Кароль даже восхитили его цинизм и прагматизм. Он хотел договориться! И ни слова о любви! Предлагать женщине, которая вот-вот уезжает в другую, недоступную для него страну, жениться через три года, когда он каким-то мистическим образом окажется то ли в Бельгии, то ли в Швейцарии! А пока тайно приезжать к нему туристкой на случки! Какое счастье, что она первой не заговорила о женитьбе!
Нет, мой дорогой Борис, приезжать к тебе я не буду! кося глазами на его великолепный темно-синий блейзер, объявила Кароль. Отнюдь не потому, что не смогу. Это-то как раз не проблема. Не захочу! Я сыта по горло твоим пьянством, эгоизмом, изворотливостью! Пошел ты на
Журов встряхнулся наконец, поднялся со скамейки, несколько раз махнул руками от себя, словно стряхивая и отгоняя невидимый покров негатива. Первой мыслью было пойти домой, но, посмотрев на часы, он передумал и направился в сторону Невского, по Садовой мимо Михайловского сада. Перед «Баку» он замедлил шаг, но, поколебавшись, прошел мимо, прямиком в «Щель» «Метрополя». Там он взял двести граммов коньяка и бутерброд с икрой и огляделся в поиске места свободно было только рядом с двумя пожилыми мужиками в мятых дешевых костюмах и в галстуках-селедках.
Не возражаете? спросил он и только тогда узнал Лифшица из «Вечерки». Тот был с главным редактором.
Здравствуйте, молодой человек. Добро пожаловать к нашему огоньку!
Ой, извините! Сразу и не узнал вас. Здравствуйте, Яков Самуилович! Я буквально на минутку! Журов никуда не спешил, но пить коньяк рядом или вместе с Лифшицем в его планы никак не входило, поэтому он лихо опрокинул в себя стакан, в два присеста заглотил бутерброд и распрощался.
Ты знаешь, кто этот юноша? провожая его глазами, спросил Лифшиц.
И кто же, позволь полюбопытствовать?
Сын Толи Журова. Пару лет назад практику у нас проходил. С твоей, Миша, подачи.
Весь в отца! Такой же пижон. Эх, пиджаки у этих Журовых роскошные!
На улице Журов закурил сработала привычка хвататься за сигарету сразу после алкоголя. Двести граммов пока никак себя не проявляли. А хотелось бы! Проверил наличность меньше десятки. Не густо, хватит на бутылку дешевого коньяка и шоколадку. С Витей? К Мише? В общежитие? А надо ли вообще к кому-то ехать? В четырех стенах сегодня не высидеть, что же тогда делать? Журов пересек Садовую и побрел в сторону Адмиралтейства. Как бы потушить пожар обиды, как бы придумать что-то такое, чтобы отвлечься от полученной оплеухи?
Решение пришло само собой внимание привлекла высоченная девица, выбежавшая из телефонного автомата и скрывшаяся в ближайшем подъезде. Подняв глаза чуть выше, он прочитал небольшую вывеску: «Дом моделей». Опаньки, здесь же работает Ульяна! Может, пришло время?
Двушек в карманах не нашлось, но автомат не возражал против десятикопеечных. Ульяна была на месте.
Красота моя неземная, привет! Это Борис Журов.
Боренька, рада тебя слышать! Мне тут передали, что звонит мужчина с приятным низким голосом А я-то голову ломаю!
Можно я без лишних экивоков сразу к делу?
Конечно!
Есть планы на вечер?
Пока нет. Хочешь предложить что-нибудь?
Хочу. Во сколько ты освободишься?
Могу через час.
Жду тебя у входа! и Журов немедленно положил трубку. Теперь предстояло сделать второй шаг, впрочем, план уже созрел. Телефонный автомат принял следующие десять копеек; на счастье Журова, трубку сразу взял его давнишний приятель Женя Нагайкин, бармен валютного бара в «Прибалтийской». Как скромно замечал Женя, на весь СССР валютных барменов было меньше, чем космонавтов. В «Прибалтийской» он мог всё.
Старик, у меня к тебе просьба. Вернее, сразу две. Вторая не простая.
Валяй!
Посадишь вдвоем сегодня за уютный столик? Барышня. Просто улетная.
Подружки есть?
Есть-есть, целый Дом моделей. Но это потом!
