Ага, ничего сложного. «Одно неверное движение и все пропало». И на этом начальном, самом ответственном этапе я бы потерпел фиаско. В полной темноте надо как-то умудриться быть столь аккуратным, Юэн покачал головой, смотря на катушку, которую держал Бернард. У меня бы точно не получилось стать настоящим фотографом.
Бернард в задумчивости покосился на Юэна.
Когда я только начинал, сказал он, сомневаясь, стоило ли об этом рассказывать, и делал первые самостоятельные шаги, я тоже боялся все испортить. И портил, конечно же. Я был так взволнован в первый раз, что забыл даже выключить свет. Мне было, кажется, девять лет, и отец, наблюдавший за процессом, только в самом конце, когда я уже накрутил пленку и поместил ее в бачок, спросил: «Ты ничего не забыл?» Я даже не сразу сообразил, был слишком рад, что так умело намотал пленку на спираль, а потом осознание ошибки навалилось лавиной я испортил пленку, которую старательно отснимал в течение дня. Это было трагедией. Но отец вдруг достал из кармана катушку и протянул мне. Он предвидел нечто подобное, поэтому вовремя заменил мою катушку на пустую.
И ты получил в итоге свои фотографии?
Они все равно вышли посредственными. Потом я немного напортачил с температурой растворов, да и в целом те снимки нельзя было назвать удачными, я фотографировал все подряд. Но то было хорошее время.
Бернард перевел взгляд на Юэна, который смотрел на него задумчиво и с легкой улыбкой на губах. В его глазах Бернард словно бы увидел отражение себя маленького.
Начнем, сказал он. Выключай свет.
Когда свет погас, Бернард выждал несколько секунд и только после этого приступил к работе. Все проводимые вслепую операции были давно изучены, но сегодня они приобрели некий сакральный смысл. Бернард воспринимал их иначе, будто смотрел на свои действия со стороны, в данном случае глазами Юэна.
Специальной открывалкой он вскрыл катушку и, вытянув пленку, отрезал ее у самого основания, сопровождая свои действия комментариями. Юэн молча стоял рядом, из темноты доносилось только его дыхание, ставшее почему-то более глубоким и частым, как только свет погас.
Чтобы было удобнее вдевать кончик пленки в спираль, пояснил Бернард, острые края можно скруглить, срезав лишнее ножницами.
Угу, пробормотал Юэн. Он не мог видеть, как именно происходил данный процесс. Можно было бы показать при свете на пустой пленке, но Бернард посчитал, что в этом нет необходимости. В конце концов, он просто рассказывает, делится, а не учит.
Расправившись с острыми краями, которые обычно цеплялись за спираль, и положив ножницы, Бернард ощутил, как Юэн плотно прижался к нему боком, едва слышно напевая что-то себе под нос.
Необязательно стоять ко мне так близко.
Извини, откликнулся Юэн. Не пойми меня неправильно, просто помещение мне незнакомо, и я опасаюсь, как бы при выключенном свете не разгромить тут все случайно. Вот и стараюсь держаться подальше от стола и прочего оборудования и инструментов.
Верное решение, но так стоять не надо.
Тебя это смущает?
Мне как-то привычнее и свободнее, когда никто рядом не мешается. Так что отойди.
Ладно, без пререканий и шуток ответил Юэн и действительно отодвинулся.
Накрутив пленку на катушку, Бернард не спешил включать свет. Его проявочный бачок мог вместить сразу две пленки, поэтому он наугад взял одну из катушек, лежавших на столе, и начал проделывать с ней те же операции. Юэн стал напевать мелодию. Он все еще стоял близко, но к Бернарду не прижимался.
Я правильно тебя понял, ты ведь сейчас поешь, да?
Что-то вроде того. Я эм-м распеваюсь.
Бернард, в общем-то, ничего не имел против. Это было лучше неловкой тишины. К тому же он иногда включал радио, пока занимался проявкой, поэтому продолжил работать. Юэн напевал мелодию неизвестной Бернарду песни, а может, это была композиция собственного сочинения он не стал спрашивать. Когда Бернард начал наматывать на спираль вторую пленку, ощутил, как его тянут за край толстовки.
