Тимошка поёрзал на кончике стула и уныло выглянул в окно на незнакомый, чисто выметенный двор, обрамлённый клумбами. Прямо напротив его окна было точно такое же окно, завешенное кисейной занавеской, через которую проглядывало неяркое пятно электрической лампы. Он посмотрел на верхние этажи двора-колодца.
«За каждым из них кто-то живёт, думал он, глядя на мелькающие в обрамлении рам тени. А я сижу и на них гляжу. Гадал ли я, садясь утром в экипаж, что вечером придётся ложиться спать в чужом доме без Петра Сергеевича и тёти Симы, а утром мчаться в больницу проведывать Кирьку и любоваться на вредную Зиночку»
С каждой минутой Тимошкины мысли становились всё унылее. К его грусти прибавился лёгкий летний дождь, который обильно полил стекло и набросал капель в открытую форточку. Тимошка ещё чуток посидел на стуле, пролистал лежащую на столе книжку с картинками кораблей и улёгся спать. В эту ночь сны в голове мальчика крутились, как крылья на старой мельнице. Снова и снова видел он кричащего, искусанного лисицей Кирьку, Петра Сергеевича, тощую бабульку, укравшую хронометр, и Зиночку почему-то с птицей на голове. Птица истошно каркала и клевала Зиночкин бант.
Проснулся Тимошка оттого, что около его уха кто-то шумно дышал, совсем как собака. Тимка приоткрыл глаза и вжался в подушку: прямо над его головой склонилась незнакомая девушка с тонким бледным лицом. Она понюхала его волосы, а потом легко коснулась холодными пальцами его раскрасневшейся щеки.
«Кто это? Вдруг привидение?» Тимошка постарался задержать дыхание и не шевелиться. Он вспомнил, что дед Илья советовал ему почаще читать Иисусову молитву, и торопливо зачастил про себя: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного». Молитва, видать, подействовала, и привидение отошло от кровати. Оно приблизилось к столу, освещённому зыбким светом белой петербургской ночи. В её сумраке Тимошка смог рассмотреть призрак. Это была невысокая девушка лет пятнадцати в длинной ночной рубашке с распущенными каштановыми волосами. Ночная гостья двигалась странно и неуверенно, часто останавливаясь и ощупывая пальцами предметы вокруг себя. Вот она потрогала Тимошкину одежду, задела ногой ботинки, потом запуталась в проводе электрической лампы и нечленораздельно замычала.
Ты кто? шёпотом спросил Тимошка, но девушка даже не обернулась в его сторону.
«Это не дух, а живой человек», решил Тимка.
Он сел, спустив ноги с кровати, и спросил погромче:
Ты кто?
Ответа опять не последовало. Девушка повернулась и пошарила рукой по письменному столу. Пареньку было слышно, как её ладошка шлёпает по столешнице и перебирает карандаши в стаканчике.
«Она лунатик! осенило Тимошку. Точно! Лавочник как-то раз рассказывал, что благородные господа часто болеют этой болезнью. Тогда человек ходит во сне куда ни попадя, а утром ничего не помнит».
Он решил, что девушку надо разбудить. Ведь не бродить же ей в его комнате до утра, да ещё босиком и в исподней одежде. Он на цыпочках приблизился к девушке и как можно ласковее тронул её за плечо:
Эй, просыпайся
Девушка громко замычала, рванулась в сторону и выбежала из комнаты. Растерянный Тимка так и остался стоять с поднятой рукой.
«Непонятно. Всё это очень непонятно», подумал он, подошёл к двери и крадучись выглянул в коридор.
Там никого не было, только около иконы святого Николая едва теплилась негасимая лампада. Похоже, что все спали и не обращали на лунатичку никакого внимания. Он прошёл туда и обратно по направлению к туалету, заглянул в холодную тёмную ванную комнату. Тоже пусто.
Ну не привиделось же это?
Тимофей вспомнил, как Нина Павловна упомянула про ещё одну дочку. «Наверное, это она и есть», догадался Тимошка, только уж очень чуднáя. Он вернулся в постель, свернулся комочком и решил больше не спать. Но усталость скоро взяла своё он крепко заснул и проснулся только от стука горничной Маши, которая принесла ему новую одежду.