Сегодня только в гриле. Устроит?
В гриле так в гриле! Следующий пункт повестки. Сможешь одолжить или договориться в долг? Дней на пять, не больше. Потом, сам знаешь, никого не обижу.
По жизни Женя был конченым страдальцем по части женского пола, при виде мало-мальски смазливой юбки совершенно терял голову, никаких тормозов! Сейчас речь шла о мужской солидарности, но помимо этого в качестве бонуса маячили пока неведомые, но прекрасные подружки новой знакомой Журова. А Журов заявлялся исключительно с красавицами.
Сделаем. Пропуск закажу. Сначала загляни ко мне!
Старик, не пожалеешь! Я твой должник!
При виде Ульяны Женька аж затрясся и немедленно предложил перед походом в гриль выпить у него в качестве аперитива коктейль-другой. Он угощает и приготовит на свой вкус. Четкими, отработанными движениями, играя бутылками и шейкером, он взболтал первый коктейль и вышел из-за стойки подать его. Журову с Ульяной пришлось развернуться на высоких табуретах. Бежевую кожаную курточку и новенькие джинсы не заметить было невозможно, а так Женька заодно продемонстрировал Ульяне умопомрачительные казаки на скошенном каблуке и с металлической пряжкой!
Женя, ты просто шикарный! не преминула она восхититься.
И без того румяные щечки Женьки зарделись еще ярче, привычным движением он провел руками по прическе, проверяя безукоризненность своего кока, как всегда тщательно уложенного волосок к волоску перед началом трудовой вахты. Эх, если бы только можно было накачать Журова до потери пульса и смыться с этой секс-богиней, затащить ее в койку на укромном флэте! С наскоку, без подготовки, надо признать, шансов ноль. Но при случае попытаться стоит. Он подарил Ульяне пачку More вдруг у нее сигареты кончатся? и вызвался лично посадить их в гриле. На прощанье он ткнулся влажными губами Ульяне в щеку, незаметно сунув ей в сумочку сложенную записочку с номером телефона.
Как тебе мой Женька? сделав заказ и по привычке совсем уж развалившись на стуле, спросил Журов. С такой же интонацией, вероятно, русский помещик в прошлом веке мог интересоваться мнением соседа об охотничьей собаке или, может, о ловкости мужика из своей деревеньки, скажем, кузнеца, споро подковавшего захромавшую кобылку.
Хорош! Прямо эталонный бармен! Ты видел, как ловко он подсунул мне свой телефончик?
Да что ты говоришь! Не заметил. Вот поганец! Позвонишь?
А надо?
Тебе решать!
Похоже, Женя твой умом не блещет. Павлин А с меня хватит всякого ушлого обслуживающего персонала халдея только не хватало. Тебе никогда не говорили, что у тебя барские замашки, котик?
Журов довольно засмеялся.
Ты первая! и повторил чью-то реплику: Эх, мне бы деревеньку душ эдак в двести!
С Ульяной было легко и интересно. Мысленно прокрутив их встречи, Журов вдруг подумал, как умело и непринужденно она оказывалась на одной волне с любым человеком, причем пустой болтовней общение с ней никак не назовешь! Даже с его отцом она умудрилась поговорить не о чем-нибудь, а о политике! И сейчас с неподдельным вниманием слушает его разглагольствования о будущей карьере, словно сговорившись с отцом, рассуждает о перспективах работы за рубежом С такой женщиной можно далеко уйти!
Съели по шашлыку с зеленью, выпили бутылку «Мукузани». Журов заказал еще одну и вышел в туалет. Мысли были заняты Ульяной. Ведь ей и двадцати еще нет! От нее исходит такой сексуальный призыв, что теряешь голову. Красива, умна, элегантна, будущая художница! И явно присматривается к нему Помыв руки, Журов внимательно посмотрел на свое отражение и мысленно поставил рядом Ульяну. Чего тут скромничать, блестящая пара! Ну что, в атаку? Он одернул свой блейзер, расстегнул еще одну пуговицу рубашки. Получалось почти до живота. Перебор. Застегнул обратно. У входа в ресторан он остановился и залюбовался Ульяной. Восхитительна! Пока Журов не сводил глаз с подруги, из-за одного из соседних столиков поднялся во всех отношениях внешность, костюм, фигура безукоризненный мужчина и подошел к ней. Чуть наклонившись, он произнес несколько слов с приятной улыбкой, Ульяна благосклонно рассмеялась, затем мужчина протянул ей визитку и с легким поклоном удалился. Она не без интереса повертела карточку в руках и спрятала в сумочку. Журов задумчиво постоял еще несколько минут. Спонтанно возникший план вышибить клин клином рухнул в одно мгновение. Кароль тоже была красива, правда, несколько иначе ее красота благороднее и тоньше Ульяниной. Суть не в этом! К ней в ресторанах мужчины не подходили. Да она никогда бы ни с кем и не заговорила, пока Журов отливает в сортире, и уж точно не взяла бы никакую визитку. Кароль!
