Кажется, мастиф желает составить нам компанию, предположил крысолов. Наверное, бедное животное обезумело от похоронной музыки.
Точно, кивнул раджпут, это один из наших мастифов.
В эту минуту дверь, не запертая на засов, распахнулась и на пороге появилась Сурама. На ней был голубой шелковый халат и белые шаровары, из-под которых виднелись приподнятые носки туфелек из алого сафьяна. За рани, подвывая, плелся мастиф и волочил за собой длинную железную цепь.
Именем раджи не двигаться! быстро приказал Каммамури. Ее нельзя будить!
Рани до сих пор под гипнозом, кивнул крысолов. Почему за ней никто не присматривал?
Дворец, скорее всего, опустел. Янес и Тремаль-Наик сейчас на похоронах первого министра. Пойдемте за Сурамой и посмотрим, что она станет делать.
Грязный пария! проворчал старик. Что же за зелье такое разлито в его взгляде! Он способен останавливать крыс и внушать людям дурные мысли.
Сурама вскинула руки и быстро зашевелила пальцами. Ее широко открытые глаза светились в точности как глаза парии, однако троих мужчин она явно не видела. Умный мастиф, нутром чуя неладное, пытался удержать хозяйку за полу халата, но Сурама упорно шла к лестнице в нижний подвал, едва слышно бормоча:
Ты этого требуешь я должна повиноваться ты наложил на меня страшное заклятие я должна тебя освободить Но что потом скажет мой муж?
Рани остановилась, будто борясь с таинственным влечением. Она заломила руки, замотала головой, разметывая длинные волосы, но продолжила спускаться и хрипло шептать:
Все бесполезно я обязана подчиниться обязана его освободить
Маратха отозвал мастифа, и вся троица в молчании последовала за рани. Та шла уверенно, не запинаясь и не спотыкаясь. Открыв следующую дверь, она застыла, словно вновь пытаясь овладеть собой, после чего преодолела остаток лестницы и толкнула дверь в подвал, где находился пленник.
Давайте постоим здесь и понаблюдаем, предложил Каммамури. Мы всегда успеем помешать отравителю сбежать.
Задержавшись на пороге, рани нашла взглядом парию и уставилась на него. Между Сурамой, неспособной сопротивляться гипнозу, и магнетизером словно проскочила искра. Пария не сводил глаз с молодой женщины.
Между тем ненасытные марабу подняли неописуемый гвалт и тарарам, который невозможно было описать. Они ревели, как быки, рвались с цепей и мощными клювами пытались расклевать их звенья, однако индийское железо не поддавалось.
Сурама прошла мимо них на безопасном расстоянии, глядя только на пленника, и застыла над тюфяком:
Ты звал меня?
Я ждал тебя, госпожа.
Чего тебе нужно?
Где махараджа?
На похоронах.
Значит, ты одна?
Да. Зачем ты меня звал?
Кто с тобой пришел?
Собака.
Я ее не вижу.
Наверное, убежала. Так что тебе нужно?
Я хочу пить. Ты поднимешься наверх, найдешь там корзину с припасами. В ней три бутылки пива. Принесешь мне одну. После чего вернешься в постель и спокойно заснешь.
Откуда ты все это знаешь?
Вижу.
Сквозь стены?
И сквозь стены тоже, маленькая рани.
Мне идти?
Да. Я так хочу, повелительно ответил пленник.
Сурама понурилась, затем как будто собралась с силами, повернулась спиной к парии и направилась к двери, аккуратно огибая птиц, пытавшихся ее клюнуть.
Каммамури, слышавший все до последнего слова, приказал своим товарищам ждать, а сам взбежал по лестнице, разбил все три бутылки и быстро сгреб осколки в корзину. Пиво, пузырясь, растекалось по полу. Затем он взял кусок мяса и бросил верному мастифу, лежащему у двери.
Посмотрим, что теперь. Негодяю придется разбудить рани, иначе он сдохнет либо от жажды, либо от голода, либо от бессонницы.
Он выглянул наружу и посмотрел вниз. Раджпут и крысолов стояли, вжавшись в стену. Из открывшейся двери вышла Сурама. Все так же глядя в пустоту, она поднялась наверх и направилась к корзине, повинуясь приказу магнетизера. Однако маратха его перехитрил. Вернувшись к товарищам, он сказал:
Ждем. Только тихо, ни звука.
