями, и в одном походе не смогли справиться с гранитом. В граните была кварцевая жила с кристаллами аметистов. У нас была только лопата и молоток, и мы не могли ничего поделать.
Вечером он сообщил, что нашел снаряд, и попытается из него вытопить тротил. И этим тротилом мы взорвем этот проклятый гранит. Я не сомневался в этом ни на секунду. Если Володя решил, то он выполнит свое обещание. На следующий день я позвонил, и спросил, как у него идут дела, с эти снарядом. Он сказал, что пилит.
Так он пилил целую неделю. Мне надоело уже спрашивать, и я почти забыл про снаряд с тротилом. А когда вспомнил, через месяц, то сразу поинтересовался, когда мы будем взрывать гранит.
Оказалось, что он распилил этот снаряд, но вместо тротила в нем оказался песок. Мы пошли в следующий поход со старой верной лопатой и молотком, как и прежде.
Бесконечная пропажа
Геологический молоток, с которым приходиться ходить постоянно в маршрутах, с каждым годом становился все тяжелее и тяжелее. Если только его надо было носить в рюкзаке, но когда ходишь один, без рабочего, в геологические маршруты, добавляется радиометр, обед, полевая сумка, геологический компас и навигатор.
Утром еще к этому тяжелому рюкзаку относишься нормально, с пониманием. Но после того как рюкзак начинается заполняться геологическими образцами и пробами, начинаешь ворчать. И чем больше аномалий попадается в маршруте, тем недовольное ворчание становится громче. С каждой встреченной аномалии требуется отобрать пробу на анализ, и с каждого обнажения взять образец. Я люблю находить неизвестные радиоактивные аномалии, ведь по статистике каждая десятая аномалия может перейти в ранг проявления урана, а в свою очередь, из нескольких таких проявлений может получиться месторождение. Но по иронии судьбы, не только я любил радиоактивные аномалии, но они тоже, с не меньшей любовью относились ко мне, попадаясь на моем пути в самых неожиданных местах.
Перед очередным выездом в поле я зашел в магазин и купил себе молоток. Надоело таскать с собой тяжелый геологический молоток старого образца. Этот новый молоток был в два раза легче старого, из хорошей стали, и я не мог на него нарадоваться
Работы нам хватало, и здесь раньше было открыто месторождение урана, но оно было одно, и мелкое. У нас был шанс найти в этом районе еще одно, но крупное. Это следующее месторождение искали геологическими маршрутами. Один из них был очень длинный около пятидесяти километров длиной, и разбить его на части не было никакой возможности места были глухие, безлюдные и без дорог. Пришлось хорошенько подумать, и я нашел выход. Мы пошли сразу двумя парами, чтобы на горном хребте разделиться и пойти каждый свои путем.
День был отличный и теплый. Машина нас высадила у горной речки, мы перешли ее вброд. Пришлось снять сапоги, кроссовки и закатать штаны. Вода в реке оказалась холодной, а дно было усыпано галькой, тоже холодной и скользкой. За бродом начиналась заросшая лесная дорога, по которой мы и пошли к горному перевалу. Дорога скоро так заросла, что мы ее потеряли, и пришлось идти через тайгу по азимуту. Координаты трегапункта, который был на перевале, был нам известен, и мы еще вечером забили эти координаты в память навигатора. Сейчас мы вчетвером шли по тайге, одним за другим, к этому трегапункту.
Я привык к треску радиометра, и когда покидал машину, сразу включал радиометр и одевал наушники. Мы шли по березовому лесу, с травой до пояса, я шел замыкающим и слушал негромкий треск. Иногда треск усиливался, я останавливался отметить навигатором это место, чтобы потом на обратном пути найти и отобрать пробу на анализ. Потом догонял своих, и снова слушал треск.
Молоток обычно путешествовал в рюкзаке рабочего. Но рабочий шел впереди, и я в начале маршрута достал его из рюкзака, и иногда колотил им по глыбам и валунам, которые встречались в густой траве. Пришлось нести его то в кармане, то в руках, это было неудобно.
Аномалий по дороге мне попадалось много, их надо было сразу отмечать навигатором. Когда я его доставал и отмечал очередную точку, молоток мне мешал, и я то бросал его на землю, то засовывал в карман. При этом надо было не отстать от группы. В такой спешке я стал забывать молоток, и приходилось возвращаться, и искать его в траве. В этом маршруте я с ним замучался иногда его не мог найти. Я терял его, и находил снова раза три. После последней пропажи и находки догнал своих товарищей только на перевале.
Было около двух часов дня время обеда. Мы вместе пообедали, геолог с рабочим пошли дальше, а я с рабочим пошел обратно к машине. Я должен был дойти маршрутом до речки, потом сесть на машину, объехать горный массив, и встретить их у подножия горы. Там я когда-то уже побывал, и забил в обои навигаторы координаты точки, в которой должна состояться наша встреча.