Ты не представляешь, Ульяна, как все надоело! Как хочется в какой-нибудь стильный и по-настоящему красивый ресторан где-нибудь на берегу моря.
Ну, Боренька, ты даешь! Сидишь в одном из лучших ресторанов города заметь, не последнего на этой планете. В современной красивой гостинице между прочим, на берегу! Пусть и не совсем моря, а Финского залива. Вид из окон вокруг сплошные иностранцы И все тебе мало!
Есть такое, скромно вздохнул Журов и внутренне отключился от Ульяны, разом потеряв к ней вспыхнувший было интерес. Она что-то такое почувствовала, вида, разумеется, не подала и продолжала быть самим очарованием. На посошок заглянули поблагодарить труженика валютного фронта. Женька выразительно смотрел на Ульяну, настойчиво предлагал посидеть у него хоть до самого утра, когда кончится смена. А вдруг? Журов отказался, Ульяна и подавно, но пообещала заглянуть, и даже с подружками. Женька легко заглотил наживку и преисполнился надежд.
Без всякого сожаления и наспех расставшись с Ульяной у подъезда ее дома, Журов тут же бросился к телефонному автомату. Шел первый час ночи. Кароль бросила трубку. Тогда он поехал на Мойку, дверь она не открыла, как он ни ломился. Позабыв о всякой осторожности, он орал по-французски на улице, требуя, чтобы она немедленно спустилась или открыла дверь, пока какой-то мужик не высунулся в форточку: «Беги, Джо Дассен, жена милицию вызвала». Пришлось Журову шустро уносить ноги. Милицию он презирал меньше комитета, но тоже презирал, а еще боялся служащие в ней необразованные пейзане и пролетарии, не разобравшись, что к чему, легко могли отбить гениталии такому трепетному интеллигенту, как он.
Когда Журов впервые вошел в Лабораторный корпус Кировского завода, где располагалась редакция газеты «Кировец», он мысленно в очередной раз проклял отца. Это ж надо было запихнуть единственного сына в такую дыру! Где-то в душе он все-таки рассчитывал на атмосферу, хоть отдаленно напоминающую Лениздат, чтобы по коридорам бегали журналисты с гранками в руках, сновали милые секретарши и корректорши. В Лениздате окна на Фонтанку, БДТ по соседству, «Щель» в «Метрополе» и другие прелести городского центра. До Мишиной мастерской пять минут пешком! А тут?! Заводская проходная, унылый вид на проспект Стачек, за станцией метро уродливые девятиэтажки, ближайший очаг цивилизованного пьянства бар «Нептун» на улице Трефолева, а в окружении одни безнадежные неудачники. Впрочем, сближаться ни с кем в редакции Журов не собирался.