Глава 8
Голод, жажда и побои
Ноша была тяжела, но в Сураме словно проснулась мощь, сравнимая с силой раджпута. Подняв корзину, она спустилась в подвал и двигалась так же легко и уверенно, как прежде, хотя вряд ли что-то видела, потому что по-прежнему не замечала ни Каммамури, ни крысолова, да и вообще никого, кроме магнетизера.
В третий раз она безразлично прошла мимо марабу, злобно метавшихся на своих цепях. Птицы проглотили немало крыс, и теперь их мучила жажда. Рани остановилась перед тюфяком со словами:
Я вернулась.
Ты опоздала, мрачно произнес пария. Я видел все, хоть и лежал здесь.
Пей. Тут несколько бутылок.
Они пусты. А те, которые были полны, разбиты. Я ясно вижу пиво, капающее из корзины, но не могу до него дотянуться.
Ты очень хочешь пить?
Так сильно, что кажется, вот-вот умру от мучений, которым подверг меня этот шакал-маратха.
Почему тебе тогда не попить пива с пола?
Разве ты не видишь, маленькая рани, что я связан?
Чего ты еще от меня хочешь? Я устала, с ног валюсь, а в голове туман.
Все пройдет, только слушай мой голос.
Я устала! простонала Сурама. Последние силы покидают меня.
Сейчас я верну их тебе. Открой глаза пошире и посмотри мне в лицо.
Нет-нет, я боюсь! отчаянно закричала рани. Ты причиняешь мне зло.
Не бойся. Я просто хочу, чтобы ты была послушной. Открой глаза.
Вместо этого Сурама спрятала лицо в ладонях. В колеблющемся свете ламп засверкали ее драгоценные кольца. Она тяжело дышала и истекала потом, будто стояла не в сыром подвале, а под полуденным индийским солнцем. Казалось, рани вот-вот упадет, но магнетический взгляд пленника понемногу даровал ей новые силы.
Так прошло несколько минут. Сурама дрожала, по ее лбу градом катились капли пота. Влажные пятна проступили сквозь голубой шелк на спине. Наконец она отняла ладони от лица.
Опусти руки, спокойным голосом сказал пария. Я сильнее тебя.
Фосфоресцирующее пламя из его глаз выплеснулось на беззащитную принцессу.
Подойди ближе, велел негодяй.
Ты не причинишь мне зла?
Нет, рани, такая красавица не должна страдать. Но ты обязана подчиняться.
Гортань у парии до того пересохла, что его охрипший голос больше походил на звериный рык.
Приказывай, произнесла Сурама.
Разорви цепи.
Мне не хватит сил.
Слушай меня. Ты сильна, как молодая львица. Приказываю тебе. Ты чувствуешь в себе силы?
Да. Но в голове пустота, и я ничего не вижу, точно ослепла.
Не говори глупостей, маленькая рани. Нагнись и разорви проклятые цепи.
Моими тонкими пальцами?
Они крепки, словно сталь.
Сурама склонилась над пленником, ухватилась за цепи и рванула их. На миг маратхе показалось, что она действительно разорвет их.
Слушай меня. Ты сильна, как молодая львица. Приказываю тебе. Ты чувствуешь в себе силы?
Сильнее, рявкнул пария. Порви их, и я разгоню туман, что застилает тебе разум. Сегодня же ночью ты будешь мирно спать рядом со своим мужем.
Сурама дернула так, что приподняла с пола пленника, но цепи не поддались. С губ парии сорвался яростный крик:
О горе! Я не могу внушить тебе силу слона! Что ж, тогда ты останешься в моей власти.
Чего ты еще хочешь? Говори скорее отпусти меня я устала, устала скоро вернется мой муж.
В таком случае поторопимся. Ты меня слышишь?
Да. Твой голос отдается в голове, точно удары грома.
Тогда иди к себе, возьми бутылку пива и своего сына. Пиво принесешь мне, а ребенка бросишь марабу. Когда они насытятся, я смогу уснуть.
Моего сына? непонимающе переспросила Сурама.
Да, да, твоего Соареса. Его так, кажется, зовут?
Ты хочешь, чтобы он умер?
Я хочу спать. Иди! Приказываю!
Сурама, двигаясь, как лунатик, пошла к выходу. Она на минуту остановилась против марабу, глядя на их страшные клювы, которые должны были впиться в нежное тельце малыша, и покинула подвал.
