ГЛАВА II. ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО
19. Логика это наука о чистой Идее; чистой, потому что Идея находится в абстрактной среде Мысли.
Это определение, как и другие, которые встречаются в этих вводных набросках, вытекают из обзора всей системы, к которой они, соответственно, являются последующими. То же замечание относится и к предварительным понятиям в общем объяснении философии.
Логику можно было бы определить как науку о мысли, ее законах и характерных формах. Но мысль, как мысль, представляет собой лишь общую среду, или квалифицирующее обстоятельство, которое делает Идею отчетливо логичной. Если мы отождествляем Идею с мыслью, то мысль следует понимать не в смысле метода или формы, а в смысле саморазвивающейся системы ее законов и составных элементов. Эти законы дело рук самой мысли, а не фактов, которые она находит и которым должна подчиняться.
С разных точек зрения, Логика либо самая трудная, либо самая легкая из понятий. Логика трудна, потому что ей приходится иметь дело не с восприятиями, не с абстрактными представлениями чувств, как геометрии, а с чистыми абстракциями; и потому что она требует привычки и умения абстрагироваться, твердого познания мысли как таковой и способности перемещаться среди этих нематериальных реальностей. Логика проста, потому что ее факты это не что иное, как наша собственная мысль и ее привычные термины: а это апогей простоты, a, b, c всего остального. Они также являются тем, с чем мы лучше всего знакомы: например, «есть» и «нет»: качество и величина: бытие потенциальное и бытие актуальное: один, много и так далее. Но такое знакомство только усугубляет трудности исследования; ведь если, с одной стороны, мы, естественно, считаем, что не стоит больше заниматься столь хорошо известными вещами, то, с другой стороны, цель состоит в том, чтобы познакомиться с ними по-новому, совершенно противоположно тому, в каком мы их уже знаем.
Полезность логики это вопрос, который касается ее влияния на студента и подготовки, которую она может дать для других целей. Эта логическая подготовка заключается в упражнении в мышлении, которое должен пройти студент (эта наука мышление о мышлении): и в том, чтобы сохранять мысли в их первоначальном виде, их родном неискаженном характере. Верно, что логика, будучи абсолютной формой истины и другим названием абстрактной истины как таковой, является чем-то большим, чем просто полезной. Да, ценность логики выходит за рамки простого упражнения для ума и должна оцениваться на основе ее полезности в продвижении благородства, либерализма и независимости. В целом, логика является ключом к пониманию мира и к достижению успеха в различных областях жизни. Тогда ее ценность должна оцениваться по какому-то другому стандарту, нежели упражнение в мышлении ради упражнения.
(1) Первый вопрос: что является объектом нашей науки? Самый простой и понятный ответ на этот вопрос заключается в том, что объектом логики является Истина. Истина великое слово, а дело еще более великое. Пока человек здоров сердцем и духом, поиск истины должен пробуждать весь энтузиазм его натуры. Но тут же возникает возражение: а можем ли мы познать истину? Кажется, что между такими конечными существами, как мы, и абсолютной истиной существует несоизмеримость, и возникают сомнения, существует ли какой-либо мост между конечным и бесконечным. Бог есть истина: как же нам познать Его? Такое утверждение, кажется, противоречит благодати смирения и скромности. Другие, кто спрашивает, можем ли мы познать истину, преследуют иную цель. Они хотят оправдать себя, чтобы жить дальше, довольствуясь своими мелкими, ограниченными целями. А смирение такого рода мало что значит.
Прошло то время, когда люди спрашивали: «Как я, бедный червь из праха, смогу познать истину? И теперь нам приходится бороться с тщеславием и высокомерием тех, кто без всякого труда претендует на то, чтобы дышать самой атмосферой истины. Молодым людям льстят, внушая, что они обладают естественным правом рождения на моральную и религиозную истину. И в том же духе наши зрелые годы объявляются утонувшими, окаменевшими, окостеневшими в лжи. Молодежь, говорят эти учителя, видит яркий свет зари, а старшее поколение лежит в трясине обычного дня. Они признают, что специальные науки это то, что, конечно, должно культивироваться, но только как средство для удовлетворения потребностей внешней жизни. Во всем этом нет ни капли смирения, которое с трепетом относится к познанию и изучению истины, но есть убежденность в том, что мы уже полностью владеем истиной. Неоспоримым фактом является то, что молодые несут в себе надежды своих старших товарищей; на них опирается прогресс мира и науки. Но эти надежды возлагаются на молодых только при условии, что вместо того, чтобы оставаться такими, какие они есть, они возьмут на себя тяжелую работу мысли.
У этой скромности в поисках истины есть еще одна фаза: это благородное безразличие к истине, как мы видим это в разговоре Пилата с Христом. Пилат спросил: «Что есть истина? "с видом человека, который давно со всем рассчитался и пришел к выводу, что ничто не имеет особого значения: он имел в виду то же самое, что и Соломон, когда говорил: «Все суета сует». Когда дело доходит до этого, не остается ничего, кроме самодовольства.
