Вспыхнул еще один столб пламени, и я услышал взмах крыльев. Я последовал за звуком и, увидев кончик крыла и хвоста, метнул копье. Я затаил дыхание, когда ярко-серебристый снаряд исчез, пронзив собой воздух. Раздался громкий, оглушительный крик мое оружие попало в цель. Зверь упал. Его тело приземлилось рядом с тушами его собратьев, раздавив некоторых из них своим внушительным весом.
Оставшиеся в живых монстры уставились на моих людей обжигающе-красными глазами. Их переполняла ярость, и они готовились атаковать. Два ярких серебряных луча приземлились по обе стороны от неправдоподобно огромного зверя. Боги-предатели, не колеблясь, присоединились к уничтожению Небожителей. Потом они заметили меня. Я призвал свои серебряные мечи по одному в каждую руку и побежал прямо на них. Земля под моими ногами вибрировала, вокруг все мерцало. Внезапно окружающий мир словно расплылся, и я оказался в другом месте.
Горящих руин больше не было. Звезды и галактики, озарявшие горизонт, исчезли. Вместо этого я оказался в большой бронзовой комнате. Колонны вздымались к высокому круглому потолку, оркестр наполнял зал музыкой. Мой разум отправил меня в еще более далекое прошлое.
До войны Богов.
Передо мной стоял отец его наряд представлял собой сочетание тяжелых, инкрустированных золотом доспехов и струящихся красно-золотых одежд. Драгоценности украшали густые локоны его волос: на некоторых были изображены золотые гербы, на других эмблемы сражений, а одно из украшений было лично подарено моей мамой. На его голове возвышалась большая черно-серебряная корона с шестью остриями, по одному за каждую выигранную им войну. Все они закончились задолго до моего появления на свет. Концы короны представляли собой вытянутые ромбы с серебристыми камнями в центре. Отец надевал ее только тогда, когда этого требовал долг или правила приличия. Сегодня был праздник, а я вел себя не лучшим образом.
Отец повернулся ко мне. Его темные волосы были даже длиннее моих, а серебряные вены светились под его темно-коричневой кожей. Линии, тянувшиеся вдоль его рук, шеи и лица, были такого же серебристого цвета, как и глаза, смотревшие прямо на меня. Он был зол, и сила его гнева была сокрушительна. Золотой посох в его руке вонзился в пол, под его ногами пошли трещины.
Я повторял тебе несколько раз, но ты ничего не слушаешь. Если бы ты не был моим ребенком, я бы решил, что ты глухой! проревел он.
Я пошатнулся. Кажется, я выпил куда больше, чем следовало.
Отец. Ты нервничаешь.
Еще один удар его посоха, и пол снова завибрировал.
Нервничаю? Я бы нервничал меньше, если бы ты не выставлял себя на посмешище. Миры медленно превращаются в хаос. Ты должен быть более собранным, чем когда-либо. ИгМоррутены стремятся завладеть любым царством на своем пути, и если их число возрастет, то даже мы не сможем их остановить. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился.
Я вздохнул, хорошо зная, что за этим последует.
Я сосредоточен. Я пошатнулся, прежде чем продолжить. Разве не я прекратил Намюр? Я получил имя Губителя мира благодаря землям, которые мы вернули. Я заслуживаю хотя бы минуту покоя, без крови и политики? Разве мы не должны праздновать победные сражения, быть среди наших?
Он усмехнулся, качая головой.
Наши люди имеют право на отдых. Ты нет. Ты будешь королем. Разве не понимаешь? Ты обязан держать лицо, а не валиться с ног или засовывать свой член в каждую Небожительницу или богиню, которая оказала тебе внимание. Он сделал паузу, потирая лоб рукой. У тебя такой большой потенциал, сын мой, но ты его растрачиваешь.
Я отвернулся и выругался, швырнув свой кубок в ближайшую колонну с такой силой, что он вонзился в камень.
