Ассигнованиям всегда рады, осторожно продолжил полковник. Но не хочу вводить вас в заблуждение, гражданин простите?
Фон Ренненкампф, безо всякой обиды повторил он.
Ваша фамилия мне знакома. Вынужден предупредить вакансии у нас не продаются.
Мне тоже знакома, встрял блондин. Генерал Ренненкампф ваш
Мой отец, царствие ему небесное, барон перекрестился по-православному.
Засядько и его спутник переглянулись. Глава Академии осторожно продолжил:
Прискорбная история мученической его смерти от рук корниловцев Да, я помню. А вы после ареста отца, простите, чем занимались?
Комиссары Керенского и меня хотели арестовать. С фамилией Ренненкампф я был просто обязан считаться немецким шпионом. Бежал в Англию через Гельсингфорс, он на секунду сжал челюсти, у щёк напряглись желваки. Наверно, подробности отъезда из Директории запечатлелись накрепко. Вступил в Королевский флот, был морским лётчиком. Воевал с Германией, когда Россия подписала мир.
Полковник обернулся к Георгию.
Ваш коллега.
Тот кивнул, не проявляя к товарищу по борьбе с кайзером ни малейшего радушия.
Видите, гражданин барон, снова вступил блондин. Даже Юрген Тилль, тоже германского происхождения и тоже авиатор, не торопится открыть объятия. Вам не кажется, что с этой фамилией в Москве будет, как бы сказать помягче Неуютно.
Меня предупреждали, и маменька, и товарищи. Что все конфузы четырнадцатого привыкли списывать на русских генералов германской крови. Что единственного командующего, захватившего изрядные земли в Восточной Пруссии, принято называть предателем, а труса Самсонова и бездарного Жилинского жертвами его коварства. Что остзейские немцы считаются врагами России хуже иудеев-христопродавцев, он уловил протестующий жест Георгия, но не остановился. Изящное лицо Ренненкампфа заострилось от гнева. А чистокровные великороссы, что бездарно провалили все последующие компании против кайзеровских войск, отделались снятием с постов. И даже корниловцев, путь первобытно жестоких, как мамаева орда, но побивших Германию осенью семнадцатого, презираете Что же вы за люди такие!
То есть сами понимаете, что нам не по пути, подвёл итог Засядько.
Не торопитесь, Александр Степанович, вдруг переменился светловолосый. Гражданин искренен, стало быть есть надежда, что не потерян. Давайте ещё раз подумаем. Будьте любезны пригласить его на вечерние опыты.
Извольте Засядько тщетно попытался скрыть удивление, а Серёжа с Георгием до сумерек гадали, кто же этот странный незнакомец, повелевающий главным ракетчиком, словно титулярный советник коллежским регистратором.
К первым сумеркам немецкий франт заявился снова. Поскольку авиаторы больше не занимали внезапно ставшее тесным небо, полковник решил начинать. Из милости к репортёрам, желавшим заснять непременно удачный старт, он велел первой пустить ракету по старинке с длинным шестом. Тонкости, что именно ей не позволяет перевернуться в воздухе, для публики не столь важны. Пока архаичная конструкция готовилась к покорению высоты, вездесущий Серёжа умудрился подслушать переговоры Засядько с блондином. Переполненный новостями, юноша утянул Георгия от стартового стола.
Дико извиняюсь, но этот поц из Петрограда ни в жисть не инженер, как давеча распинался Засядько. Фараон или шпик.
С чего ты решил?
Он говорит такой нашему: возьми Ренненкампфа, пусть под надзором будет или кайзеровцы другого пришлют.
Контрразведка Ясно, отчего Александр Степанович перед ним по струнке ходит сам бывший военный.
Ага на цырлах, одессит скрутил папироску, подозрительно поглядывая на барона, тот слонялся по полю один. А ещё говорит этот петроградский у фона того Ренненкампфа дочь точно была, про сына он не знает. В общем, справки наведёт.
Пусть. Но сомневаюсь я, Серёга. Представь отправлять сюда с тайной миссией человека, чью фамилию половина России проклинает!
Тем паче с липовой ксивой, он с удовольствием затянулся. Да только хитрость может быть двойная: кто ж заподозрит барона ещё и в шпионстве, коль без того он самый подозрительный тип в Измайлово Ой вей! Гляди! Шоб меня
По неизведанному порыву души Засядько отправил Ренненкампфа запалить фитиль самой первой шестовой ракеты, честь пуска которой по жребию досталась Бестужеву, и тот послушно вернулся к угломеру. Слегка недолюбливая «итальянского» аристократа, Серёжа приготовил небольшой сюрприз, а теперь сюрприз угрожал новенькому. Одессит рванулся было к барону, но Георгий схватил его за рукав.
Постой. Вот и увидим сразу, на что человек годен.
Сувенир для «синьора» представлял собой твёрдый пороховой шарик в самом начале запального шнура. Бедный Генрих с чрезвычайно сосредоточенным лицом от сознания важности миссии поднёс к нему зажигалку
Хлопнуло не так чтобы громко, по крайней мере для стоявших в полусотне саженей. Но барон от неожиданности замер соляным столбом. Перед ним по запальному шнуру заструился огонёк к соплу ракеты, откуда через несколько секунд вырвется адское пламя!
