Прошу, улыбнувшись, вымолвил Клим. Располагайтесь.
Позвольте представить моя сестра Вера Александровна, пропуская вперёд привлекательную даму лет двадцати семи, сказал вошедший.
Клим Ардашев, слегка привстав, рекомендовался студент.
Ну и сынишка мой, Григорий Ах да, пардон, о себе-то и забыл: Михаил Петрович Бессарабов, купец второй гильдии, держу торговые лавки в Ростове и Нахичевани-на-Дону. Если позволите, я сяду рядом, а отпрыск мой на краешке примостится.
Да-да, конечно, кивнул Ардашев, убирая саквояж под стол так, чтобы можно было его касаться ногой.
Вы не будете возражать, если я тоже суну свой саквояжик рядом с вашим?
Как вам будет удобно.
Благодарю. Пять часов трястись до Кавказской и потом ещё столько же до Ростова.
Но всё же лучше, чем в коляске. Пыль, жара, почтовые станции и не всегда наличие свежих лошадей Могли бы и сутки провести в дороге, вздохнул Ардашев.
Да-да, вы абсолютно правы.
Дама сняла шляпку, обнажив собранные заколкой чёрные волосы.
Бессарабов поднялся и затворил шторку, разделившую купе на две части. Даму теперь вовсе не было видно.
Надеюсь, вы не возражаете? осведомился он у Клима.
Нет-нет
Послышались удары станционного колокола, свисток обер-кондуктора, и поезд перенёс пассажиров в безмятежное, слегка покачивающееся состояние.
Студент углубился в чтение.
Завидую вам, вновь подал голос купец. Книгу прихватили. А я вот не догадался. А что читаете?
«Всадник без головы» Томаса Майн Рида.
Как же такое возможно? удивился попутчик. Без головы и лошадью управлять?
Клим пожал плечами, но ничего не ответил. Разговорчивый сосед уже начал раздражать. А ведь с ним предстояло находиться рядом ещё не один час.
Папа, я хочу в нужник, проговорил мальчишка лет десяти.
Подожди сынок, я достану утиральники[5]. Они в саквояже, выговорил попутчик и, повернувшись к Климу, спросил: Вы позволите, я проберусь под стол?
Ардашев поднялся и пропустил пассажира вперёд.
Попутчик долго возился у ног Клима и, вынув пачку белых салфеток, вышел в коридор вместе с мальчуганом.
Шторка отъехала, и за ней опять возникла брюнетка.
Не будете ли так любезны отворить окно? попросила дама студента.
Конечно.
Клим попытался поднять окно[6], но оно заело и никак не хотело поддаваться. Послышалось открывание двери, и возник купец с сыном.
Давайте я вам помогу, выговорил вошедший и тоже принялся бороться с рамой, сдавшейся в конце концов под напором двух мужчин.
Ну вот, облегчённо вздохнул Бессарабов. Теперь будет не так душно.
Папа, мне опять в нужник надобно, проскулил мальчик.
Да что же такое с тобой, Гришенька? Говорил же тебе не ешь немытые сливы. А ты не послушался. Теперь вот бегаешь Ну что ж, делать нечего, идём
Отец с сыном вышли, и в купе возникла неловкая тишина.
Вы не будете возражать, если я закурю? спросил Ардашев.
С удовольствием составлю вам компанию, пропела Вера Александровна, и у неё в руке оказалась пахитоска.
Студент учтиво поднёс даме огонёк спички и закурил «Скобелевские».
Вновь появился отец с сыном. Усаживаясь, купец вынул платок и, промокнув потный лоб, сказал:
Хорошо, что взяли первый класс. И нужник имеется, и умывальник. Очереди нет, как во втором классе. Хоть и общие удобства, но зато они имеются. Знаете, мне много приходится колесить по рельсам. И больше всего возмущает наша Ростово-Владикавказская железная дорога. Вроде бы частный капитал, акционерное общество, а на всех тридцати восьми станциях нет ни одного современного ватерклозета. Только уличные, деревянные, сколоченные из грубых досок И все пассажиры третьего класса во время стоянки на станциях выстраиваются в очередь. На барышень смотреть жалко Понять не могу, отчего у нас так в России? выговорил Михаил Петрович и тоже задымил папиросой.
Климу не хотелось пускаться в рассуждения. Он лишь кивнул согласно и промолчал.
