Степанида, мне вас бог послал, разводил руками Валентин Ильич. Без вас я здесь точно умер бы.
Ну, что вы. Поправились бы, конечно, но не так быстро, как без моих котлет, хохотала девушка, подавая ему свежий бульон и паровые котлеты.
Она умилялась, замечая, как он восстанавливает силы, и с удовольствием готовила обеды, заставляла Валентина есть насильно, делала ему согревающие компрессы, подавала необходимые лекарства.
Валентин Ильич пошел на поправку. Посвежел, стал меньше кашлять, температура больше не поднималась. Он терпеливо дожидался ее, хвалил борщи и супы, и даже не морщился, глотая горькие микстуры.
На шестой день участковый врач пришел на очередной осмотр и позволил больному выходить на улицу.
Что ж, сразу засобиралась Степанида, слава богу, болезнь отступила. Пора и мне, как говорится, честь знать. Дел накопилось по горло. Поеду я, Валентин Ильич, домой.
Как это домой? А как же я? растерянно обернулся он к ней.
Ну, а что делать-то? Степанида смущенно опустила глаза в пол. Ваш доктор подтвердил, что вы уже почти здоровы. Больше моя помощь вам не нужна, на ноги я вас поставила. Поеду в общагу, а то Катя там уже стонет без меня.
«Как это она уедет? Куда? Зачем?» метались мысли в голове Валентина Ильича.
Он так привык к ней, к ее ласковым глазам, заботливым рукам. Ему полюбились ее негромкие песни, которые она напевала себе под нос, ее легкие шаги, ненавязчивое внимание. Он так привязался к этой необыкновенной девушке с таким редким именем!
За эту неделю его холостяцкая жизнь стала совсем другой: наполнилась ее смехом, пропиталась голосом, заискрилась радостью! Жизнь обрела иной смысл, и только рядом с ней он вдруг понял давно знакомую фразу, что, мол «с милой и в шалаше рай».
Они все еще не были родными, но уже не могли оставаться чужими. Они еще говорили друг другу «вы», но родство душ уже витало в воздухе. Они еще стояли рядом, но уже должны были разойтись в разные стороны.
Она засобиралась, торопясь поскорее оборвать странную неловкость.
Мужчина, глядя на сборы, совсем потерялся. Как ребенок, ходил за ней по пятам, отвечал невпопад, наступал на ноги, бился локтями о двери. Ошарашенно следуя за ней, он словно впал в прострацию. И вдруг в замешательстве понял, что еще минута, и его дом опустеет. И он опять один!
Страх потерять Степаниду сковал все тело железным обручем, но Валентин взял себя в руки и сделал то, что подсказывало его встревоженное сердце.
Он подошел к ней и, чувствуя, что земля уходит из-под ног от страха, прошептал:
Стеша, пожалуйста, не уходи. Останься.
Она, задохнувшись от этого внезапного «ты», вспыхнула до корней волос, стыдливо опустила глаза.
Но как? Я так не могу. Нельзя. Зачем?
Почему нельзя? он едва дышал от волнения. Стеша, пожалуйста Мне кажется, я очень тебя люблю.
Кажется? вдруг светло улыбнулась девушка.
Он и сам понял, что сморозил глупость, и, усмехнувшись в ответ, осторожно привлек ее к себе.
Хочу, чтобы ты осталась со мной. Навсегда! Слышишь? Навсегда
Он нежно коснулся ее лба, уха, шеи и, вспыхнув страстной горячностью, тронул робкие девичьи губы. Стеша ахнула и, подавшись ему навстречу, полыхнула горячим румянцем. Проваливаясь в жгучую чувственность, она закрыла глаза, и мир, покачнувшись, перевернулся для них двоих.
Те первые декабрьские дни далекой юности Степанида хотела забыть. Да не получалось. Она помнила, как колотилось в ту ночь сердце, как пылали нацелованные губы, как светились от счастья глаза любимого. Она помнила, как лихорадочно скакали мысли, как жарко переплетались тела и как стремительно пролетали ночи.
Она помнила, назло себе, несла в сердце, держала в голове. Но так хотела забыть! Мечтала, чтобы те давние события канули в вечность и никогда не всплывали в памяти ни во сне, ни наяву.
Глава 8
Ой, боже, а времени-то сколько, ахнула Степанида, вынырнув из пучины воспоминаний.