Я не могу ими править. Они этого не допустят. Я не ты, и никогда тобой не стану. Титул должен был перейти к одному из них. Они это знают, и я это знаю. Я для них никто всего лишь ублюдок-полукровка. Разве не это они бормочут себе под нос, когда думают, что я их не слышу? Их взгляды Они хотят, чтобы я снова и снова доказывал, что я чего-то достоин, и все же им никогда не будет достаточно.
На мгновение глаза отца закрылись, словно ему было больно это слышать, но затем он снова открыл их и посмотрел на меня. Пронзая меня взглядом, он провел рукой по своей густой бороде и покачал головой.
Тебя более чем достаточно, Самкиэль. Ты знаешь, через что я прошел и что видел. Я видел многое далеко за пределами этого места и времени. Ты лучший из нас, даже если сейчас ты этого не понимаешь.
Я тихо усмехнулся и провел рукой по лбу.
Они никогда не примут меня, независимо от того, сколько ИгМоррутенов я убью или сколько миров я уничтожу ради их спасения. Моя кровь не так чиста, как твоя или любого из них.
Ты идеален такой, какой ты есть. Не беспокойся о них. У них не будет выбора. Ты мой наследник. Мой сын.
Он встал и остановился передо мной, прежде чем положить руку мне на плечо. Мой гнев рассеялся, когда он тихо произнес:
Мой единственный сын.
Ты вынуждаешь их согласиться, а значит, однажды они отомстят.
Я знал, что они меня не примут, и знал, что за этим последует. Я не хотел править, но увы, мой отец, моя кровь не оставляли мне выбора.
Такие решения предрекают войну, отец.
Его плечи небрежно приподнялись, а на губах появилась легкая усмешка, словно это предположение было глупой шуткой.
Я нажил достаточно врагов. Сильных, древних и могущественных. Я не боюсь войн.
На мгновение наши взгляды встретились, и я почувствовал, что мой разум чист, как никогда.
Я не смогу стать таким лидером, как ты.
Отлично. Будь лучше.
Он произнес это почти шепотом, и я с трудом услышал его через громкий шум, звучавший в моих ушах. Я закричал, но лицо и фигура моего отца испарились, как звездная пыль.
Я открыл глаза. Энергия, яркая и живая, вырвалась из них в виде двух лучей, ударила в потолок и заставила несколько больших кусков мрамора упасть рядом со мной. Дыра над моей кроватью появилась в самую первую ночь и увеличивалась с каждым пробуждением. Это было физическое проявление эмоций, которые я больше не мог сдерживать. Я сел, вытирая влажные пятна на щеках. Я не хотел видеть его, не хотел заново переживать то, что имело отношение к нему или моему прошлому. Сражения, война, хорошее и плохое я ненавидел все. Мои волосы прилипли к мокрым от пота плечам и спине. Они слишком отросли, но мне было все равно.
Чашки, столы и стулья парили над мраморным полом из-за порождаемой мной энергии. Даже по прошествии столетий эта сила все еще брала надо мной верх. Я поднял руки, массируя виски и пытаясь сосредоточиться. Когда мебель и осколки камня упали на пол, тупая боль, пульсирующая в моей голове, утихла. Мигрени усиливались. Они напоминали бесконечно бьющий барабан, который досаждал мне все чаще и чаще. Вина и сожаление, которые я чувствовал, становились невыносимыми.
Я сжал лицо руками, и длинные пряди моих волос упали вперед, словно плотная занавеска, блокирующая свет. Мышцы моего тела все еще были напряжены и болели. Я придерживался той же тренировочной программы, которой научился еще до войны. Это единственное, что мне помогало. Чем усерднее я отжимался, подтягивался или бегал, тем легче мне было отгонять дурные мысли, грозившиеся меня поглотить.
В те дни, когда становилось особенно плохо, я не мог заставить себя покинуть свой дворец и оставался внутри. Именно тогда ощущение пустоты и боли становилось нестерпимым. Темный туман, выползающий из каждого уголка моего сознания, поглощал меня, пожирал мою волю к существованию. В такие дни мне не хотелось ни двигаться, ни есть. Я просто лежал, наблюдая за восходом и закатом солнца, не замечая, сколько времени прошло. Я ворочался, не имея сил и желания даже подняться. Это были худшие дни.