Познание истины встречает дополнительное препятствие в виде робости. Ленивому уму легко сказать: «Пусть не думают, что мы всерьез занимаемся философией. Мы будем рады, в частности, изучать логику: но логика должна быть уверена, что мы останемся такими же, какими были раньше». У людей есть ощущение, что если мышление выходит за обычные рамки, в которые заключены наши материальные представления, то оно не может не быть на злом пути. Кажется, что они вверяют себя морю, на котором их будет бросать то в одну, то в другую сторону волнами мысли, пока они снова не достигнут песчаного берега этой временной сцены, такой же пустой, какой они ее покинули. Что вытекает из такого взгляда, мы видим в мире. В этих пределах можно получить разнообразную информацию и множество достижений, стать мастером официальной рутины и быть обученным для специальных целей. Но совсем другое дело воспитать дух для высшей жизни и посвятить свои силы служению ей. Можно надеяться, что в наши дни в молодых людях зародилось стремление к чему-то лучшему, и они не будут довольствоваться пустой соломой внешних знаний.
(2) Все согласны с тем, что мысль это объект Логики. Наше мнение о мысли может быть очень низким, а может быть и очень высоким. С одной стороны, люди говорят: «Это всего лишь мысль». С их точки зрения, мысль субъективна, произвольна и случайна она неотличима от самой вещи и не является ни истинной, ни реальной. С другой стороны, можно дать очень высокую оценку мысли; когда одна только мысль считается достаточной для постижения высочайшей из всех вещей, природы Бога, о которой органы чувств ничего не могут нам сказать Бог это дух, говорят они, и ему нужно поклоняться в духе и истине. Но объекты чувств и ощущений отличаются от объектов духа, внутренней природой которого является мысль: и только дух может познать дух. Чувство, несомненно, является способом духовной жизни (пример которого мы имеем» в религии): но просто чувство, как способ сознания, это одно, а его содержание другое. Ощущение, как чувство, есть общая форма чувственной природы, которая у нас общая с животными. Эта форма, т. е. чувство, может, пожалуй, принять и присвоить все элементы религиозной истины: но форма не имеет реального соответствия с содержанием. Форма чувства это самый низкий уровень, в котором может быть выражена духовная истина. Идея духовного сознания, то есть сам Бог, существует в своей истинной форме только в мысли и как мысль. Если это так, то мысль, далекая от того, чтобы быть просто мыслью, является высшим и, в строгой точности, единственным способом постижения вечного и абсолютного бытия.
Как о мысли, так и о науке о мысли можно составить как очень высокое, так и очень низкое мнение. Предполагается, что любой человек может мыслить без Логики, как он может переваривать пищу без изучения физиологии. Если он изучил логику, то мыслит после этого так же, как и раньше, возможно, более методично, но без особых различий. Если бы это было все, и если бы Логике не нужно было делать ничего другого, кроме как знакомить людей с действием мысли как способности к сравнению и классификации, то не было бы ничего, что не было бы сделано так же хорошо раньше. Положение прежней Логики было в основном таким же. И все же знание мысли, даже как простой деятельности субъективного разума, почетно и интересно для человека. Именно в знании того, что он есть и что он делает, человек отличается от животных. Но мы можем принять и более высокую оценку мысли. В этом случае логика как наука о мышлении занимает высокое место. Только мысль способна познать высшую из всех вещей Истину. Если наука Логика рассматривает мысль в ее деятельности и в связи с ее продуктами (а мысль, не будучи безрезультатной энергией, производит мысли и необходимые конкретные мысли), то ее факты, можно сказать, составляют сверхчувственный мир, и иметь дело с этими фактами значит на некоторое время поселиться в этом мире. Математика занимается абстракциями времени и пространства. Но они являются объектом чувства, хотя чувственное абстрагировано и идеализировано. Мысль прощается даже с этим последним воздержанием от чувств: она утверждает свою собственную независимость, отказываясь от области внешнего и внутреннего чувства и отворачиваясь от интересов и склонностей индивида. Когда Логика встает на эту почву, она оказывается более высокой наукой, чем мы привыкли считать.
(3) Необходимость понимать логику в более широком смысле, чем просто форма мысли, обусловлена интересами религии и политики, права и морали. Вначале люди не испытывали никаких подозрений по поводу мысли; они размышляли свободно и безбоязненно. Они думали о Боге, о природе, о государстве; и они были уверены, что познание истины возможно только с помощью мысли, а не с помощью органов чувств или какого-либо иного восприятия и мнения. Но пока они так думали, главные жизненные порядки начали серьезно страдать от их предрассудков. Мысль лишила существующие институты их силы. Конституции пали жертвой мысли: религия подверглась нападкам со стороны мысли: твердые религиозные убеждения, которые всегда рассматривались в свете откровений, были подорваны, и во многих умах старая вера была низвергнута. Греческие философы, например, стали антагонистами старой религии и уничтожили формы народной веры. Философов изгоняли или предавали смерти, как революционеров, которые подрывали религию и государство две вещи, которые были неразделимы. Мысль, короче говоря, стала властью в реальном мире и оказывала огромное влияние. Дело закончилось привлечением внимания к влиянию мысли и более тщательной проверкой ее притязаний, в ходе которой мир с радостью обнаружил бы, что мысль слишком много себе присвоила и не в состоянии выполнить то, что взяла на себя. Она не узнала, что является сущностью Бога, природы и разума. Она не узнала, что такое истина. В результате она свергла религию и государство. Поэтому возникла необходимость оправдать мысль, сославшись на результаты, которые она принесла: именно это исследование природы мысли и ее оправдание стало в наше время одной из главных проблем философии.