Суббота стремительно летела к полудню.
Календарное начало июня радовало и само по себе, а тут еще и природа вовсю старалась не подвести и не разочаровать, одаривая сельчан такими теплыми ночами, что, казалось, воздух плавится и тает, словно воск на свече. Протяжные светлые вечера манили убежать за околицу и затеряться в светлой березовой роще. Низко плывущие над рекой густые утренние туманы так накрывали берега, что они походили, скорее, на молочные кисельные из известных детских сказок, чем на утрамбованные береговые ложбины и обрывы.
Степанида, проводив Катерину домой, спать уже не ложилась. Подоила корову, выгнала ее в стадо, торопливо закончила неотложные дела и, выпив чашку крепкого чая, понеслась на работу. Как вчера и планировала, успела сделать очень многое: в телятник спозаранку сбегала, проверила, как соблюдается утренний рацион, как выдается молодняку корм. Сама поприсутствовала на кормлении.
Вернувшись пополудни домой, она, переодевшись, хотела заняться уборкой, но тут мать, прихрамывая и сияя как медный пятак, горделиво вплыла в ее комнату.
Степанида, прекрасно зная материнскую любовь к сюрпризам и еще помня, как она зазвала незнакомца на чай, подозрительно прищурилась.
Так Что опять? Ты чего так сияешь? Что задумала?
Вот любишь ты, Стеша, мать укорять да глупости болтать, баба Галя сердито вздохнула. Медом не корми, а дай матерью покомандовать да поглумиться над ней! И в кого ты такая подозрительная?
Мам, в тебя, наверное. Другой-то матери у меня не было!
Другой матери не было, конечно, но мнительность и недоверчивость твоя от отцовской родни, сто процентов.
Понятное дело. Если их давно нет на этом свете, можно на них все грехи списать и все камни свалить.
Ох, и языкастая ты баба, Стешка. Даже матери спуску не даешь. Совсем распустилась, отбилась от рук!
Мам, тебе заняться, что ли, нечем? вздохнула Степанида. А то я быстро тебя к какому-нибудь делу пристрою.
Ну, уж нет, махнула сухонькой морщинистой ручкой баба Галя. Я свои дела давно переделала, теперь твоя пора пришла!
Ну, так не мешай! Не стой над душой.
Старушка хитро прищурилась.
А я вот новость хотела тебе сказать. Хорошую новость! Ты ж ничего не помнишь, а я, как записная книжка, все держу в голове.
Скажите на милость, какая памятливая, Степанида усмехнулась. И что там, в твоей записной книжке, на сегодня намечено? Что опять в нашем бабьем царстве ожидается?
Мать долго молчала, словно решала говорить или нет, а потом, не выдержав, заторопилась:
Эх, ты, горе-мать Ниночка же приезжает сегодня! Вот что! А ведь ты, признайся, забыла?
Разве сегодня? Вроде мы на следующую неделю с ней договаривались Или это я замоталась и все перепутала?
Вот, ликующе ткнула в нее худым пальцем старушка, наконец-то ты хоть что-нибудь признала! Конечно, ты все перепутала. А я с Ниночкой уже сегодня разговаривала, она приедет семичасовым автобусом.
Ой, хорошо-то как, посветлела Степанида. Я ужасно соскучилась! Тогда уборку откладываем, пойду тесто ставить. Напечем пирогов с капустой, как девочка наша любит.
Ниночка, дочь погибшего брата, хоть и училась в районном центре, но домой приезжала часто. Скучала по селу, подругам, но больше всего по матери и бабушке. Степаниду, удочерившую ее раннем возрасте, она обожала и называла не иначе как мама Стеша, доверяла ей все свои девичьи секреты и мечты. Ну, а бабушка так и вовсе слыла ее лучшей подружкой. Они, несмотря на разницу в возрасте, могли часами сидеть рядышком, о чем-то беседуя, смеясь или горюя.
Нина выросла удивительной, и очень напоминала юную Степаниду: девочка оказалась такой же скромной, застенчивой, доброй. Только не было в ней такого ярко выраженного чувства справедливости и силы духа, как у Стеши.
Чувствительная, мечтательная и нежная, Ниночка сразу заявила домашним, что из села уезжать не собирается.