Свежий ветер врывался в купе вместе паровозной гарью, оставляя сажу на стенах и вещах пассажиров.
А как вы относитесь к коньяку? поинтересовался негоциант.
Вообще-то положительно, но день только начался, и думаю, мне пока не стоит, смущённо вымолвил молодой пассажир.
А вот здесь я с вами, сударь, не согласен, покачал головой Михаил Петрович. Вы позволите мне вновь пробраться к саквояжу?
Прошу.
На столике возникла серебряная фляжка, три рюмки и коробка шоколадных конфект. Бессарабов очень проворно их наполнил.
Друзья, предлагаю выпить за знакомство!
Разве что одну, сдался Клим.
А я с большим удовольствием! улыбнулась Вера Александровна.
Папа, а можно мне конфекты? вопросил мальчик.
Конечно, Гришенька, бери.
Ага, спасибо.
Кушай на здоровье.
Бессарабов вновь налил коньяк, но в этот момент Вера Александровна проронила:
Клим, а вы не могли закрыть окно. Я просто задыхаюсь от угольного смрада. Встречный ветер забивает к нам гарь, и, если так пойдёт дальше, мы станем чумазыми, как негры.
Дышать нечем, пожаловался мальчуган.
Ардашев поднялся и опустил окно. Понимая, что спокойно читать уже не получится, он отомкнул саквояж и, убрав книгу, закрыл его, сунув под стол.
Предлагаю выпить за удачу. Пусть она сопутствует каждому из нас!
Благодарю, но я, пожалуй, пропущу, начал отнекиваться студент.
Ну что же вы? Такой приятный молодой человек и отказываетесь поддержать одинокую даму? улыбаясь лишь уголками глаз, проронила сестра Бессарабова.
Одинокую? вырвалось у Клима.
Моя сестричка очень разборчива, горько вздохнул купец. А как хочется племянника или племянницу!
За любовь! подняв бокал, вымолвила красавица, не отводя своих больших глаз от Клима.
И студент, точно находясь под действием гипноза, прошептал:
За вас Вера!
Отличный коньяк, не находите? наливая следующую рюмку, спросил попутчик. Греческий. Выдержанный. Признаться, я не большой любитель греческих вин. Им далеко до французских. А вот коньяки Эллады уважаю. Вы угощайтесь конфектами. Вот эту попробуйте, в обёртке, с миндалём. Под коньяк лучше не придумать.
Что-то совсем не хочется сладкого.
А из моих рук? Неужели отвергните? пропела дама, точно морская сирена из древнегреческих мифов.
Как можно вам отказать? пролепетал Клим, выпил коньяк и позволил Вере положить в его рот конфетку.
Ам! Умница! воскликнула она и улыбнулась.
Попутчица достала пахитоску, ожидая, пока Клим поухаживает за ней. Закурив, она провела рукой по открытой груди своего декольте и верхняя пуговица случайно расстегнулась. Студент откинулся на спинку дивана и, почти не стесняясь, любовался своей визави. Её образ растворялся в клубах ароматного дыма. Ардашеву вдруг показалось, что он невесом и может легко парить под потолком, как комар или бабочка.
Папа, мне опять плохо с животом, пожаловался мальчуган. Пойдём.
Прямо беда с тобой, сынок. Ну что ж, делать нечего
Отец и сын вышли. Дверь закрылась.
Клим хотел подняться, но не мог. Ноги не слушались. Он был готов расстаться со всеми сокровищами на свете лишь бы коснуться губами этой ямочки посередине груди красавицы. Студент протянул к ней руку, пытаясь дотронуться.
Ну-ну, милый, не шали. Лучше приляг. И я буду рядом. Ложись. Никого нет. Только ты и я. Если хочешь, я закрою купе. Закрыть?
Да, прохрипел Ардашев, валясь на спинку дивана. Иди ко мне. Чего же ты ждёшь?
Да-да, сейчас, молвила она, туша в пепельнице пахитоску, и приказала: Закрой глаза! Я хочу раздеться.
Клим повиновался. Аромат французских духов повис над ним. Её прерывистое дыхание и мокрые губы он почувствовал у самого уха. А потом она поцеловала его в лоб, как покойника.
Волны тёплого моря бились о скалы. Из морской пены выходили юные нимфы, стройные и нагие. Брюнетки, блондинки, шатенки Достигнув берега, они окружили Клима и вдруг в один миг, превратившись в чаек, с дикими криками унеслись в небо.