Вставайте, барин, приветливо сказала девушка, скоро будет завтрак, а вы всё в постели лежите.
Я не барин вовсе, а Тимошка из Соколовки, возразил мальчик.
Вот и поднимайся, коли Тимошка, барыня тебе новую одежду прислала. Минутами учитель придёт, пора за уроки приниматься.
Уроки! От этих слов Тимка вскочил, словно на пожар. Уж что-что, а заниматься он очень любил. Отец Василий, который учил их в церковно-приходской школе грамоте и арифметике, всегда нахваливал его перед другими ребятами. Прямо так и говорил: «Тимошке Петрову сегодня высший балл за успехи и усердие».
Тут он вспомнил ночное происшествие и спросил у Маши:
Скажи, ко мне ночью приходила какая-то девочка, кто она?
Маша ответила не сразу. Она не торопясь протёрла влажной тряпкой подоконник, полила цветы и обернулась к Тимошке:
Много будешь знать скоро состаришься.
Тимошка прикусил язычок и призадумался: наверное, и впрямь в доме Арефьевых есть какая-то тайна или даже привидение, раз Маша не хочет ничего ему рассказывать. Ну и ладно. Не зря же тётя Сима в таких случаях говорит: «Любопытной Варваре не базаре нос оторвали».
Тимошка наскоро оделся, умылся и пошёл в кухню завтракать. По пути он встретил Зину, которая прошла мимо, вздёрнув нос, и даже не посмотрела в его сторону. Настроение с самого утра было испорчено.
«И зачем только дядя Петя оставил меня здесь? Надо было всё-таки напроситься домой, корил сам себя Тимошка, усаживаясь рядом с Зиной за круглый стол в ожидании учителя. Терпи теперь эту Зинку, а по ночам здесь ещё и привидение бродит».
Невесёлые мысли немного исправила очаровательная Нина Павловна, которая с ласковой улыбкой пообещала детям сводить их после обеда в городской сад покататься на карусели. Тимошка никогда не катался на карусели, только видел её на ярмарке один раз.
Учителем оказался весёлый розовощёкий студент в чёрной форменной тужурке с золотыми пуговицами. Звали его Алексей, а отчество было занятное Модестович. Тимошка никогда прежде не слыхал такого отчества, хотя у них в селе всякие имена случались: церковного старосту звали дядя Завулон, а жену мельника тётка Голиндуха. Мама рассказывала, что не все родители сами выбирают имена своим детям. Часто бывает, батюшка откроет святцы, и, какое имя в тот день выпадет, тем и наречёт младенца.
«Славно, что я родился в день святого Тимофея, которого ещё называют Полузимником», с удовлетворением подумал Тимошка и приготовился слушать урок.
Для начала Алексей Модестович попросил Тимошку прочесть из красивой книжки с картинками стихи Пушкина, а потом решить трудный пример. Зиночка мешала ему изо всех сил: иронически хмыкала, шуршала бумажками и даже попыталась промычать какую-то песенку. Все это продолжалось до тех пор, пока Алексей Модестович не посадил её переписывать прописи.
Тимка справился с заданием хорошо и быстро и хотел уже было попросить у учителя следующую задачу, как вдруг дверь приоткрылась от сильного сквозняка, и в длинном коридоре он увидел свою ночную гостью.
13
Тимошка, торопясь, спросил у Алексея Модестовича разрешения выйти, соскочил с гнутого венского стула и поспешил за незнакомкой. Он решил, что не будет напоминать ей про ночное происшествие, а просто познакомится, и всё.
Девушку он нашёл в гостиной. Она стояла около рояля, одетая в простое белое платье и перебирала пальцами лепестки ромашек. Тимошка остановился сбоку от неё и стал ждать, когда девушка на него посмотрит. Но она, казалось, не замечала его.
Тимошка нарочито громко подышал и повозил стулом об пол. Она и теперь не оглянулась. Он сделал ещё шаг вперёд, девушка вздрогнула и втянула в себя воздух. Потом, совсем как собака, глубоко задышала и замерла на месте. Тимка понял, что его заметили и пора представиться:
Добрый день, меня зовут Тимофей, громко сказал он так, как учил его Пётр Сергеевич.
Незнакомка продолжала напряжённо принюхиваться, но с места не двигалась.