Крысолов, за ней, велел Каммамури. Поднимай тревогу. И запри двери, чтобы госпожа не смогла их открыть.
Сам же он кинулся к парии и набросился на того с кулаками. Подбежавший раджпут занес над подлецом обломок пики.
Не убивай его! предупредил маратха, продолжая избивать пленника. Смерть слишком простой исход для таких, как он. К тому же проходимец еще не заговорил. Клянусь всеми богами, я заставлю его признаться!
Ты сам его сейчас прикончишь, приятель, усмехнулся раджпут.
И то верно. Что-то я разошелся Ну и рожа у него теперь.
Ох и тяжелы же твои кулаки.
Кто бы говорил. Не хотелось бы мне сойтись с тобой в драке.
Как-то раз я одним ударом убил зебу.
Охотно верю. Каммамури повернулся к парии. Хватит с тебя или продолжить?
Да падет на тебя проклятие Брахмы! крикнул пленник, напрягая мускулы в тщетной надежде порвать цепи.
С Брахмой я незнаком и боюсь только проклятий своего Бога.
Тебя проклянет и он!
Почему это?
Потому что ты посмел поднять нечестивую руку на брамина.
Кончай ломать комедию, прохвост. Прикажешь каждые четверть часа напоминать тебе, что ты пария? Надоело, знаешь ли.
Вы все ошибаетесь!
Брось, браминов можно узнать с первого взгляда. Будешь говорить или нет? Если надеешься дождаться рани, то напрасно. Она не вернется, все двери заперты.
Мне безразлично. Главное, рани знает, что надо сделать, чтобы очнуться от сна.
Тебе мало побоев? взревел маратха, занося кулак.
Бей, бей. Может, убьешь наконец.
Даже не рассчитывай. Сдохнешь, если захочешь, но после того, как во всем признаешься. Жалкий ублюдок! Ты велел рани скормить ее собственного сына птицам, чтобы те насытились и замолчали! У тебя нет сердца.
Я хочу спать.
Так спи.
Убери марабу. Их карканье сводит меня с ума.
Птички останутся здесь до тех пор, пока ты не раскаешься, мучимый голодом, жаждой и бессонницей.
Убийца!
Сам ты подлый убийца, отравивший троих человек. Не отпирайся, это бессмысленно. Маратха поднялся. Раджпут, тебе, случайно, не мешают птичьи трели?
Мне? Мои уши привыкли к пушечной канонаде.
Что бы ни случилось, не убивай этого человека. Помни, махараджа пока не желает его смерти.
Тогда я, пожалуй, спрячу пику подальше. Боюсь не устоять перед искушением.
И кулаками не размахивай. С виду они у тебя как кузнечные молоты.
Обещаю, приятель, осклабился раджпут.
Следи, чтобы преступник не убежал и не заворожил тебя.
Я же не маленькая рани, куда ему со мной справиться.
Договорились. Пойду проверю, не вернулся ли махараджа, заодно прослежу, чтобы госпожа рани не исполнила приказ парии. Смотри в оба. А вот уши я бы посоветовал чем-нибудь заткнуть.
Каммамури обошел дико горланящих марабу и поднялся на верхний этаж. Бронзовые двери крысолов запер, чтобы не прошла рани, но у маратхи был свой ключ. Он взбежал по лестнице и оказался во внутренних покоях как раз в ту минуту, когда во дворец вернулись министры, стража и прочие придворные.
Маратха отправился в кабинет Янеса, где и застал португальца: тот беседовал с Тремаль-Наиком и крысоловом. Судя по всему, они только что вошли, немного обогнав кортеж, что сопровождал колесницу, запряженную белоснежными зебу, чьи позолоченные рога были обвиты разноцветными шелковыми лентами.
Я уже все знаю, бросил Янес маратхе. Я велю казнить этого мерзавца с особой жестокостью!
Не стоит, мой господин. Пленник должен заговорить, и он заговорит, клянусь. Я его дожму.
Но негодяй продолжает гипнотизировать мою жену, даже когда лежит связанный в подвале.
Нет-нет, Янес, возразил Тремаль-Наик. Он заворожил ее в тот миг, когда впервые увидел. Он понял, что перед ним впечатлительная женщина, неспособная сопротивляться его взгляду.
Что делает госпожа? спросил Каммамури.
Лежит в постели, совсем изможденная. Я боюсь за нее.