Геологический молоток поехал обратно в рюкзаке я боялся его потерять еще раз. Все интересующие меня глыбы и валуны я уже расколотил, и шел по своим следам, складывая образцы в рюкзак, который нес рабочий. Потом, уже на базе, в один вечер привязал к нему яркую красную ленту, и покрасил деревянную ручку в ядовитый зеленый цвет. После такой операции его можно было найти где угодно. В этом сезоне он раздумал снова теряться, и приехал со мной домой целый и невредимый.
Здесь, дома, он и сгинул, без следа. Я искал его всюду в мастерской, в огороде, у дома, но так и не нашел. Лежит он где-нибудь, этот бездельник и отдыхает.
Бизнес план
Очередной поиск работы стал уже утомлять. В городе было очень много безработных инженеров, среди них были даже работники с учеными степенями и даже профессора. Безработные геологи не были никому не нужны, у них была очень непрактичное образование, чтобы его можно было использовать в обыденной жизни. В отделах занятости начали создавать центры переподготовки этих никому не нужных людей с высшим образованием.
В один из моих визитов в центр занятости я случайно увидел на стене список профессий, на которые можно было переучиться. Среди профессий бухгалтера, водителей, операторов станков с программным управлением была профессия сметчика. В прошлой своей жизни я на каждом шагу сталкивался с проектами, сметами и знал по опыту, что это нужная профессия, с которой никогда не пропадешь. Тут же зашел в кабинет, где меня внимательно выслушали и записали как претендента в группу, которая набиралась из таких же безработных инженеров. Предыдущую группу уже набрали, и она училась уже в одном из университетов города. Мне надо было подождать и попасть в следующую группу.
Ожидание затянулось на два месяца, и вот, наконец, я подошел к знакомому кабинету. На приеме выяснилось, что на эту профессию могут рассчитывать только безработные выпускники Уральского политехнического института, и только. Я в эту группу не попасть не мог у меня был диплом горного института. Жалко стало времени, которое прождал, но сделать ничего было нельзя.
Специалист посоветовала мне пойти в группу, которая набиралась в данное время. В ней готовили будущих собственников небольших частных фирм. Обучение было довольно продолжительным, нам полагалась стипендия, и выпускники после экзаменов получали диплом государственного образца. Ну, в общем, она меня уговорила, и через месяц толпа будущих студентов, собралась в просторном холле строительного колледжа, где мы должны учиться почти год. Там сформировали несколько групп студентов, одним осенним утром я пришел на первые лекции.
Состав группы был довольно разношерстным. Нас было около пятнадцати человек, и больше половины ее составляли молодые женщины. Мужчин было мало, человек шесть. Я уселся с парнем, примерно моего возраста и мы тут же познакомились. Он работал бухгалтером, вел бухгалтерию двух маленьких фирм дома за компьютером, и для полного счастья ему не хватало диплома. Вместо одной руки у него был протез, и это ему не мешало водить машину, на которой он приезжал на учебу.
Моих сверстников было человек пять. Одна женщина приезжала на новеньком итальянском Фиате ярко красного цвета, и порой я думал, что принесло ее в отдел занятости. У всех были разные причины, и я никого не спрашивал какие. Меня же принесло сюда жажда новых знаний и бесплодные попытки найти подходящую работу.
Лекции были по разным темам. Была простая бухгалтерия, с использованием компьютерной программы 1С, основы психологии, менеджмента, рекламы, издательского дела и разные довольно интересные практические занятия. Учиться было интересно, и никто не пропускал лекций. К нам на лекции приходили менеджеры успешных фирм и рассказывали порой интересные и занятные вещи. Особенно были интересны занятия по рекламе. Я думал, и на это были на то основания, что наши небольшие рекламные объявления, которые мы сочиняли на уроках, потом в дальнейшем использовались нашими преподавателями на практике. Когда у меня было подходящее настроение, я придумывал всегда что-то новое, и мне хлопали в знак одобрения.
Во второй половине этого курса нам надо было составить бизнес-план одной из мелких фирм. Фирму и ее сферу деятельности следовало выбрать самому. Так как мне ближе всего была обработка камня, и я в ней немного разбирался, то придумал для нее название, и сфера ее деятельности была изготовление шкатулок из уральских поделочных камней. Этим делом мы занимались с отцом в течение нескольких лет, и мне было просто интересно, как наша деятельность выглядела не на практике, а в сфере предпринимательской, по всем законам деятельности.
К этому времени мы с отцом уже не делали шкатулок. Камнерезные станки были разобраны, а сырье для их изготовления хранилось в одном углу огорода. Уральские камни мне помогли выжить в трудный период жизни, но этот период закончился, и надо было думать о том, что найти нормальную работу.