Позвольте вам представиться, снова произнёс Тимошка как можно вежливее, меня зовут Тимка Петров. Дядя Петя Мокеев, мой названный батюшка, уехал на эпидемию холеры и оставил меня немного пожить у вас, потому что мой брательник Кирька лежит в больнице и его надо навещать. Я не буду вам мешать, вот увидите, добавил он чуть потише.
Она не увидит, отчётливо проговорил за его спиной голос Нины Павловны. Не увидит и не услышит. Это наша старшая дочь Таня. Она слепоглухонемая.
Тимошка так и сел где стоял.
Как это «слепоглухонемая»? Нешто бывает вот так всё сразу?
Как видишь, бывает.
Нина Павловна обняла застывшую от страха девушку и погладила её рукой по голове:
Всё хорошо, Танюша, это друг. Мы, конечно, разговариваем с ней, хотя понимаем, что она нас не слышит, обернулась она к Тимоше. Видишь ли, слепоглухонемые очень пугливы и неохотно идут на контакт с окружающими людьми, но надеюсь, что Танечка постепенно привыкнет к тебе.
Почему же мой дядя Петя не вылечил вашу Таню? почти закричал Тимошка, глядя на девушку. Его сердце просто разрывалось от жалости.
Он очень помог Тане появиться на свет, бесхитростно сказала хозяйка, но вылечить мою девочку не может ни один доктор на свете.
Я вылечу, неожиданно для себя самого пообещал Тимошка, только подрасту чуть-чуть и выучусь на лекаря.
Мы будем ждать, глядя ему в глаза, серьёзно сказала Нина Павловна. Будем ждать, повторила она еще раз, как эхо. Что нам ещё остаётся?
После чая с домашними плюшками Нина Павловна, Тимошка и Зина поехали в больницу к Кирьке.
«Так вот ты какой, Санкт-Петербург», думал Тимошка, крутя головой во все стороны.
Вчера вечером город выглядел таинственно и негостеприимно, а сегодня, в ярком июньском свете, мальчику всё казалось прекрасным и удивительным, даже несмотря на то, что противная Зиночка демонстративно отодвинулась от него на край скамейки и брезгливо скривила губки. Тимошка увидел горбатый мостик, по которому он вчера гонялся за прыткой бабкой, и улыбнулся: «Как хорошо, что она вернула обратно дяди Петины часы. Наверное, это была не самая вредная старушка. А может быть, она просто хотела поиграть?»
Бородатые дворники в белых фартуках старательно мели и без того чистые тротуары, над золотыми куполами собора в синем небе парила стая голубей, а из соседнего экипажа с высокими колёсами и бархатными вишнёвыми сиденьями раздавался заливистый девичий смех.
«Я тут сижу, а дядя Петя едет лечить людей от опасной эпидемии, погрустнел Тимошка. Вот было бы здорово идти сейчас с ним в зверинец смотреть на диковинных зверюшек и лизать мороженое! Кирька, наверное, ещё никогда не пробовал мороженого», подумал он.
Как раз в эту минуту Нина Павловна внимательно посмотрела на детей и предложила:
А не купить ли нам мороженое? Я думаю, что Тимошкиному братцу мороженое может весьма украсить жизнь.
Тимошка обрадованно закивал:
Премного благодарны вам, Нина Павловна!
Зиночка хмыкнула, а Нина Павловна засмеялась:
Зачем так сложно выражать свои мысли, Тимоша. Достаточно просто сказать «спасибо».
Мороженое купили самое лучшее ванильное с изюмом. Тимошке и Зиночке тоже досталось по маленькому желтоватому шарику на бумажке. Дома, в Гатчине, Тимка ел мороженое обычной чайной ложкой, а здесь в каждое мороженое была воткнута крошечная деревянная лопаточка.
«Кирька точно язык проглотит от такой вкусноты, подумал Тимошка, блаженно слизывая сладчайшие густые капли лакомства. Может быть, мне стоит выучиться на мороженщика? Ходил бы себе по дворам с ящиком на голове да продавал бы мороженое. А уж ел бы его, сколько хотел. Полными тарелками на завтрак, обед и ужин. Хотя, нет! Лекарем быть всё-таки лучше. Разве может мороженщик вылечить Кирьку или Таню? Нет, конечно. А доктор может».