Но уже через неделю-другую он начал осознавать кое-какие преимущества своего распределения. Во-первых, должность литературного сотрудника не подразумевала высиживание в редакции от звонка до звонка. Более того, по большей части он сам мог распоряжаться своим временем, в задачу входило ежемесячно сдавать положенные объемы. Какая-никакая, а все-таки свобода! По прошествии времени он с удовольствием констатировал, что писать самому ему особо не требовалось, до поры до времени скрытый от человечества талант впустую не растрачивался, так, правил кое-какие никчемные статейки. В первую получку, как принято, Журов проставился, по количеству вина, водки и всевозможной закуси больше положенного, но как-то не задалось в плане общения; ему было откровенно на всех наплевать. Сослуживцы ответили взаимностью, выпить выпили и закуску умяли, после чего потеряли к нему какой-либо интерес и с расспросами с той поры не лезли. Это был второй плюс. В-третьих, главный редактор, кстати, оказавшийся приличным мужиком, как-то правильно поговорил с ним, намекнув, что хоть и не строит особых планов на Журова, но где надо поможет. Нет резона ему здесь задерживаться, а вот освоить азы ремесла и идти вперед, в смысле, наверх, было бы вполне разумно. Журов решил, что редактор у него в кармане! Самым, пожалуй, неожиданным, совсем уж незначительным на первый взгляд плюсом оказалось приятельство с несговорчивым коммунистом Солдатовым! Случайно столкнувшись с ним на заводской проходной, Журов вдруг обрадовался, как будто встретил близкого друга, чего совсем от себя не ожидал после знаменательной пьянки с рабочим он вообще позабыл о его существовании! А тут уверенно и с обоюдным желанием договорились «повторить подвиг» и в получку накатить пивка в известном заведении. Казалось бы, абсурдная идея что может быть общего у приближающегося к полтиннику семейного работяги и только закончившего университет молодого сноба, беспорядочно прыгающего от одной женщины к другой? Однако по неведомым причинам в назначенный день они встретились, залили пиво принесенной с собой водкой, и с тех пор у них вошло в привычку раз в месяц ершить в «Нептуне». И темы для разговоров находились, и не скучали!
О Кароль Журов старался не думать. Когда же это случалось, в душе немедленно начинала саднить глухая досада и раздражение на судьбу как так получилось, что он навсегда потерял ее, такую умную, нежную, стильную И безвозвратно упустил шанс на иную жизнь, причем дело отнюдь не в возможном отъезде во Францию, а во внутреннем содержании, в настройках отношений между мужчиной и женщиной. Он ни секунды не сомневался, что до определенного момента Кароль хотела выйти за него замуж. Тем больше его злило нежелание бывшей возлюбленной в самый ответственный момент понять его. Почему она, всегда такая чуткая, внимательная и отзывчивая, вдруг проявила такое упрямство, тупость какую-то, и не то что не вникла в его план, а послала его! Затмение? Он же готов был ради нее не возвращаться на родину! (В мыслях Журов практически всегда видел себя в корпункте в Швейцарии или во Франции!) Или все-таки она использовала его, а во Франции он изначально стал бы ей обузой? Верилось с трудом, на Кароль это не было похоже, но такой вариант, по крайней мере, объяснял ее категоричность, правда, не освобождал от зуда на сердце, что прошел он мимо своей идеальной женщины.
Следуя единственному понятному сценарию излечения от любовного недуга, Журов сделал попытку вытеснить француженку Иркой, которая, на первый взгляд, по всем своим чудесным параметрам идеально подходила для успешного осуществления оздоровительной функции влюблена в него по уши, задорна и переполнена радостью жизни. Выдержав небольшой санитарный перерыв, необходимый для полноты осознания своей потери, он с энтузиазмом закрутил новый роман. Ирка откликнулась всем своим чистым сердцем.
Поначалу все очень даже удачно складывалось. Осень выдалась мягкой, и, пока не похолодало и не пошли затяжные дожди, Журов встречал Ирку после занятий, они гуляли по городу, ворошили ногами опавшую листву в парках, иногда он затаскивал ее в рюмочные на Моховой или Восстания, где она терпеливо и безропотно ждала, пока он не раздавит свои двести-триста граммов. Потом он провожал ее до дома, изредка поднимался наверх почаевничать с Ларисой Дмитриевной. Случалось, Лариса Дмитриевна выставляла коньяк, тогда, по понятной причине, Журов задерживался. Ирка всегда стеснялась матери, уж очень бросалась в глаза ее торговая хватка. Но главная беда заключалась в другом уже после второй-третьей рюмки мать с хитрым видом заводила одну и ту же волынку о планах Бореньки на жизнь, давала бестолковые советы. А как-то вообще совсем кондово ляпнула, безусловно имея в виду Ирку, что журналисту, да и любому человеку, планирующему ехать в зарубежную командировку, в обязательном порядке требуется жениться на девушке с безукоризненными анкетными данными. Иначе не выпустят. Пока мамаша умничала на эту тему, Ирка следила за реакцией Журова. Тот буквально вошел в ступор, словно сам не догадывался об этой очевидной истине кто ж выпустит холостого! и полностью выпал из разговора, о чем-то хмуро призадумавшись.