Она терпеливо ждала. И, словно сжалившись над ней, где-то в глубине квартиры раздались трели звонка. Не дожидаясь ответа, Степанида лихорадочно нажала на кнопку отбоя и, что было силы, заколотила в дверь кулаком. Неожиданно, в ответ на ее стук, распахнулась дверь в квартире напротив. Седая дама с незамысловатым пучком на голове важно выплыла на лестничную площадку и, придерживая полы длинного атласного халата, надменно оглядела девушку с ног до головы.
Что происходит? Ты чего тут хулиганишь?
Извините. Я из университета, к преподавателю пришла. Он не открывает, а я волнуюсь.
Твое волнение больше похоже на хулиганство. Прекрати шуметь, дама недовольно переступила с ноги на ногу. Весь подъезд уже на ноги подняла.
Она исчезла так же быстро, как и появилась, сердито сверкнув глазами на прощание. И, словно в ответ на ее слова, в квартире Валентина вдруг послышались шаркающие шаги, гневно заскрежетал замок, и на пороге показался худой бледный мужчина.
Выглядел он ужасно. В полинялых, вытянутых на коленях спортивных штанах, в футболке неопределенного цвета, в тапочках на босу ногу. Всклокоченный, небритый и с шерстяным шарфом на шее, Валентин едва стоял на ногах.
Держась рукой за косяк, он, прищурившись, изумленно уставился на девушку, не узнавая ее.
Вам кого?
Степанида, чувствуя, как внутри разливается горячая щемящая нежность, прошептала, дрожа от волнения:
Валентин Ильич, вы не узнали меня? Я Степанида Зорина. Стеша. Ваша студентка с пятого курса.
Он помолчал, осмысливая услышанное, и вдруг, узнав ее, смущенно покраснел до корней волос.
Вы? Зачем вы здесь?
Валентин Ильич, Степанида засуетилась, боясь, что он ее прогонит, я пришла вас проведать, меня наша группа отправила. Пожалуйста, разрешите
Что разрешить? закашлявшись, прохрипел он. Не понимаю. Что вам нужно?
Разрешите войти?
Нет испуганно съежился Валентин Ильич. Нельзя, простите. Зачем?
Я специально приехала, чтобы вас навестить
Но ко мне нельзя. У меня такой кавардак! Я болею уже две недели, не до уборки было.
Но Степанида уже пришла в себя и, не слушая бормотания смущенного преподавателя, решительно шагнула ему навстречу.
Здесь холодно. Не стойте на сквозняке. Пропустите. Я все сделаю.
Он ошарашенно отступил назад, беспомощно прислонился к стене.
Вы ставите меня в неудобное положение, едва держась на ногах от слабости, прошептал он. Мне неловко. Это лишнее!
Она, не слушая его, сняла пальто, сбросила ботинки, и, обернувшись, захлопнула за собой входную дверь.
Валентин Ильич, ложитесь в постель. Я сделаю вам чай. Вы сегодня ели что-нибудь?
Он походил на маленького мальчишку: растрепанный, растерянный, исхудавший
Мужчины вообще не умеют болеть, сразу превращаются в беспомощных существ, боятся лекарств и совершенно теряют присутствие духа. Обычно они сразу укладываются в постель, ожидая горячего внимания и всевозможной заботы. Им хочется опеки, покровительства и бесконечной ласки.
Преподаватель, не ожидавший появления своей студентки, совершенно смешался.
Так вы ели сегодня или нет? вздохнула Стеша.
Не помню, он пожал плечами, кажется, завтракал.
Все понятно. Ложитесь. Дайте мне минуту. Я помою руки и сделаю вам чай.
На кухне царил хаос. В раковине громоздилась гора грязной посуды, на столе стояли чашки, в блюдце засыхал порезанный лимон. Холодильник был девственно чист и пуст. На верхней полке одиноко грустила банка с каким-то засахаренным вареньем, а в шкафу обнаружился лоток с остатками загустевшего меда.
Все гораздо хуже, чем я предполагала, озадаченно присвистнула Степанида.
Минут через десять она вошла в комнату, где на диване лежал Валентин Ильич, с чашкой свежезаваренного крепкого чая.
Валентин Ильич, сразу хочу вам сказать, что я не уйду, пока вы не поправитесь. Буду за вами ухаживать.