Сколько лет прошло с тех пор, как я запер себя от мира? Я сбился со счета.
Потрепанные и грязные простыни скомкались вокруг моих бедер, когда я опустил ноги на пол. Шрамы зигзагами покрывали мои бедра и колени. Все мое тело было ими усеяно. Сильнее всего я ненавидел глубокий шрам на моей голени. Воспоминания о нем всегда вызывали кошмары. Если бы я только был немного быстрее Я снова закрыл глаза, заглушая крики.
Я осмотрел комнату, остановившись на зеркале в золотой раме на противоположной стене комнаты. Серебряные линии украшали мои ступни, ноги, живот, спину, шею и область под глазами. Я сразу пожалел, что увидел свое отражение. Густые темные волосы доходили до середины спины, а отросшая неопрятная борода закрывала большую часть лица.
Свет моих глаз отражался в зеркале, окутывая комнату серебристой дымкой, которая напоминала мне, кто я, где я и какой я неудачник. Они назвали меня защитником. Я фыркнул и разжал кулак, бросив в свое отражение поток разрушительной силы и превратив стекло в мелкие песчинки. Я уставился на очередную дыру, которую я проделал в этом огромном ветхом поместье. Идеально сейчас мой дом напоминал хаос, в который я погрузил свой собственный мир.
Я собрал эту планету из фрагментов Раширима, оставшихся после падения. Как только все уладилось, Совет Хадрамиэля восстановил свою деятельность, обосновавшись на другом конце мира. Я хотел побыть один, а они не горели желанием спрашивать совета у своего Короля. Я устроил все так, чтобы они и Небожители могли управлять делами без меня. Разве есть смысл поступать иначе? Миры были запечатаны навечно, и все, что могло представлять угрозу, погибло вместе с Раширимом.
Свет, чистый и яркий, выглянул из сквозной дыры над моей головой. Рассвет. Я встал и поплелся к той части комнаты, где хранил свою одежду. Куча вещей возвышалась прямо на полу и свисала с полок. Тут был настоящий бардак как и во всей моей жизни. Мне нужно было уйти, убежать что угодно, лишь бы уменьшить растущее напряжение в моей голове.
Я надел бежевые брюки и вышел из своей комнаты. Спустившись по резным ступеням, я оказался в фойе, ведущем в зал с небольшой обеденной зоной, столом и стульями. Не знаю, зачем я их поставил. Я не искал и не желал компании, и эти стулья служили пылесборником как и любой другой предмет мебели в этом доме.
Природа отчаянно пыталась захватить мой дом. Лианы прорастали сквозь окна, переползая на стены. Я не стал их убирать. Меня ничего не беспокоило.
Электрическое гудение наполнило комнату, заставив меня вздохнуть и закрыть глаза. Моя рука сразу же потянулась ко лбу, но когда я его коснулся, пульсация только усилилась. Я знал, что это такое, но всегда это игнорировал. Опустив руку, я повернулся к большому камину. Маленькое прозрачное устройство издало звуковой сигнал, и крошечный голубой огонек на боку замигал. Это был единственный способ поддерживать связь с другими, когда они во мне нуждались. Его предполагалось использовать только в крайнем случае. Однако на деле все было иначе.
Прозвучал еще один звуковой сигнал, прежде чем передо мной всплыл мерцающий размытый силуэт.
Запрос звонка от Совета Хадрамиэля, произнес автоматический голос, лишенный эмоций.
Ни минуты покоя.
Принять.
Самкиэль.
Мои кулаки сжались, чистая энергия заплясала на кончиках пальцев. Я ненавидел это имя.
Когда-то бесформенный силуэт завибрировал и преобразовался в высокую фигуристую женщину. Ее длинные светлые волосы были заплетены в небрежную косу и ниспадали на плечо. Имоджин. Она напоминала богиню Атос, которая и была ее создательницей. Единственная разница заключалась в том, что Имоджин была чистокровной Небожительницей и одной из Лиги моей Лиги.