Глава 3
Убийство
Клим открыл глаза. Стук колёс отдавался острой болью в голове. Тошнило. Он огляделся. За окном вовсю резвилось солнце. Попутчики исчезли. Вместе с ними пропал и саквояж. Револьвер по-прежнему покоился за поясом. Ардашев снял пиджак и осмотрел жилетку. Деньги, зашитые под подкладку в трёх местах, остались на месте. Спасибо отцу. Горничная по его настоянию сделала в жилетке Клима три потайных кармана: один под спиною и два по бокам. В правом лежало двести сотенных кредитных билетов, в левом десять тысяч рублей ассигнациями различного достоинства, и двадцать тысяч были зашиты на спине. Пиджак отлично скрывал эти места. Клим взял с собой саквояж, и по совету родителя замкнул его на ключ. В нём лежала пачка старых газет, две пары нательного белья, носки, бритвенные принадлежности, мыло «Цветочное», зубная щётка и порошок «Одонтин», венгерская помада для усов и одеколон «Гелиотроп».
Пантелей Архипович понимал, что сведения о поездке сына были известны многим, и не исключал, что они могли дойти и до воров, орудующих в поездах. Клим же был уверен, что предостережения отца излишни, ведь при его внимательности и осторожности у жуликов не было ни малейшего шанса. К тому же у него за поясом был револьвер, закреплённый специальной лямкой на пуговице. Но раз уж он согласился с мнением родителя, то, следуя его задумке, всячески демонстрировал попутчикам, что беспокоится о саквояже: то касался его ногой, то перекладывал с места на место, чем в конечном итоге запутал воров, но саквояжа всё равно лишился. Самое ценное, что было в нём, бритва «Золинген» с ручкой из слоновой кости, подарок отца. Слава богу, паспорт остался на прежнем месте во внутреннем нагрудном кармане и триста командировочных рублей в бумажнике оказались нетронутыми. В полной сохранности был и бесполезный теперь ключ от саквояжа. Клим вынул хронометр. Получается, он проспал шесть часов.
Студент открыл окно. В купе ворвался свежий ветер и дышать стало легче. Постепенно прошла тошнота.
Он вышел в коридор и, увидев кондуктора, осведомился:
Послушай, любезный, а где мы едем?
Через полчаса прибудем в Ростов-на-Дону.
А куда делись мои попутчики?
Так они ещё на Кавказской сошли. Велели вас не будить.
Надо же, какие заботливые, усмехнулся Ардашев. Это воры. Они украли мой саквояж.
Мать честная! вскинул руки кондуктор. А по виду сроду не скажешь. Вам, барин, надоть жандарму станционному заявить. И приметы их сообщить.
Придётся.
Ага. Я тожить по начальству доложить обязан.
А не найдётся ли у тебя листа бумаги и карандаша? Я бы пока прошение о розыске моих вещей для жандарма написал, а?
Вы погодьте, ваше благородие, сейчас всё будет, отчего-то кланяясь, выговорил кондуктор и удалился. Но долго его ждать не пришлось, и Клим принялся за писанину, хоть при вагонной качке это было не просто.
Ростовский вокзал соединял три железные дороги: Владикавказскую, Курско-Харьково-Азовскую и Козлово-Воронежскую.
Величественное, трёхэтажное здание вокзала, выстроенное из красного кирпича, поравнялось с окном купе, и поезд замер.
Выйдя с одной лишь тростью на крытый перрон, вояжёр посмотрел на станционный градусник. Ртуть поднялась до двадцать третьего деления Реомюра[7]. Ветер принёс с собой удушливый, зловонный газ, исходящий от речки Темерник, превратившейся в грязное болото.
Клим огляделся. Отец предупредил, что его должны встретить. Но кто? Неожиданно он заметил невысокого толстого молодого армянина, лет двадцати двух, с курчавыми волосами, выбивающимися из-под белой шляпы, стоящего под газовым фонарём. Он был одет в светлый костюм, коричневую жилетку, чёрный галстук и белые кожаные туфли. Под густыми, почти сросшимися на переносице бровями прятались умные глаза. Нос у него был длинный, точно орлиный, а усы короткие, нафиксатуаренные, с загнутыми вверх кончиками. Толстые губы свидетельствовали то ли о его доброте, то ли о наивности. В руках он держал кусок тёмного картона, на котором мелом было выведено: «Г-нъ Ардашовъ». На правом мизинце сверкал золотой перстень с чёрным агатом. Парень с таким внимание рассматривал девушек, выходящих из вагонов, что казалось, он ожидал встретить барышню.