Вы с ума сошли? С какой стати? Ни в коем случае!
Не тратьте силы. Я не уйду. Буду вас кормить и лечить.
Зачем? Ну, пожалуйста, Валентин испуганно заморгал красными глазами. Я не могу вам это позволить! Это совершенно не нужно! И неудобно. За чай спасибо, но уходите.
Не спорьте, это бесполезно, она обрела обычные для себя присутствие духа и уверенность. Соглашайтесь. Сейчас я здорова, а вы больны.
Он, сбитый с толку ее напором, поднял на нее умоляющий взгляд.
Спасибо, конечно, но Это как-то неправильно. Я чужой вам человек, я ваш преподаватель, мне неловко. Как вы не понимаете?
Перестаньте. Я все понимаю, но не уйду ни за что, Стеша подвинула к дивану табурет, поставила на него чай и мед в блюдце. Вот, пейте чай. И не обожгитесь кипяток, она заботливо наклонилась и подоткнула ему подушку. Садитесь поудобнее. Не волнуйтесь, я умею ухаживать за больными. И вас выхожу, будете как новенький. Вы лекарства пьете? Что врачи говорят?
Он, пораженный происходящим, словно онемел от замешательства, но потом, чувствуя бесполезность сопротивления, взял себя в руки.
Врач приходил два раза. Антибиотики назначил. И еще какие-то лекарства.
Вы их пьете?
Что-то пил, но не все. Остальное еще не купил. Друг обещал заехать, привезти.
Господи! Вы здесь столько лежите и толком не лечитесь? Валентин Ильич, разве так можно? Что ж вы как ребенок!
Вы говорите как моя мама, мужчина улыбнулся краешком бледных губ. Нет, я, конечно, лечился. Антибиотики пил, мне уже легче.
Так, все ясно, девушка достала из своей сумки кошелек, взяла шапку. Давайте мне рецепты и скажите, где здесь магазин найти, поближе желательно.
А магазин-то зачем?
Продукты куплю, буду вас обедом кормить, она спокойно и уверенно взмахнула рукой, предупреждая его сопротивление. И не вздумайте перечить. У меня характер знаете какой! Вам со мной сейчас все равно не справиться.
Когда она, забрав рецепты, направилась в коридор, мужчина робко позвал ее:
Степанида, постойте. Там, на тумбочке у входа, ключ лежит. Возьмите. Открывайте дверь сами.
Так началась их любовь. Любовь, которая соединила непохожих людей. Мужчину и женщину, обладающих разными темпераментами, характерами, привычками и склонностями.
Но ведь любовь не выбирает. Она одаривает блаженством, осыпает радостями, награждает счастьем. Ублажает. Усердствует.
И внимательно наблюдает. Контролирует. Отслеживает. Не спускает глаз. Не выпускает из виду.
И стоит лишь на мгновение оступиться, на секунду отклониться от выбранного пути, ошибиться, споткнуться, поскользнуться Любовь тут же разочарованно отворачивается. Отступает и уходит.
И вернуть ее невозможно. Любовь не прощает предательства.
Глава 7
Тот холодный ветреный день Степанида запомнила на всю жизнь.
Странная штука наша память. Она так избирательна, так упряма и так бескомпромиссна, что объяснить ее действия логически невозможно. Да и какая может быть логика, разумность или закономерность в том, чем мы не управляем.
Парадокс сопутствует памяти, и нет ответа на главный вопрос: «почему мы, всему наперекор, помним то, что больше всего хотели бы забыть?»
Почему мы никак не можем позабыть то, что нас поразило, обидело или вывело из состояния привычного равновесия? И почему мы напрочь забываем о том, что прошло спокойно и обыденно, что не мучило нас и не тревожило?
Это происходит с каждым из нас, и нет исключения из этого правила. Попробуйте сразу вспомнить имена и фамилии всех одноклассников или школьных учителей. Не факт, что получится! А вот имя математички, которая каждодневно мучила вас у доски и ставила двойку на весь лист в дневнике, всплывет мгновенно.
Странная штука наша память. Непредсказуемая, удивительная, непостижимая Но благодаря ей мы не теряем нить, связующую нас с прошлым, а значит, у нас есть будущее, ибо нет будущего у того, кто не чтит своего прошлого.
Охваченная внутренней радостью и невероятным счастьем, летела Степанида по улице. Прохожие, которых она даже не замечала, удивленно оборачивались вслед высокой светловолосой девушке, которая, несмотря на пронизывающий ветер, светилась улыбкой и азартной решимостью.
Худенькая старушка у входа в магазин, не выдержав, покачала головой:
Что-то ты, милая, земли не видишь. Под ноги не смотришь. Гляди, не оступись. Да застегнись, глупая, простудишься.
Но Стеша и холода-то не чувствовала. Внутри ликовал такой безудержный восторг, что ей хотелось запеть на всю улицу или просто закричать во все горло. Хотелось закружиться, обнимая каждого прохожего! И чтобы не делать этого, она лишь кусала губы, пытаясь сдержать улыбку, но та все равно расползалась во весь рот. Не в силах справиться с эмоциями, девушка торопилась, страшась расплескать накопившееся внутри счастье.
День пролетел незаметно.
Вернувшись в квартиру Валентина, девушка готовила обед, кормила больного, давала ему лекарство. Потом, заставив его поспать, убирала квартиру, мыла посуду, стирала. И только, когда на большой город поспешно опустилась темная декабрьская ночь, Стеша вдруг спохватилась.
Ой, одиннадцать! Совсем забылась! Надо же Валентин Ильич, поеду я, а то уже поздно, общежитие у нас в двенадцать закрывается. Вахтерша такая строгая, ни за что дверь не отопрет, если опоздаешь! Она торопливо схватила пальто и, уже натягивая шапку, торопливо наказывала: Завтра с утра обязательно позавтракайте. Я там сырников напекла. Молоко подогрейте. Я вскипятила и в холодильник поставила. А потом я приеду, обедом вас накормлю. И лекарство не забудьте, слышите? Лекарство обязательно!
Мужчина, бросив взгляд на круглые часы у изголовья, озадаченно поджал губы.
Да подождите вы с обедом! Время-то, и правда, позднее, как вы одна поедете? Не самое лучшее время для прогулок.
Ой, ничего! Я до метро быстренько добегу, а там уже не страшно. Вы меня просто не знаете, а я никого не боюсь!
Подождите, Валентин хмуро глянул на нее. Не дело это по ночам бегать в одиночестве.
Степанида, уже застегнув пальто на все пуговицы, кивнула.
Согласна, что не очень правильно, но риск дело благородное, особенно когда лечишь больного человека. Ну, все, я побежала. До завтра!
Стойте, вскочил Валентин, пойду вас провожать.
Вы, простите меня за грубость, с ума сошли? девушка даже оторопела. Там холод ужасный, а у вас воспаление легких. Я вам запрещаю это делать. И потом Говорю же, я никого не боюсь, честное слово! Знаете, какая я сильная, любому сдачи дам!
Слушайте Не подумайте, пожалуйста, ничего дурного, но нерешительно пробормотал мужчина. Если вы собираетесь и завтра ехать в такую даль, может, не стоит уезжать?
Степанида растерянно остановилась, не понимая, как реагировать.
Только не поймите меня превратно. Просто оставайтесь. Ну, правда Приехали, накормили, напоили, убрали, а я вас ночью одну должен отпустить? Вот так благодарность, ничего не скажешь!
Да что вы, Валентин Ильич! Разве я ради вашей благодарности это делала?
Ну, так оставайтесь
Она молчала, неуверенно переступая с ноги на ногу.
Не волнуйтесь. Ничего постыдного у меня и в мыслях не было. Квартира, конечно, однокомнатная, но на кухне есть диван. Он раскладывается, вы можете там лечь и спокойно отдыхать. Я вас не потревожу. Ехать ночью, чтобы вернуться утром, не самая хорошая затея. Соглашайтесь.
Валентин Ильич, спасибо, Степанида покраснела. Я и не думала ни о чем таком, просто от неожиданности растерялась. А на самом деле я очень рада. Очень-очень
Он недоверчиво хмыкнул, но, видя ее смущение, сделал вид, что поверил.
Вот и отлично. Располагайтесь, постельное белье в шкафу. Устраивайтесь и ложитесь спать.
С того дня прошла неделя.
Стеша, как и все счастливые, часов не наблюдала. Она совсем позабыла о времени, о подругах, о занятиях. С головой погрузившись в заботы о больном Валентине, девушка пребывала на седьмом небе от радости, счастья и блаженства.