Для этого и пришел сюда, на эти курсы. Но открывать собственное дело я не хотел, и не мог. И работать в бизнесе не хотел. Для этого надо было иметь как минимум хорошее здоровье. Кроме всего прочего, в этой сфере всегда присутствовал риск, а я чувствовал себя уже умудренным опытом и уже был слишком старым, чтобы разогнать только созданную фирму до нормального, солидного и непотопляемого предприятия.
Для молодых, сильных и дерзких потенциальных предпринимателей как раз и были созданы наши курсы. И немало, по-моему, мнению, молодежи получили необходимый минимальный багаж, чтобы открыть собственное дело и нянчится с ним всю оставшуюся жизнь.
Бизнес план составлял месяца полтора. Когда я с ним покончил, и отдал на проверку, то получил, в первых зачет, а во вторых, выяснилось, что по рыночным законам, моя фирма начала бы окупаться только через два месяца работы. Но это все выглядело в теории. Но на практике же все выглядело совсем по-другому. Я сравнивал теорию с практикой и пришел к выводу, что практика всегда права. Предусмотреть всякие проблемы и неприятные ситуации рыночной экономике было не под силу.
Близилось окончание курсов, мы перешли учиться в другое просторное здание недалеко от колледжа и уходили оттуда поздно, нагруженные всякими нужными и интересными знаниями. В конце обучения к нам стали часто заходить владельцы разных коммерческих фирм и присматриваться, кого можно пригласить к себе на работу. Я не получал никакого стоящего внимания предложения и не собирался связывать свою жизнь с коммерческим предприятием. Мне нужна была хорошо оплачиваемая работа, без нервов, и я об этом сказал одному из преподавателей. Она была со мною полностью согласна.
Наконец курсы закончились. В торжественной обстановке, в большом зале нам вручили новые большие и красивые дипломы. В моем дипломе было написано, что я теперь менеджер в коммерческой деятельности. И без этого диплома я уже им был, потому что сама жизнь заставила меня заниматься продажами, и я на практике делал все, чтобы остаться в этой жизни на плаву. Теперь надо мне предстояло найти синицу и держать ее в руках. А лебедей в небе я оставлю другим.
Боль
В больничной палате было сумрачно, тихо и пахло лекарствами. Я открыл глаза и уставился на больничную обстановку. Слева и справа от меня были кровати, на которых лежали больные, а между ними, на самой середине палаты лежал я. Мои соседи, вероятно еще спали. Мои ноги и руки были привязаны к кровати эластичными бинтами, поэтому я не мог ни встать, ни перевернуться на бок. Передо мною стояла капельница, но в ней уже ничего не было. На столике, рядом с кроватью, в ногах стояла какая-то плоская эмалированная миска, а в ней лежала синяя резиновая грелка. В ней, по-видимому, был лед. Он постепенно таял и превращался в воду.
Мне было очень больно и неудобно лежать на спине, но повернуться на бок я не мог, к тому же страшно хотелось пить. Голова была перевязана бинтами и чесалась, но почесать ее мне тоже не удавалось я мог только сдвинуть ее на пару сантиметров в сторону и обратно. Пролежав так минут десять, я решил, во что бы то ни стало попить воды для меня подходила любая, даже растаявший лед. Я смотрел на грелку с холодной водой долго, но добраться до нее не мог. Слюны у меня не было совсем, и я с трудом шевелил сухим языков по своим зубам. Это было для меня мучением, эта жажда, и я начал напрягать то одну, то другую мышцу ног, а потом рук. Они меня слушались, но они были привязаны. Я начал напрягать одну из рук, которая, как мне показалось, не так была сильно привязана.
Время тянулось медленно, я двигал кистью правой руки то вправо, то влево, то вверх, то вниз и постепенно бинт стал подаваться. Я долго мучился с бинтом, от этого устал, как собака и на половине своей работы уснул. Когда проснулся, в палате все было по прежнему соседи спали, моя капельница была почти полная, и в ней капала какая-то прозрачная жидкость, которая стекала по тонкому резиновому шлангу в мою левую руку. На капельнице, которая стояла на металлической стойке, висели ножницы, или зажим.
Правая рука лежала рядом с моим неподвижным телом, я попробовал ею ослабить эластичный бинт, которым был привязан к кровати. Долго мучился, но, в конце концов, вытащил ее из бинта. Теперь можно было ею ослабить вторую, левую кисть. Я долго мучился со следующим бинтом и не знаю, сколько прошло времени. Но мне удалось освободить и левую руку. Теперь можно было приподняться, чтобы добраться до связанных ног. Но сил на это у меня уже не осталось, и я провалился в сон.
Когда очнулся, то сразу принялся за ноги освободил сначала одну, потом другую. Свесил их с кровати и стал двигаться к столику, на которой лежала грелка. Мне хотелось открыть ее и напиться из нее. Открыть мне ее не удалось, хотя я очень пытался пробка не хотела отворачиваться. Наконец я снял со стойки капельницы зажим и стал ковырять резиновую пробку. От этой возни проснулся больной на соседней кровати и стал колотить по спинке своей кровати.