Золотой капюшон покрывал большую часть ее волос, платье доходило до пола, а подол струился вокруг ног. Она сцепила руки, глядя на меня точнее, сквозь меня. Они могли передать мне сообщение, но не видели меня до тех пор, пока я не давал разрешение на ответный звонок.
Прошло много времени с момента отправки последнего сообщения, и, увы, ответа мы не получили, как и во все остальные разы. Я переживаю о Она сделала паузу. Мы обеспокоены, мой повелитель.
Барабан в моей голове стал громче. Это слово я тоже ненавидел. Этот титул был дан мне при рождении как и все остальные.
По просьбе Винсента Зекиэль отправился в Онуну. Похоже, там что-то происходит. Остальные нуждаются в твоем совете и ждут приказа.
Онуна промежуточный мир, где проживали смертные и низшие существа. Если бы возникла спорная ситуация, Зекиэль мог бы легко с ней справиться. Все бы справились. Они не нуждались во мне. Им было лучше без меня. Обученные всем необходимым навыкам с первой минуты своего появления на свет, они служили под началом своих создателей-богов, пока не пришло время мне самому руководить Небожителями.
В отличие от других богов, я не мог создавать Небожителей. Моя мать родилась Небожительницей, и моя кровь была нечиста. Поэтому вместо себя я выбрал тех, кто, как я знал, были сильными, умными и хранили мне верность. О Лигах ходили легенды, потому что я сделал их такими. Они были безупречно обученными убийцами, и я научил их всему, что знал сам. Все, что могло представлять для них угрозу, умерло вместе с нашим миром. Ничто не могло им навредить.
Мое внимание вернулось к Имоджин. Она сделала паузу, тщательно подбирая слова. Покачав головой, она произнесла:
Я очень хочу увидеть тебя еще раз. Пожалуйста, возвращайся домой.
Дом. Она имела в виду город за высокими скалами. Наш настоящий дом превратился в звездную пыль, и теперь мы жили на его обломках. У меня не было дома. Ни у кого из нас.
Изображение передо мной исчезло, его снова сменил бесформенный силуэт.
Мне отправить ответ, сэр?
Мои кулаки снова сжались, тупая боль в голове не прекращалась.
Игнорировать.
Раздражающее устройство наконец замолчало. В комнате снова было пусто и тихо. Мне нужно было выбраться. Я развернулся, направившись через фойе в главный зал. Когда я проходил мимо, серебряное пламя вспыхнуло, наполнив пустые бежевые залы светом. Энергия бурлила под моей кожей, умоляя позволить ей вырваться наружу.
Я распахнул входную дверь и остановился, оставаясь в тени, вне досягаемости солнечного света. Вид был ошеломляющим. Разноцветные птицы чирикали, пролетая мелкими стайками. Вечнозеленые растения и кусты покачивались на ветру, оттенки зеленого, желтого и розового сливались в прекрасный цветущий ковер. Это был мир, наполненный жизнью, и все же я ничего не чувствовал. Я ощущал себя таким оторванным от всего. Мое горло сжалось, а взгляд опустился пальцы моих ног были всего в нескольких дюймах от этого великолепия. Я сделал шаг вперед, а затем два шага назад.
Завтра попробую еще раз.
* * *
Наступило завтра, а вместе с ним пришли и кошмары. Они были ужаснее, чем в прошлый раз, и я проснулся, выскочив из своей постели и схватившись за грудь. Я не мог остановить нарастающие волны ужаса. Вскочив на ноги, я начал ходить по комнате, прежде чем мое тело успело осознать, что оно делает. Мое сердце колотилось в груди с такой силой, что я бы не удивился, если бы оно выпрыгнуло наружу. Я попытался сосредоточиться на дыхании, но это не помогло. Я не мог контролировать дрожь, сотрясавшую мое тело, не мог остановить натиск воспоминаний, пронзающих меня до глубины души.
Мне стыдно за тебя. Я возлагал на тебя такие надежды, а теперь мне нужно наводить порядок в твоем хаосе. Снова.
Я заткнул уши, обхватив руками голову, словно это могло заглушить шум.
Ты дурак, если думаешь, что мы когда-нибудь позволим тебе править нами.