Ты куда, идиот! завопил Георгий несущемуся к ракете Серёже, пока другие с безопасной дали уговаривали Ренненкампфа бежать от неё. Стой!
Он тоже кинулся вперёд, проклиная себя и мальчишескую глупость сорванца. Незримые часы отсчитывали последние мгновения
Ракета с воем устремилась вверх. Раскалённая волна ударила в спины ракетчиков, Сергей в последнюю долю секунды успел рвануть Ренненкампфа за плечо и уронить на бетон.
Вы целы, барон? Что на вас нашло? к ним спешил Засядько, поодаль петроградский блондин что-то втолковывал газетчикам. И, позвольте спросить, молодые люди, что там хлопнуло?
Георгий красноречиво глянул на съёжившегося Серёжу, но сдавать не стал, тем более прямо перед пуском сам узнал о его глупой шутке и мог предупредить Но кто ожидал, что внезапный «бум-м» заставит Ренненкампфа окоченеть?
Боюсь, в запальном шнуре дело, Александр Степанович. Слава Богу, наше молодое дарование не растерялось.
Обрадованный, что его не заложили с потрохами, хулиган тут же пожал плечами:
Та я знаю? Шнур не фонтан. Имею предложить давайте электрический запал поставим.
Немедленно! На вторую же ракету. А вы, Генрих Павлович, что ж растерялись?
Барон стряхнул с воротника пороховую сажу.
Неловко даже. Сплоховал, точно кисейная барышня.
Вы точно военлёт? вдруг спросил Георгий. Если вас от такого хлопка отправило в штопор, как же вы на фронте выжили?
У мужчины дрогнули губы. Непослушными пальцами генеральский сын вытащил папиросу из пачки, забыв предложить другим, и беспомощно огляделся его зажигалка осталась у ракеты, вряд ли уцелела. Серёжа протянул свою.
Это с детства Любой нежданный резкий звук, выстрел или даже щелчок бича я сильно вздрагиваю, а если громко, то и вовсе лишаюсь чувств. Совершенно как гимназистка.
Вот те на Засядько не верил ушам. Коллега Тилль прав. Сомневаюсь, что вы тот, за кого себя выдаёте. Гимназисток не берут в военлёты.
Справедливо! Оттого в истребители отнюдь не рвался. Летал морским разведчиком-наблюдателем, потом донесения возил.
Воздушный почтовый кучер, поддакнул Серёжа. Шо, сами себе пытались доказать не хуже других?
Не хуже! И своего отца достоин, что не сломался перед корниловцами у могилы с выколотыми глазами и смеялся им в лицо.
Всё же ваша подноготная будет проверена самым тщательным образом, Засядько машинально чуть повёл головой в направлении блондинистого гражданина, окончательно сорвав с него фиговый листик инкогнито. Впредь приказываю вам держаться в стороне от опытового полигона. Не ровен час, заснёте ещё раз у ракеты. Печёную человечину на ужин не люблю! Честь имею.
Вскинув голову, Засядько удалился. С каждой неделей в нём всё больше просыпался военный в короткой стрижке, уничтожившей кудри, в разговорах, даже походка изменилась.
Ренненкампф уныло потащился к баракам. На самой кромке поля задержался, показывая своим видом второй пуск не пропустит.
Жаль его, вдруг заметил Георгий. Всю жизнь человеку доказывать, что он не сын предателя, развалившего армию в Восточной Пруссии, не трус и не тряпка.
И не стукач, когда полковник удалился восвояси, Серёжа вспомнил ещё одну фразу «инженера» из Петрограда. Думали они с Александром Степановичам барончика к бумагам не пускать. Бетон носить как мы, что ли? А если не на полигон, не на опытовые пуски?
Тогда в чертёжную, догадался Георгий. Подозреваешь, притворился убогим на голову?
За него говорить не буду. Стрёмный. Ладно, пойду провода к Си-Эйч майстырить.
Именно так СН-1, в честь Конрада Хааса, Засядько предложил окрестить первое поколение ракет без шеста. В газетах мелькнуло, что некое немецкое общество любителей эфирных путешествий объявило сбор средств, а Хаас избран у них покровителем, что-то вроде незаслуженно забытого Георгия-Победоносца, талисмана ракетчиков. Полковник моментально ответил назвал именем австрийца первенцев Измайлово, они взлетят в небеса явно раньше, чем германские. Так кому лучше давать деньги на изыскания? А потом выше поднимутся другие ракеты, с именами наших земляков Семеновича, Циолковского, Погосяна и, конечно, знаменитого предка самого Засядько. В сжатом виде он изложил сие газетчикам, не надавливая на честолюбивый план увековечивания собственной фамилии.