Она пыталась выполнить приказ парии и отнести маленького Соареса в подвал?
Мы с крысоловом вовремя ее остановили. Сурама уже взяла малыша на руки. Едва я подошел, она упала без чувств. Велеть бросить ребенка марабу! До чего же черная душа у этого человека!
Душа Кали, господин Янес.
Очень может быть. Пленник все молчит?
Как рыба. Продолжает настаивать, что он брамин.
Что же нам делать? Португалец принялся сердито ходить из угла в угол, сунув руки в карманы.
Хочешь совет? предложил Тремаль-Наик.
Говори. Скажи хоть что-нибудь дельное, иначе я спущусь в подвал и прирежу негодяя.
Нельзя его убивать сейчас, тут я с Каммамури согласен. Подлец на кого-то работает. Не исключено, что на Синдхию. На кону твой трон. Мы потом заставим его расколдовать рани.
А если он не подчинится?
Мы подождем. Твоей жене ничего не грозит, кроме небольшой слабости.
Хочу проверить, подчиняется ли она парии или уже нет.
Каким образом?
Разбудим ее и посмотрим, что она сделает. Любопытно узнать, чем все завершится.
Ладно, я попытаюсь, ответил Тремаль-Наик. У меня, конечно, нет особенной силы, чтобы вывести рани из-под его власти, но, думаю, разбудить ее сумею. Когда-то я тоже пробовал себя в подобных вещах.
Хозяин, ты собирался заворожить тигров в Черных джунглях? спросил Каммамури.
Напрасно смеешься. Я нередко заставлял тигра на секунду остановиться, благодаря чему побеждал хищника.
Идем, решился португалец. Только не шумите.
Миновав череду богато обставленных комнат, они вошли в просторный зал, обитый голубым шелком того оттенка синевы, который китайцы, отлично разбирающиеся в цветах и оттенках (даже будучи посредственными художниками), именуют «гобеленом после дождя». Вдоль стен стояли такие же голубые диванчики с парчовыми подушками и изящная резная мебель из палисандра.
Посередине зала, под большой золотой лампой эпохи Моголов, располагалось низкое ложе правительницы Ассама. Балдахина не было, зато на нем лежало множество расшитых подушек. За Сурамой наблюдала кормилица Соареса, молодая и красивая индианка из племени горцев. На руках она баюкала малыша.
Спит? спросил Янес.
Да, ваше высочество. Посмотрите только, как вспотела! Ее словно огонь изнутри пожирает.
Скоро все пройдет, моя добрая Митанэ. Человек, заставивший страдать рани, в наших руках. Мы в любой миг можем его убить.
Сурама спала одетой. Ее волосы разметались по подушкам. Она действительно выглядела так, словно вместо крови по венам у нее текло пламя. Ее руки двигались, будто отгоняя кого-то.
Сурама, повелительно произнес Янес, Сурама, ты меня слышишь?
При звуках знакомого голоса молодая женщина вздрогнула, но глаз не открыла.
Дай-ка я попробую, отстранил друга Тремаль-Наик. Надеюсь, у меня получится.
Он наклонился над рани. Сжал пальцами ее виски, потом быстро провел ими по шее и лбу, словно рисуя какие-то знаки. Янес вскрикнул. Черные глаза Сурамы открылись, она диким взглядом обвела комнату.
Сурама, ты меня видишь? спросил португалец.
Зачем ты хочешь, чтобы я отдала своего сына марабу? еле слышно прошептала та. Ты мне приказал Я должна подчиниться
Янес зло потряс кулаком. Попадись ему сейчас магнетизер, тому бы точно настал конец.
Что скажешь, Тремаль-Наик?
Я уже предлагал: позволь ей исполнить приказ. Мы будем рядом.
Проклятие! Бросить моего Соареса грязным тварям! Это не человек, а дьявол!
Сурама поднялась с кровати, пригладила волосы. Потом, точно повинуясь неслышному зову, направилась к перепуганной кормилице и забрала малыша.
Гром и молния! взревел Янес, смахивая на пол драгоценную китайскую вазу, стоившую столько же золота, сколько она весила. В жизни ничего подобного не видел. Этот человек должен умереть, но сперва его ослепят.
Потерпите еще немного, господин, сказал Каммамури. Его признание может вывести нас на след обширного заговора, о котором мы даже не подозреваем. Речь идет о ваших с рани жизнях и коронах.