20. Когда мы рассматриваем самую простую популярную концепцию того, что подразумевается под Мыслью, мы находим несколько моментов, заслуживающих внимания. Во-первых (а) в общепринятом субъективном понимании мысль это один из многих видов деятельности или способностей ума, координируемый с такими другими, как ощущение, восприятие, воображение, желание, воля и т. п. Продукт этой деятельности, форма или характер, свойственные мысли, это универсалия, природа которой должна быть абстрактной. Мысль, рассматриваемая как деятельность разума, может быть, соответственно, названа активной универсалией; а поскольку результат, производимый ею, это повторение универсалии, мысль можно назвать самоактуализирующейся универсалией. Мысль, понятая как субъект, есть мыслитель, а субъект, существующий как мыслитель, просто обозначается термином «я». Предложения, дающие представление о мысли в этом и следующих разделах, не являются моими утверждениями или мнениями по этому вопросу. Но в этих предварительных главах любые умозаключения или доказательства были бы невозможны, и эти утверждения можно принять за факты. Другими словами, каждый человек, когда он думает и рассматривает свои мысли, обнаруживает в опыте своего сознания, что они включают в себя характер универсальности, а также другие формы или характеры мысли, которые будут перечислены далее. Мы предполагаем, что его способности внимания и абстракции прошли предварительную тренировку, позволяющую ему правильно наблюдать факты своего сознания и своих представлений. В этой вводной части мы уже упоминали о различии между чувством, восприятием и мыслью. Поскольку это различие имеет огромное значение для познания природы и различных видов знания, мы обратим на него внимание и поможем объяснить суть дела. Для объяснения чувства самым простым методом, конечно, является обращение к его внешнему источнику органам чувств. Но название органа не слишком помогает объяснить, что именно он воспринимает. Реальное различие между чувством и мыслью можно сформулировать следующим образом. Первое индивидуально, а поскольку индивид (который, в самом простом понимании, является атомом) также является членом ряда, разумное существование представляет собой ряд взаимоисключающих единиц, состояние вещей, которое соответствует более специальным абстрактным условиям сосуществования и преемственности. Концепция или образное мышление работает с материалами из того же чувственного источника. Но эти материалы, когда они воспринимаются, характеризуются, во-первых, как находящиеся во мне и, следовательно, мои: во-вторых, как универсальные, или простые, поскольку относятся только к себе.
Чувство также не является единственным источником материализованных представлений.
Существуют концепции, основанные на материалах, исходящих от самосознающей мысли, такие как концепции права, морали, религии и даже самой мысли, и не сразу можно заметить, где существует разница между такими концепциями и мыслями, имеющими тот же объем. Ибо это мысль, средством которой является такое понятие, и здесь нет недостатка в форме всеобщности, без которой никакое содержание не могло бы быть во мне или вообще быть понятием. Однако и здесь особенностью концепции является индивидуализм или изолированность ее содержания. Верно, что мораль и моральные идеи не существуют в чувственном мире пространства, взаимно исключая друг друга. Что касается времени, то, хотя они в какой-то степени проявляются в последовательности, их содержание само по себе не мыслится как затронутое временем или как преходящее и изменчивое в нем. Ошибка в концепции лежит глубже. Эти идеи, хотя они и принадлежат разуму, стоят изолированно то тут, то там на широком поле способности восприятия, которая придает им лишь внутреннюю и несовершенную обобщенность. Сведенные таким образом к отдельным сущностям, они являются тем, что мы называем простыми: Справедливость, Долг, Бог. В этих обстоятельствах концепция либо довольствуется заявлением, что Справедливость есть Справедливость, Бог есть Бог: либо в более высоком классе культуры она переходит к изложению атрибутов, как, например, Бог есть Творец мира, всеведущий, всемогущий и т. д. Таким образом, несколько изолированных, простых предикатов соединяются вместе: но, несмотря на связь, обеспечиваемую их субъектом, предикаты никогда не выходят за рамки простого соседства. В этом отношении концепция совпадает с познанием: единственное различие заключается в том, что последняя вводит отношения всеобщего и особенного, причины и следствия и т. д., и таким образом обеспечивает необходимую связь между изолированными идеями живописной концепции; последняя же оставляет их бок о бок на смутном фоне воображения, связанными только голым «и». Различие между концепцией и мыслью имеет особое значение: ведь философия, можно сказать, не делает ничего, кроме превращения концепций в мысли, хотя она и занимается дальнейшим превращением простой мысли во всеобъемлющее понятие.