Однако за эту неделю Степаниде пришлось выслушать немало обидных колкостей, которые сильно подпортили ей настроение. На следующий день после ее появления в доме Валентина, едва взошло солнце, позвонила взволнованная Катерина, которая на нервной почве даже заикаться стала.
Алло, алло Стешка! Стешка, ты где? С тобой все в порядке? Ты почему сегодня дома не ночевала?
Господи, Катя, ты чего так кричишь? Что случилось? Как дела?
Вы только посмотрите на нее, Катя чуть не плакала, давясь эмоциями. У нее еще хватает наглости спрашивать про мои дела! Какие у меня могут быть дела, когда я всю ночь не спала?
А чего ты не спала?
Это ты у меня спрашиваешь? Как это почему? Да я тут чуть не спятила! Хотела уже в полицию идти. Где ты? Где была всю ночь?
Да не кричи же ты, Катя! Успокойся. Со мной все в порядке.
Как это в порядке? Что происходит? Почему твой телефон был отключен? Я миллион раз звонила. Ты хочешь меня с ума свести? Что молчишь, бессовестная?
Ты же мне слова сказать не даешь. Сделай паузу, и все расскажу.
Какую паузу? Где твоя совесть? Я такого от тебя не ожидала! На занятия пришли вместе, а потом я кинулась, а тебя и след простыл! Куда ты пропала?
Степанида, вздохнув, представила, как переживала ее впечатлительная подруга, и ощутила тяжелую досаду на себя.
Ой, Катюша, прости, прости. Вот я дуреха! Надо было все-таки тебя предупредить. Нехорошо получилось. Извини меня, пожалуйста.
Ты мне извинения здесь не сыпь. Говори, где была! И где ты сейчас!
Все-все-все расскажу. Только потом, можно? Позже. А сейчас у меня все хорошо.
Как это потом? бесновалась Катерина. Ну, уж нет. Если сейчас же не объяснишь, где находишься, я пойду и напишу заявление в полицию. Говори немедленно! Ну? Тебя похитили?
Что? Стеша, не сдержавшись, занервничала. Катя, как ты до такой глупости додумалась?
Чувствуя, что дело добром не закончится, Степанида решила рассказать подруге правду. Та, выслушав ее сбивчивое объяснение, сначала затихла, переваривая услышанное, а потом недоверчиво хмыкнула.
Подожди-подожди, я что-то не поняла. Где ты? У Валентина Ильича? Дома? Это что, шутка такая?
Да почему шутка?
Нет? Тогда я не понимаю. Как это дома у Валентина Ильича?
Степанида, сознавая нелепость ситуации, даже расстроилась. Как объяснить подруге то, чему она и сама объяснения не находит? Как передать спонтанность и непредвиденность положения, совокупность обстоятельств, приведших ее в эту квартиру?
Кать, со мной все хорошо. Очень хорошо. Просто поверь мне.
А что происходит? подруга словно не слышала. Он тебя позвал? Нет? А как ты туда попала? А почему ты там ночевала? А зачем осталась на ночь? А сегодня тоже там останешься? Где спала? Ты ему есть готовишь? А как он тебя называет? А ты его?
Степанида долго молчала, вслушиваясь в бессвязный словесный поток подруги, потом, потеряв терпение, довольно жестко оборвала ее:
Да остановись же ты! Хватит, не тараторь. Дай хоть слово вставить. Все, что нужно, ты уже знаешь. Остальные подробности при встрече. Положи трубку и не вздумай никому ничего говорить, слышишь?
Никому? опешила Катя. Совсем никому? Даже Маринке?
Не знаю. Ну, наверное, Маринке можно. Все, отбой.
Всю неделю Степанида посвятила Валентину. В академии показалась только пару раз, благо, что пятикурсников уже не так контролируют, как вновь поступивших. Лекции пропустила без зазрения совести, а на семинары съездила, не хотела неприятностей.
После занятий летела к Валентину, задыхаясь от едва сдерживаемого воодушевления и детского восторга. Купила себе фартук в крупный красный горох с оборками и домашние тапочки, пару больших махровых полотенец, пачку салфеток и белоснежную скатерть. Выстирала шторы, взгромоздившись на стол, вымыла люстру, отчистила до блеска сантехнику.