Добрый вечер! А у вас ошибка в написании моей фамилии. Правильно писать «Ардашевъ» через «е», улыбаясь, выговорил студент.
Простите, смущённо молвил встречающий, вытирая с лица пот несвежим платком. Я был в кантора, протелефонировал Виктор Тимофеевич, сказал вас надо на вокзал встречать. Нерецек, че лсеци извините, я плохо услышал Русский язык я не очень хорошоОшибка да есть всегда.
Меня зовут Клим. А вас?
Бабук из Нахичевани. Сын купца второй гильдии Тиграна Гайрабетова. Гимназию окончил три года как. Отец в контору определил к свой друг господин Верещагин. Говорит надо русский учить раз в Россия живёшь. Служу у Виктор Тимофеевича на «Аксае», приказчик. Потом скоро сам разбогатею, локомобили продавать буду молотилки тоже и хороший навар получать Ачели ер цанотанал Э-э Приятно познакомиться с тобой кнерес прости с вамиА где твой ваш чемодан?
Саквояж был, но его украли в поезде.
Вах-вах! Плохо дело. К жандарму надо. Пойдём, я знаю его.
Бабук, похожий на пивной бочонок, так быстро передвигал коротенькими ножками, что Клим едва за ним поспевал. Уже внутри здания вокзала он остановился перед высокой массивной дверью с табличкой: «Ростовское отделение Жандармского полицейского управления железных дорог».
Один-два минута жди ждите здесь, вымолвил он и юркнул за дверь.
Действительно, толстяк вскоре вновь появился и завёл Ардашева в комнату. За столом сидел усатый жандармский ротмистр, важный, как закипающий самовар.
Позвольте ваш паспорт, попросил он.
Клим передал документ и подготовленное прошение.
Вы, я вижу, сударь, в юриспруденции неплохо смыслите, читая бумагу, проговорил офицер и, кивнув на стул, предложил: Садитесь.
Благодарю.
Значит, дамочка была лет тридцати?
Около того.
Симпатичная?
Очень, смущённо вымолвил Клим.
И братец её важный такой, с сыночком лет десяти, так?
Абсолютно верно.
Знаем эту компашку. Мойщики[8]. Но я вижу, ничего ценного у вас не пропало? Так, кое-что для бриться, одеколон Да-с, огорчили вы их, в растрату ввели. Первым классом они ехали, потратились, а толку мало. А вам повезло. Травить вас не стали, а просто усыпили. Пожалели, видать Но ведь неспроста они к вам привязались, да?
Не знаю, пожал плечами Ардашев. Может, спутали с кем.
Что-то здесь не так, барабая пальцами по столу, задумчиво выговорил жандарм. Эти жулики редко ошибаются.
Ко мне, как я понимаю, больше нет вопросов? Я свободен?
Да Хорошо, что сообщили нам о происшествии. Мы обязаны известить полицию. Вы очень точно описали их внешние данные. Будем надеяться, что рано или поздно эти гаврики попадутся.
Честь имею кланяться, вставая, проговорил Клим и вышел.
Бабук последовал за ним и, выйдя за дверь, спросил:
Виктор Тимофеевич сказал у вас пятьдесят тысяч. Большие деньги. Они есть?
Деньги со мной.
Ой, лав хорошо! Ты вы молодец. Садимся на конка и едем к Виктор Тимофеевич домой. Он ждёт тебя вас А потом в гостиница «Гранд-отель». Я нумер заказал тебе вам. Три с полтиной рубля сутки. Дорогой, канешна, но тебе вам нравиться будет очень.
Послушайте, Бабук, не мучайтесь. Зовите меня на ты, и тогда я тоже буду к обращаться к вам на ты. Договорились?
Шноракулутюн э спасибо! Так хорошо будет. Ты мой друг хочешь быть? Тогда держи рука.
Не возражаю, с улыбкой ответил на рукопожатие Клим и вынул папиросы. Куришь? Угощайся.
Нет. Спасибо. Не люблю. Я талма люблю, хаш люблю, барышня красивый тоже очень сильно люблю. Ты лучше здесь кури, пока конка стоит. Вокзал конечная. Курить в конка дума запретил. Штраф будет тогда.