Тимошка вспомнил свою встречу со странником в лесу и задумался: «А как же змеи? Ведь старичок в лесу посулил мне всю жизнь прожить со змеёй на груди. Непонятно».
Коляска мягко остановилась около больничных ворот, и Тимошка радостно выпрыгнул на мощённую камнем мостовую. Нина Павловна протянула ему мороженое для Кирьяна и попросила:
Ты сходи пока один. Знаешь куда?
Тимошка кивнул.
Вот и славно! А нам надо съездить на почтамт по важному делу. Здесь близко, а через часок мы за тобой заедем.
Тимошка благодарно улыбнулся, помахал рукой и побежал к корпусу прививочной станции. По дороге он покосился на уже знакомый куст, в котором вчера копошилась странная старуха, и ему показалось, что в его свежей зелени мелькает заморская пёстрая птица.
14
Ты куда, шалопут? прикрикнула на Тимошку молодая розовощёкая сестра милосердия, как только он перенёс ногу через больничный порог. А ну, брысь отсюда!
Не гони его, Катерина, это сынок Петра Сергеевича, отозвался из-за письменного стола седой мужчина в халате. Ты, небось, пришёл проведать вчерашнего больного, которого прививают от бешенства?
Тимошка согласно кивнул и с опаской покосился на строгую сестрицу:
Ага, к Кирьке. То есть к Кирьяну. Братцу моему.
Молодец, поднялся из-за стола мужчина, пойдём, провожу тебя. Я здесь фельдшером служу, а звать меня Яков Силыч.
А я Тимофей Петров, по всей форме представился ему Тимка, я тоже собираюсь на лекаря учиться.
Дело хорошее, нужное, согласился с ним дядя Яков Силыч и открыл дверь в просторную палату.
В большой комнате в два ряда стояли железные кровати, накрытые одеялами зелёного сукна. Все они были заняты больными, которые с любопытством воззрились на вошедшего Тимошку. Увидев фельдшера, пациенты оживились.
Яков Силыч, иди ко мне. Глянь, что-то сердце жмёт, зычно пробасил тощенький мужичок в бязевых подштанниках.
Фельдшер шагнул к страдальцу и подтолкнул Тимошку вперёд себя:
Вон твой братик.
Кирьку Тимошка увидал сразу. Мальчик, обряженный в огромную нижнюю мужскую рубашку, грустно пристроился около окна, положив на подушку умело забинтованную ногу.
Тимка! обрадовался он и приветственно зашевелил выглядывающими из-под повязки пальцами на ногах.
Это тебе. Мороженое, протянул ему Тимошка начинавшую подтаивать сладость.
Гадость, небось, докторская, недоверчиво пробурчал Кирька, осторожно облизывая деревянную лопаточку. Ой, какая вкуснятина! Нешто такой в больничке кормят?
Это тебе Нина Павловна передала, у которой я сейчас живу, пояснил Тимошка. Называется мороженое. Чуешь, какое ледяное?
Кирька разом упихал в рот холодный шарик и обнял Тимошку за шею липкими руками:
Меня здесь страсть, как мучают, жарко зашептал он ему в ухо. Чистыми бинтами ноги закручивают, вонючей мазью мажут, а вчера ещё иголкой кололи. Знаешь куда? Он показал пальцем на теряющуюся в складках больничного белья попку. «Укол» называется. Больно! Не приведи, Господи.
Да ладно тебе, «больно», вмешался в разговор фельдшер, ты большой парень, можешь и потерпеть.
Не могу, заплакал Кирька. Тимка, возьми меня отсюда, я домой хочу. К мамке. Там меня Катька перевязывать будет. А в лес я больше ни ногой!
Не реви, парень, вмешался больной с соседней кровати. Ещё поделают уколы с месячишко да отправят домой. Вырастешь спасибо скажешь, что тебя от верной смерти спасли.
Он успокаивающе подмигнул парнишкам и тяжело закашлялся:
Вот меня теперь вряд ли кто вылечит.
Тимошка подал мужчине стакан воды и погладил его рукой по плечу.
Дай, Господи, и ты поправишься, дяденька, вот увидишь. Верно тебе говорю.
Ишь ты, лекарёк какой выискался.
Мужик пристально посмотрел на мальчугана и удивлённо хмыкнул: