Журов вдруг умолк и через минуту захрапел, пока они, плюхнувшись на еще теплый песок, считали появляющиеся на небе звезды. Ирка с шутками и смешками его растормошила, повела к шоссе ловить машину. Вид шатающегося Журова, пьяно размахивающего руками, отпугивал всех водителей, пришлось Ирке самой взяться за дело. Она усадила его в траву, прислонив к сосне, чтобы не сползал, и вскоре сумела договориться за огромные для нее деньги десятку! Другого выхода не оставалось.
Пока мать с Маринкой на даче, по идее, тут же заснувшего Журова можно везти к себе. Но, увы, мосты уже разведены, вот ведь ленинградская летняя напасть! пришлось двигать на Большую Пушкарскую.
В окнах горел свет, значит, Марго дома, что не могло остановить Ирку. Она втащила Журова в парадную и вскоре требовательно вжала палец в звонок. Марго немедленно открыла дверь. Журов глупо улыбался, вися на Ирке, и, как ни старался контролировать дикцию, произнес совсем невнятно:
Марго! Это моя новая пассия Ирка.
Ирка без всякого смущения, с хорошей такой улыбкой, отважно глядя в глаза, не стала лепетать, как ей приятно и тому подобное, а по-деловому и с должным юмором произнесла:
Здрасьте! Принимайте груз!
Ну здравствуйте, Ирина. Меня зовут Маргарита Александровна, я тетя этого охламона.
Зная, что пустое дело, она все-таки не удержалась от замечания: «Как ты мог так напиться в обществе девушки! Какой стыд!» Журов развел руками, полез целоваться, потом попытался рухнуть перед Марго на колени. Никакого стыда он не испытывал, чудесным образом оказавшись дома, пребывал в отменном настроении и веселился как мог! Марго с Иркой дружно затолкали его в ванную. По логике, Ирке следовало бы сделать вид, что спешит домой, но жеманиться она не стала, а как только Марго с благосклонным видом пригласила ее выпить чая, немедленно согласилась. Ирка не раз видела эту симпатичную интеллигентную женщину в буфете у Тамары, та, в свою очередь, тоже обратила внимание на смешливую девушку в ореоле непослушных кудряшек. Какая славная! Когда люди нравятся друг другу, в большом количестве дежурных слов нужды нет; неслыханное дело, Марго сразу обратилась к Ирке на «ты».
Сейчас схожу за бельем, и постелим тебе здесь на диване. Хоть и на кухне извини, другого места нет выспишься за милую душу!
Любая воспитанная девушка должна была вымолвить что-то подобающее моменту и признательно улечься спать, где предложено, но не Ирка, которая без тени смущения отказалась и, поблагодарив, направилась к комнате Журова. Марго оторопела. Затем посмотрела на нее долгим взглядом. Это не неслыханная наглость, а демонстрация решимости, сделанного выбора. Девочка любит Бориса, что-то подсказывает, что сильно и надолго.
Проснулись поздно, уже за полдень. Журов крайне удивился, обнаружив Ирку в постели, однако тут же предположил, что та перекочевала к нему после ухода Марго на работу. Удивление переросло в изумление, когда прозвучал ответ. Над этим стоит подумать, что-то тут не так:
Как тебе удалось? Марго абсолютно старых правил только после женитьбы и все такое.
Никак. Пожелала ей спокойной ночи и пошла к тебе.
А она?
Посмотрела на меня. Внимательно. И все.
И ничего не сказала?
Ничего!
Журов не понимал, радоваться ему или нет. Конечно, совсем неплохо было бы иметь возможность оставлять женщин на ночь. Но Кароль же он привести не сможет! А если благосклонность тетки распространялась исключительно на Ирку? И чем она только взяла Марго? А не получится ли, что с этого дня Ирка будет иметь на него особые права и сможет приезжать, когда ей заблагорассудится? Впрочем, вряд ли ей удастся без его согласия. Охомутать себя он не позволит. Так что скорее это плюс.
Он потянулся к Ирке, она выскользнула из его рук:
Посмотри на себя! Ты вчера не душ принимал, а грязь размазывал! Я тоже хороша, вся чумазая голову не помыла, волосы не расчесала Вся постель в песке! Марш в ванную! Я после тебя!
Журов нехотя вышел из комнаты, но тут же ворвался обратно, распираемый многообещающей перспективой:
Марго на работе! Мы одни! Давай вместе! Ты мне спинку потрешь!
А почему бы, собственно, и нет?
Этот день остался в памяти Ирки на всю жизнь, хотя ничего особенного и не произошло. Они напустили пену до потолка, Журов сидел у нее между ног, а она медленно и нежно, как маленькому ребенку, вымыла ему голову, потом жестко, но не больно прошлась мочалкой по спине, плечам, рукам, по каждому пальцу. Размякший, он откинулся ей на грудь, и они так лежали долго-долго, неспешно раскладывая на эпизоды вчерашний день, находя в нем новые подробности и подтрунивая друг над другом.
Как ни была влюблена Ирка и как ни хотелось ей остановить эти блаженные мгновения счастья, но требовалось подменить на даче мать, выходившую на работу. Оставлять Маринку без присмотра чревато последствиями. Журов пошел проводить ее. Целующиеся и смеющиеся, они никого вокруг не замечали.
Кароль увидела их издалека.
Сразу после защиты диплома Журов предупредил, что два-три дня собирается праздновать с друзьями. А разве она не важнее всех друзей? Почему сначала не с ней? Впрочем, во многом он еще совсем мальчишка, видит в пьянстве особую доблесть Это пройдет! На четвертый день она принялась названивать ему. Без ответа. Или трубку брала тетя. К концу недели Кароль почувствовала, что сидеть сложа руки больше не может. Что-то случилось! Вдруг он в больнице? Или в милиции за какое-нибудь сумасбродство? Надо действовать! Для начала написать ему записку и бросить ее в почтовый ящик квартиры. Потом найти кого-нибудь, кто бы навел справки у тети
Перебежав на другую сторону улицы, Кароль притаилась в дверях первого же магазина, чтобы успеть туда юркнуть, если Журов вдруг оторвется от своей спутницы и вздумает оглядеться по сторонам. Как ни странно, после всех переживаний и страхов сейчас она была спокойна и испытывала лишь любопытство. Она хладнокровно смотрела на Ирку не как на соперницу или похитительницу возлюбленного, а как на объект сравнительного исследования, пытаясь объективно разобраться, чем же та лучше. «Совсем девчонка, на несколько лет моложе его, мысленно начала перечислять она Иркины достоинства, влюблена по уши, вон как пожирает его глазами. О! Вот почему постель была так смята букет, шампанское Волосы, пожалуй, неплохие. В целом простенькая. Русская, с ней можно не скрываться! и вдруг: Комсомолка!» Почему-то именно эта внезапная констатация банальной вещи взбесила Кароль. От уравновешенного созерцательного любопытства не осталось и следа! С нее хватит! Журова, Ленинграда и России! На что она тратит свою жизнь?! Всё! Немедленно домой! В Париж!
Достав из сумочки конверт, она принялась ожесточенно рвать его на маленькие кусочки.
7
С печально-ностальгической улыбкой откинувшись на спинку кресла и закинув руки за голову, Журов думал об Ирке, восстанавливая в памяти подробности их отношений. Он обещал жениться? Не обещал! Когда-нибудь говорил, что любит? Ни разу, даже в самые не подконтрольные разуму моменты близости! И что же тогда так погано? Осадок на душе? Почему даже с годами не пропадает чувство вины?
Глаза наконец начали слипаться, и он перебрался обратно в постель. Все-таки приятно, что Ирка до сих пор так нежно его помнит, возможно, даже любит. Возможно, даже не меньше, чем тогда, в молодости Ему не в чем себя упрекнуть Ну разве что сбежал без объяснений
Журову приснился повторяющийся, вызывающий раздражение, крайне неприятный ему сон. В составе какой-то известной и очень популярной группы он стоит чуть в глубине сцены с гитарой в руках, а играть-то он совсем не умеет! Однако Журов быстро водит пальцами по струнам, так что издали, из зала, может сложиться впечатление, что он действительно играет. На переднем плане всегда кумир публики, исполнитель, автор музыки и текстов, но на его роль Журов никогда не претендует, он видит его только со спины, лица и имени не помнит. Иногда гитара Журова не подключена к динамикам, тогда изображать из себя музыканта ему не трудно. Остановиться или уйти со сцены Журов почему-то не может. Когда мелодия хорошо известна, он вовремя и к месту принимает эффектные позы и лицо его искажается гримасой виртуоза, исполняющего особо сложный пассаж. Иногда же сон ставит перед Журовым задачу сложнее гитара подключена, и тогда ему приходится извлекать из нее какие-то звуки, но так, чтобы вышло незаметно для зрителей. После каждого своего «аккорда» он с беспокойством смотрит в зал. При этом Журов не просто стоит на сцене, а двигается или отбивает ногой ритм, артистично и убедительно. Это вызывает улыбки у музыкантов, они почему-то никогда не мешают ему разыгрывать этот спектакль. Концерт никогда не кончается, Журова не разоблачают. Ему никак не удается вспомнить, как его занесло на сцену, зачем и был ли у него выбор не участвовать в этом балагане.
Увидев сон первые два-три раза, Журов сперва думал, что это некий мостик в детство, в школьные годы, когда многие мальчишки, слушая музыку, делают вид, что играют на гитаре или на ударной установке. Однако, когда игра на гитаре привиделась еще и еще, он начал задумываться о причинах и тайных знаках. И пришел к неутешительному выводу, что это явный сигнал оттуда, из других измерений, что он занимается не своим делом. Эта мысль не раз приходила Журову и без снов: ни разу в жизни он не испытал удовольствия от работы. И если в тридцать или сорок лет еще пребывал в уверенности, что все у него впереди, то после пятидесяти оптимизма поубавилось. А потом и вовсе не осталось.
Были и другие сны, тяготившие Журова и служившие напоминанием, что что-то важное в своей жизни он безвозвратно упустил. Но он наловчился забивать их сразу с утра полным погружением в мелкую дневную рутину. Поэтому нельзя сказать, что настроение его заметно испортилось. Так, повалялся в постели несколько лишних минут, погрустил, поразмышлял. Затем рывком поднялся, включил Euronews, старательно сделал бутерброд важно, чтобы хлеб не торчал из-под сыра! не спеша съел, запивая маленькими глотками кофе, не столько вникая в новости, сколько возмущаясь голосом одной из ведущих говорит, как из подземелья или словно ее душат! Как ее только взяли?! Потом он тщательно побрился, одновременно ломая голову, что надеть, наконец определился. Решил ехать на метро.
В подземном переходе, среди торгующих всяким барахлом теток и давно примелькавшихся старушек, просящих милостыню, виртуозно играл на аккордеоне аккуратный старичок профессорского вида. Играл, как всегда, классику, а не какую-нибудь ура-патриотическую дребедень или попсу, что, вероятно, принесло бы ему больше денег. Чуть замедлив шаг, колеблясь, Журов прошел мимо и уже на выходе из перехода подумал, какой же он все-таки гад, мог бы и поделиться мелочью с профессором. Уж в следующий раз обязательно! Старичок нравился Журову. Глядя на него, он иногда представлял и себя, если прижмет жизнь, в роли продавца в подземном переходе. Только вот чем торговать? Не стоять же с протянутой рукой Будущего Журов боялся, на пенсию не рассчитывал как прожить на такие крохи? На Варьку почему-то шибко не надеялся Своим достоинством, благообразностью, преданностью классике старичок укреплял журовский дух, в противовес поющему раз-два в неделю на том же месте дурню, своим воем подрывающему веру в прекрасное. Дурню на вид было лет тридцать, он поразительно походил на Иванушку-дурачка из советских мультфильмов был так же румян, курнос, краснощек, кудряв, в целом, ладен и обладал сочным, низким и довольно красивым голосом. Если бы только он не пел! Слух и дурень были несовместимы, но он об этом не догадывался и, широко открывая рот, старательно и громко тянул гласные под неумелое бренчание на гитаре. Невпопад! Пел он только раннего Макаревича. При спуске в переход, заслышав ненавистный голос, Журов ежился с брезгливым видом и обыкновенно затыкал пальцем ближайшее к источнику воя ухо, стараясь быстрее проскочить мимо. Иногда даже переходил на бег. От бездарности дурня по коже бегали мурашки. Непроизвольно старичок стал олицетворять для Журова исчезающую русскую интеллигенцию, дурень же, как нетрудно догадаться, ленивый народ, у которого все через жопу.
На работе Журов был приветлив, улыбчив и осторожен. В компании все знали, что он друг молодости генерального, г-на Сердана, так теперь величали Идриса. Очевидных привилегий, кроме не стратегической, но уважаемой должности, это обстоятельство ему не приносило, но все были с ним предельно предупредительны. На всякий случай. С первых дней оценив профессионализм коллектива, он благоразумно признал, что в деловом плане значительно слабее любого руководителя, и, кроме одного яркого выступления в первый год работы, чуть не обернувшегося для него увольнением, воздерживался от каких-либо резких телодвижений, предпочитая долго и терпеливо согласовывать любой шаг, проект или процедуру. На такое занудство ни у кого до Журова не хватало времени, поэтому, как ни парадоксально, он стал полезным звеном! Отказать ему никто не мог очевидно же, что самостоятельно, без согласования с директором, он ничего делать не станет. Как следствие рано или поздно он договаривался с самыми несговорчивыми и бескомпромиссными менеджерами и руководителями. Его стали даже уважать.
Помимо профессионализма и безусловной успешности еще одна деталь впечатлила Журова с первых дней красота многих сотрудниц, особенно в подразделениях продаж. Прямо дом моделей какой-то! Их по внешности, что ли, подбирают?! Вопреки собственной натуре, несмотря на скуку своей семейной жизни с Галькой, что с высокой долей вероятности должно было подтолкнуть его на путь увлечений и удовольствий, Журов немедленно дал клятву на этой работе амурными приключениями и пьянством ничего себе не портить. Без срыва, конечно, не обошлось, но случился он за стенами компании А так первые несколько лет он вообще ни с кем не выпивал и даже на выездных корпоративах не совершал попыток сблизиться с какой-нибудь соблазнительной коллегой, хоть и получал определенные сигналы. Любители выпить презирали его за воздержание что-то не то с мужиком; перспективный женский пол поставил на нем крест человек, судя по всем признакам, импотент или совсем уж примерный семьянин и конченый подкаблучник.
Только благодаря нехватке помещений Журову выпала счастливая карта сидеть в кабинете, предназначенном для первого заместителя, вакансия которого по неведомым причинам оставалась свободной. Из кабинета открывался великолепный вид на Москву-реку. После развода Журов перевез туда часть библиотеки, расставил фотографии, что создало атмосферу некой домашности С недавних пор, когда Журов на одном из многолюдных корпоративов наконец отважился размочить алкогольное воздержание и сделал это ярко, в лучших традициях молодости, отношение коллег к нему стало меняться. А что, нормальный мужик, оказывается, свойский! И выпил со всеми, и на сцену вскарабкался, станцевал прикольно.
Одуревшие от работы, шума и суеты в своих опенспейсах сотрудницы как-то хором смекнули, что к Журову можно заглядывать на чай-кофе и заодно поболтать с ним в тишине и покое о всяком разном. Он искренне радовался любому визиту, был прилежным и неравнодушным слушателем, а в вопросах, касающихся мужчин, не раз выступал консультантом. Случалось, с пользой и по делу.
В офисе у лифта стояла Марина из маркетинговой службы, длинноногий ангел с чувственным ртом и блестящими глазами, по шкале Журова входящая в топ первых красавиц компании. Журов втянул живот, приосанился и расправил плечи.
Здравствуйте, Борис, поздоровалась она.
Здравствуйте, Марина, Журов отвесил легкий поклон и пропустил девушку вперед. Это я по понятиям. Привык пропускать женщин вперед, проворковал он, а по этикету, вы же в курсе, да, что мужчина входит в лифт первым? Типа, если уж проваливаться в шахту, то ему.
Марина смотрела ему прямо в глаза. Складывалось впечатление, что она без труда читала его мысли: «Боже, какая фигура, какая грудь, глаза, губы».
Знаете что, неожиданно предложил он, а не хотите ли выпить со мной кофе? У меня.
И вдруг она, так же как Ульяна много лет тому назад, тем же жестом положила руку ему на грудь и слегка постучала тонкими пальчиками:
С удовольствием!
8
От разговора с Кароль Журов ожидал всего что угодно, готовился к уговорам, компромиссам, обсуждению вариантов, но что она грязно пошлет его, развернется и уйдет Он сидел в оцепенении на скамейке Летнего сада и водил внезапно вспотевшими руками по идеально отутюженным белым брюкам, будто пытаясь разгладить стрелки. «Что такое на нее нашло? Как она могла поступить так со мной? Она вообще не ругается матом в особенности Неужели из-за моего отсутствия? Всего-то неделя, может, чуть больше Мне же надо было подумать! Какая муха ее укусила?» Проблемы явно были в ней, он-то любит ее и собирается связать с ней жизнь. Чего она так разобиделась? Что ее не устроило? Ждать два-три года? Так надо было сказать! Судя по случившемуся, ему совсем не удалось донести свою мысль. Вероятно, стоит переждать день-другой, а потом еще раз встретиться и объяснить, разложить по полочкам преимущества своего плана.