Что такое? спросил Бернард.
Что? Ты о чем? невозмутимо отозвался Юэн.
Ты дергаешь меня за толстовку. Что-то хочешь сказать или спросить?
Нет, не дергаю, с сомнением произнес Юэн.
Конечно, а кто тогда, если мы здесь одни? проворчал Бернард. К чему эти глупые шутки?
Я не дергаю, просто эм-м держусь.
Подожди, у тебя что, зубы стучат?
Тут как-то холодно, не чувствуешь?
Нет, здесь нормально.
Горячий ты парень, однако, сказал Юэн дрогнувшим голосом, а потом как-то судорожно вздохнул.
Ты действительно мерзнешь?
Возможно, я немного приболел.
Тогда зачем пришел сегодня?
Я ощутил только сейчас! вспылил Юэн, но голос его звучал слабо, будто из последних сил. Бернард ощутил, как на мгновение Юэн снова к нему приблизился. Короче, скажи, нам долго еще тут заниматься этим всем в полной темноте?
Нет, уже заканчиваем, ответил Бернард, как раз накрутив пленку до конца и поместив спираль внутрь бачка, плотно закрыл его крышкой. Включай свет.
Однако никакого действия не последовало, Юэн словно пропустил его просьбу мимо ушей. Он продолжал стоять рядом, тяжело дыша, словно ему не хватало воздуха, и уже не тянул Бернарда за край толстовки. Бернарду пришлось самому нажать на выключатель, и, когда свет зажегся, стоявший у стола Юэн посмотрел на него с растерянным видом.
Прости, я забыл, где выключатель.
Бернард вернулся к столу и тяжело вздохнул.
Ничего страшного, он посмотрел на Юэна, который скрестил руки на груди и, опустив голову, устремил взгляд на проявочный бачок и другие инструменты на столе. Что сейчас было? Ты себя плохо чувствуешь? Выглядишь бледным.
Нет, все в порядке, давай продолжим, ответил Юэн, не поднимая взгляда.
«Что-то здесь не так».
Эй, скажи, что происходит, настойчиво обратился Бернард к Юэну, потянув его за плечо в попытке развернуть к себе, однако тот резко дернул плечом и бросил суровый взгляд из-под нахмуренных бровей.
Мы тут болтать будем или работать? передразнил он. В его голосе вновь проклюнулась легкая хрипотца, а серые глаза напоминали грозовые тучи, которые вот-вот начнут метать молнии.
Ла-адно, протянул Бернард, ощущая дискомфорт. Как угодно. Продолжим так продолжим, ему потребовалось несколько секунд, чтобы настроиться на прежний лад и перестать концентрироваться на неприятном осадке. Как только намотанные на спираль пленки оказались внутри светонепроницаемого бачка, можно работать с включенным светом.
Бернард снова проверил температуру воды в тазике со стоявшими в ней бутылями и, одобрительно кивнув, взял одну из них в руки.
Первый раствор это проявитель.
Бернард взял секундомер и начал заливать проявитель в специальное отверстие в фотобачке. Юэн, все еще со скрещенными на груди руками, наблюдал за тем, как Бернард поворачивал и переворачивал бачок в течение определенного времени для равномерного контакта реактива с пленкой. «Аполлон» уже не выглядел настолько суровым, лишь молча следил за его манипуляциями.
Бернард постучал по корпусу бачка, это было необходимой процедурой, чтобы избавиться от возможных пузырьков. Когда на секундомере появилось значение 3:25 Бернард уже мог вполне обходиться и без секундомера, ему подсказывало внутреннее чутье, выработанное за годы работы, он слил проявитель из бачка обратно в бутыль.
Дальнейшие операции с пленками были похожи друг на друга: залить, выдержать определенное время, не забывая поворачивать бачок, слить. Отличались они только продолжительностью по времени и названиями реактивов.
Напряженные плечи Юэна расслабились, он опустил руки по швам и снова начал напевать себе что-то под нос. Предложенный Бернардом фартук Юэн так и не надел, впрочем, он только наблюдал за процессом, а потому почти не рисковал испачкаться. Не вдаваясь в подробности, Бернард объяснил, что после проявителя следует заливать отбеливающий раствор, затем можно промыть теплой водой и залить фиксирующий раствор или фиксаж, который делает пленку невосприимчивой к свету, потом снова промывка и, наконец, раствор-стабилизатор для лучшего сохранения пленки. Одной из самых важных особенностей была постоянная проверка температуры воды и растворов.