Ниночка, а как же образование? расстроилась Степанида. Что ж ты делать собираешься, если учиться не будешь? Надо же профессию получать.
Мам Стеш, давай я буду учиться заочно?
Вот это правильно, баба Галя одобрительно кивнула, страшно боясь предстоящей разлуки. Не уезжай, милая, а то я сразу помру без тебя!
Мама, Степанида сердито одернула старушку. Я Ниночку люблю не меньше тебя, но думаю не о себе, как ты, а о ее будущем. Девочке надо взрослеть, чему-то учиться Не может же она всю жизнь за твою юбку держаться и хвосты телятам на ферме крутить.
Мам Стеш, Ниночка обиженно прикусила губы, ну, давай тогда я в нашем районном центре куда-нибудь поступлю. И потом вернусь в Заречное.
А что? Это мысль, улыбнулась Степанида. И недалеко от нас будешь, и специальность получишь.
Они с Ниночкой изучили все возможные варианты, поездили по учебным заведениям, побывали на днях открытых дверей. Ниночка, очень любившая читать, выбрала библиотечный колледж.
Нинок, ты так хорошо учишься, тебе любой институт по плечу, пыталась урезонить племянницу Степанида. Может, попробуешь поступить в педагогический или институт культуры? Там, кстати, тоже есть библиотечный факультет.
Нет, мам Стеш, Зойка ведь тоже в этот колледж поступать собирается. Вдвоем проще. Ты сама говорила, что вместе всегда легче. Вы в свое время с тетей Катей поехали учиться и никогда не пожалели об этом, правда?
На это Степаниде возразить было нечего, она понимала, что вдвоем жить в чужом городе всегда проще, удобнее и безопаснее.
Время летело быстро. Катилось, как детский мячик, под гору. Не успели они встретить новый год, как пасха подступила. Только-только с «бабьим» летом простились, как уже Троица следующего года накатила.
Нынче Ниночка заканчивала второй курс, в июне собиралась досрочно сдать летнюю сессию и уже считала дни до долгожданных длинных летних каникул.
Погруженная в домашние хлопоты, Степанида настороженно прислушивалась, стараясь не пропустить тот момент, когда племянница появится у порога родного дома. Но, как это чаще всего и случается, все же проворонила это долгожданное мгновение.
Чаще всего женщина выходила за ворота и долго стояла, глядя вдаль, на дорогу. Автобус обычно останавливался в центре, у магазина, и Нина минут через восемь уже появлялась из-за поворота. Однако сегодня Стеша, завозившись на летней кухне, спохватилась только когда услышала, как из распахнутых окон доносится радостный визг Ниночки. Вытирая руки подвязанным фартуком, Степанида кинулась навстречу.
Ну, надо же, пропустила, не встретила тебя!
Мам Стеш, привет, Ниночка, раскрыв руки, бросилась к ней. А я тебе подарки привезла!
Какие еще подарки? Что ты выдумала?
Стеша! Девочка тебе приятное хотела сделать, баба Галя, сияя от счастья, нахмурилась.
Да я рада, но лучше бы она не на подарки экономила, а кушала хорошо. Ты посмотри, какая худющая, кожа да кости!
Ничего, отмахнулась старушка. В старину правильно говорили: были бы кости, а мясо нарастет.
Ну, ладно, ладно. Дай же хоть посмотреть на тебя, Стеша вдохнула. Совсем, детка, ты у нас взрослая стала.
Да чего на нее смотреть? Что с ней за две недели могло случиться? баба Галя сгорала от нетерпения. Ты, Нинок, лучше доставай подарки. Уж больно любопытно, что ты там на этот раз придумала.
Девушка вытащила из сумки два больших платка.
Мам Стеш, это настоящие Павлово-Посадские платки. Я тебе и бабушке купила. Мы туда на экскурсию с группой ездили, знакомились с народными промыслами.
Спасибо, деточка, Стеша развернула платок, любуясь яркостью его орнамента. Ой-ой, очень красиво! Загляденье!
Баба Галя, довольно причмокивая языком, сразу накинула свой подарок себе на плечи.
А у меня-то поярче будет! Молодец, внучка! Но ты, Стеша, не переживай, у тебя цветы понежнее. Ниночка правильно выбрала: ты ж яркое не носишь, а мне все нипочем!
Ну, бабуль, ты у нас огонь, Ниночка, запрокинув голову, захохотала. Вечно молодая и неугомонная, да, мам Стеш?!
А это кому? Стеша заметила еще один пакет.
Как кому? удивилась девушка. Это крестной платок, как она любит с васильками.
Крестной матерью девочки была соседка, которая издавна жила через плетень, рядышком со Степанидой. Татьяна когда-то считалась самой близкой подругой погибшей матери Ниночки, и та сама, еще будучи беременной, выбрала своему будущему ребенку крестную. Девочку Татьяна крестила в полугодовом возрасте, а когда подруга погибла, пришла к бабе Гале.
Теть Галь, что с Ниночкой будет?
Как это что? Галина подняла на соседку заплаканные глаза. Воспитывать станем.
Теть Галь, я вот что хотела сказать Я ведь ее крестная, поэтому, если надо, я всегда рядом. В любую минуту приду, помогу, поддержу. И деньгами, и делами. Слышите? Не стесняйтесь, говорите, что нужно.
Спасибо, Танюша, заплакала женщина.
Да не спасибо, а зовите, в любую минуту. Я не для красного словца это говорю. Заменить мать малышке не смогу, но буду стараться. И если что, с любой бедой и любой радостью она может ко мне прийти.
Так и повелось с тех пор.
Татьяна, сама многодетная мать, прибегала по первому зову. Забирала девочку к себе, когда Степанида ухаживала за болеющей матерью, покупала ей подарки и старалась угостить повкуснее.
Зачем ты ее так балуешь? сердилась иногда Степанида. Таня, это ни к чему!
Татьяна, острая на язык и задиристая, на это реагировала спокойно:
Ничего, мне хочется ее побаловать. Знаю, что ты растишь ее, как родную дочь, но ведь и мне она не чужая. Так что не обессудь, соседка, а Ниночка и мне родная. К моим четверым она тоже давно привыкла, да и я рада. Подружка моим девчонкам растет.
И правда, Зойка, средняя дочь Татьяны, росла с Ниночкой вместе. Они и в школе сидели за одной партой, и на танцы в Дом культуры вместе ходили, и уроки учили то в одном доме, то в другом. И поступать в библиотечный колледж вместе отправились.
Ниночка Татьяну любила, называла ее крестной и с удовольствием ходила к той на обеды и ужины, а иногда и ночевала.
Степанида, слушая Ниночку, любовалась ею. Умная, большеглазая, светловолосая, стройная, она была еще в той поре, когда все на свете кажется прекрасным и радостным. Всего в ней было с избытком природа не поскупилась. Девушка, если смеялась, то задорно и заразительно, если рассказывала, то азартно и с удовольствием. Она щебетала, словно пташка, и заражала своим оптимизмом окружающих.
Однако, сегодня Стеша, приглядевшись, вдруг заволновалась. Вроде все как и прежде: Ниночка, смеясь, рассказывала, как Зойка боялась плавать в бассейне, как они всей группой ходили в театр, как у однокурсницы, вышедшей замуж прошлым летом, родился ребенок. Она улыбалась, обнимая бабушку, но в этой ее улыбке Степанида не уловила обычной беззаботности, безмятежности и шаловливости. И глаза племянницы, как ей показалось, были полны странной, непривычной печали
«Что-то случилось», испуганно метнулась в всполошенном мозгу дурацкая мысль. Душа Степаниды, отозвавшись на нее, тут же затрепетала, заболела: «Господи, не дай бог, что-то плохое!»
Женщина пошла на кухню и, плеснув в лицо холодной воды, глубоко выдохнула.
Нинок, пойди сюда на минутку, окликнула она племянницу.
Вот что за характер, сердито нахмурила седые брови баба Галя. Сразу распоряжения да указания. Не дашь мне поглядеть на радость нашу! Ну, иди, раз мать зовет.
Чего, мам Стеш? Ниночка остановилась в дверях.
Ой, Нинка, какая же ты красивая у нас, ласково оглядела ее Степанида.
Правда? Ниночка, вспыхнула.
Правда. Очень красивая, нежная и сладкая!
И ты очень красивая, мам Стеш, девушка спрятала лицо у нее на груди. И очень молодая.
Ну, допустим, не очень, усмехнулась Степанида. Но я о другом хотела спросить, можно?