Изменение температуры хотя бы на один градус может привести к появлению дефектов на пленке, если только подобная цель не преследуется изначально. Однако всеми экспериментами лучше заниматься, когда уже отточен навык проявки пленок по инструкции.
Юэн выглядел подозрительно молчаливым, задал только пару общих вопросов и в целом производил впечатление сосредоточенного ученика, однако все еще оставался болезненно-бледным.
Промывая пленки в последний раз, Бернард заметил, что Юэн немного раскачивается из стороны в сторону, будто у него закружилась голова, но при этом он продолжал что-то тихо напевать. Бернард знал, что некоторые реактивы могут вызывать такую реакцию. Он-то давно привык, а вот новичку явно нездоровилось.
Для первого раза тебе будет достаточно, обратился Бернард к Юэну, попутно извлекая спираль с пленками из бачка. Иди подыши свежим воздухом. Все эти запахи в первый раз могут вызывать головокружение.
Юэн попытался улыбнуться, но вышло натянуто.
Да, пойду, здесь как-то дышать нечем, сказал он и странной пружинящей походкой подошел к двери.
Справишься? Или тебе помочь?
Справлюсь.
Когда Юэн вышел из проявочной, Бернард приоткрыл дверь и на несколько минут замер в напряжении на случай, если вдруг услышит грохот падающего с лестницы тела. Мало ли что. В первые разы после проявки он сам долго отсиживался на крыльце, вдыхая свежий воздух, но со временем привык. Хоть Юэн и считал себя везунчиком, однако его способность влипать в разные ситуации уже не выходила у Бернарда из головы. Конечно, ведь если парень поранится на его территории, то за него придется отвечать. Бернард Макхью все-таки его шеф, а это означало долю ответственности.
Не услышав никаких подозрительных звуков, Бернард плотно закрыл дверь и решил проявить еще пару катушек. Спустя время, развесив пленки на просушку и убравшись в комнате, Бернард почувствовал, что ему самому необходим свежий воздух. Рядом с дверью в проявочную, прислонившись к стене, стоял Юэн. Выглядел он посвежевшим, а в руках держал телефон.
Я не рискнул заходить, боясь случайно засветить пленку и помешать работе, пояснил он.
Правильно, кивнул Бернард. Теперь пленке надо высохнуть. Обычно на это уходит часа четыре. Я планировал сегодня сделать с нее фотографии. Если есть желание посмотреть, как это происходит, то оставайся.
Заманчивое предложение, сказал Юэн и, отлепившись от стены, последовал за Бернардом. Что будем делать четыре часа? У тебя есть джойстики? Можно было бы поиграть в какой-нибудь файтинг, чтобы убить время.
Мне кажется, мы уже сыграли вчера, усмехнувшись, сказал Бернард и обернулся через плечо. Не хватило?
Неплохая шутка, прищурившись, ответил Юэн. Один ноль в твою пользу. Кстати говоря, пока я ждал, хотел посмотреть пару роликов, но не смог найти места, где ловил бы интернет. Здесь все совсем туго или ты знаешь определенные места, где хороший сигнал?
Бернард остановился.
Есть одно место, где сигнал ловит на удивление хорошо.
У меня плохое предчувствие. Судя по твоей ехидной улыбке, это место морг в подвале.
Не совсем. Но ты близок к разгадке, Бернард выждал несколько секунд. На кладбище.
9
Нет, я не могу понять: зачем мертвым такой хороший интернет? в третий раз воскликнул Юэн, держа телефон перед собой.
Бернард посмотрел в небо: на мчащиеся облака, заслонявшие солнце, на летящих высоко птиц, затем перевел взгляд на парня в черной ветровке, перемещавшегося от одной покрытой мхом и лишайниками могилы к другой.
Здесь же практически везде отличный сигнал, Юэн обернулся к Бернарду, не скрывая своего искреннего удивления, щеки его тронул румянец. А я думал, это шутка.
Я не так часто шучу, как ты уже мог заметить. Бернард провел ладонью по высокому надгробию, ощущая под пальцами неровности камня.
Серьезно, почему так?
Многие вопросы остаются без ответов, загадочно пожал плечами Бернард.
Ладно, сказал Юэн и убрал телефон в карман ветровки. Теперь хотя бы буду знать. Однако какая-то неподходящая обстановка для просмотра бестолковых роликов, стоя шагах в пяти от Бернарда, он тоже дотронулся до надгробного камня, проверяя мягкость мха. Скажи, а так ли важно сейчас было брать с собой фотоаппараты? Мы же вроде не планировали устраивать фотосессию на кладбище.
Бернард взялся за один из фотоаппаратов, автоматически положив указательный палец на кнопку спуска затвора.
К чему упускать время? Пока нет дождя, можно сделать хорошие снимки, он осмотрелся в поисках интересного кадра и, посмотрев на Юэна, кивнул вперед, предлагая пройти дальше.
Отделяемые одним рядом могил, они медленно шли параллельно друг другу. Тонкие ветви проросших то тут, то там кустарников цеплялись за одежду, трава норовила обхватить щиколотки, земля под ногами неровная, с остатками прошлогодней листвы. Многие памятники и массивные каменные кресты покосились, кое-где и вовсе упали или наполовину провалились под осевшую землю.
Мне казалось, эффектные фотографии кладбища, это когда туман стелется среди могил, сказал Юэн, завороженно посматривая то на Бернарда, то на надгробия вокруг себя. И на фоне проступают зловещие очертания засохших деревьев. А еще впечатляет вид ночного кладбища: могилы в лунном свете, вороны на крестах, неупокоенные души выглядывают из-за деревьев, черные собаки с горящими красными глазами мчатся куда-то
Можно прийти и ночью, ответил Бернард и остановился, чтобы сделать несколько фото. Не уверен, правда, что ты увидишь именно то, что перечислил.
Юэн тоже остановился и облокотился на один из памятников, наблюдая за действиями Бернарда. Впереди виднелась пара небольших склепов, на один из которых упала крупная ветка. Сделав снимки с разных ракурсов, Бернард посмотрел на Юэна через объектив фотоаппарата. Тот подпер рукой голову, уткнувшись локтем в мягкое пятно мха. Подавив желание его запечатлеть, Бернард опустил фотоаппарат.
Прогулки под луной на кладбище, усмехнувшись, пропел Юэн. А что, звучит романтично. Помню, в детстве мы с друзьями хотели пробраться сюда ночью, но смелости так и не хватило. Как же давно это было, чувствую себя старым.
Бернард сделал шаг вперед, кивнув подбородком в сторону отделявшей их могилы.
Смотри не завали памятник. Уже вижу, что он накренился под твоим весом.
Я не настолько тяжелый, как ты думаешь, язвительно пробурчал Юэн, показав кончик языка. К тому же ты сам вчера сказал, что ожирение мне не грозит, запустив руку в волосы и откинув их назад, он обаятельно улыбнулся. На фоне крестов и могил такая театральная улыбка выглядела странной, но цветовая гамма окружения поразительно шла его лицу.
После вчерашних круассанов ты точно стал тяжелее.
Да ладно, недовольно цокнул Юэн, но все-таки выпрямился. Этот памятник простоял тут лет сто, если не больше, и простоит еще столько же, он подошел к соседнему надгробию, присел и с заинтересованным видом посмотрел на выгравированный текст с датами. Однако какие же старые здесь захоронения. Почему-то никогда не задумывался об этом кладбище. Ну, есть оно и есть, а тут, оказывается, такая древность.
Самые ранние захоронения датируются тысяча восемьсот тридцатыми годами. Они находятся в другой части кладбища, Бернард тоже прошел вперед, не убирая пальца с кнопки. Самые поздние шестидесятыми годами двадцатого века. Однако в западной части встречаются еще более старые надгробия, побитые временем настолько, что сложно определить дату. Есть предположения, что они могли появиться в конце восемнадцатого века.
У этого кладбища такая долгая история? Откуда ты все это знаешь?