Хаас-первый рёвом оповестил прощание с Землёй, когда совсем уж стемнело. Золотистая молния сверкнула гораздо выше, не отягощённая оглоблей, но забрала в сторону. Секунд через пять, когда пропал огненный выхлоп, над Измайловским полем полыхнула магниевая вспышка, посыпались разноцветные искры по вспышке замерили высоту подъёма, а пиротехническое разнообразие специально было рассчитано на газетчиков и случайных москвичей, что обратят взор к ночному небу над полем.
Все ко мне! скомандовал Засядько. Приказ не касался только прессы и далёкого подозрительного Ренненкампфа. Всем думать стабилизаторы у нас вдвое больше, чем были в ракетах у Батума, а уход в сторону Доложите!
Восемьсот сорок футов или сто двадцать саженей к юго-востоку, отчеканил Бестужев.
Футы, сажени Мы не Англии, граждане, и не в древней Руси. Как считаете, переходим на французские меры?
Мнения разделились. Засядько вытащил вперёд Георгия.
Вот вы, гражданин Тилль. Во Франции пользовались метрическими единицами. Они удобные?
Кому как Мне конечно. Наверно
Я скоро и в вас начну сомневаться, служили ли вы в армии. Мямлите как не знаю кто. Бестужев! Доложите высоту подъёма и снос в метрах!
Главный измеритель испытаний что-то быстро пересчитал.
Тыща шестьсот двадцать метров в высоту, двести пятьдесят шесть в сторону. Лучше, чем в стрельбах линкора «Февраль», но недостаточно. Следующая ракета покажет, был ли результат случаен Что вы хотели, Серёжа?
Дико извиняюсь, вылезло молодое недоразумение. В Одессе я планеры делал. Сначала модельки малые, потом натуральные. Раз сам летал. Это две большие разницы, граждане инженеры.
На него глянули с усмешкой. Любому ясно одно дело наблюдать со стороны, другое находиться внутри. Но парень имел в виду совсем не это.
Модельку в натуре не трудно настроить. В настоящем планере сидишь как король на именинах и двигаешь рулями. Вы же не наладите рули на Земле, чтобы она попала точно в Луну? Таки да, нужны рулевые машинки и гироскопы подобно морским торпедам.
Засядько улыбнулся.
Молодец. Далеко дойдёшь.
Если не остановят, одессит сдвинул на затылок кепку с лихо заломленным козырьком. Когда-нибудь тётя Песя, моя соседка с Канатной улицы, постыдится, шо шпыняла по малолетке. Вежливо назовёт, по имени-отчеству.
Хаас-второй показал не результат, а кузькину мать. Над стартовым столом вспыхнула на миг маленькая звезда, через секунду донёсся грохот. Волна тёплого воздуха с пороховым гаром почувствовалась с трёх сотен метров.
Если шо-то испытали, то прочность бетона, шепнул Серёжа, Георгий представил кошмар, если бы ракета взорвалась на пусковой раме линкора, среди дюжины таких же пороховых цилиндров.
Во всяком случае, первые пуски получились громкие, услышала вся северо-восточная часть Москвы.
Глава шестая. Слава
Сгорание топлива в ракете, управление ей, изменение балансировки по мере расхода топлива, обтекание атмосферическим воздухом в полёте целая наука, соединяющая баллистику, аэродинамику, химию горючих и взрывчатых веществ, а также многое другое, и эту науку энтузиастам Измайлово пришлось начинать практически с нуля. Формулы Засядько и Циолковского задавали направление, но не отвечали на множество вопросов.
Вдобавок фон Ренненкампф приволок книгу Германа Оберта Die Rakete zu den Planetenräumen, по-русски «Ракета для междупланетного пространства». Там описывались, но лишь в качестве голой идеи, исполинские ракетные экипажи длиной во многие десятки метров с жидким кислородно-водородным топливом, с двумя и тремя ступенями. Объявился и другой конкурент, некто Роберт Годдард из США, в Москве продавалось его сочинение A Method of Reaching Extreme Altitudes «Метод достижения экстремальных высот».
Если в Германии трудится общество имени Конрада Хааса, быть может они уже пробуют собрать нечто в духе идей Оберта и Годдарда А в Измайлово обычные пороховые ракеты взрываются, не успев подняться!
Но кто среди обывателей знает про трудности, кто задумывается о проблемах? После газетных заметок и массы слухов об опытах на Измайловском проспекте тема ракет для грядущих междупланетных полётов вдруг стала чрезвычайно популярной.
Четверо ракетчиков на первом плане представительные Бестужев с фон Ренненкампфом, позади скромная свита в виде Георгия и Серёжи, как-то посетили поэтический вечер на Арбате. Им, хлопотами Засядько, с «Русского Витязя» перепали кожаные куртки военлётов, чуть ношеные, но щёгольские по сравнению с одеянием первого месяца пребывания в Москве. Серёжа отказался сдать её в гардероб и парился в натопленном театральном зале. Засаленную кепку, чтоб не выдавала нищету, затолкал в карман.
В партере курили многие, даже женщины. В этом заключался некий вызов этикету царского прошлого, чопорной скованности в публичных местах. Оба аристократа себе не позволили вольностей, и Сергей, вытащивший скрутку, по их примеру воздержался, хоть считал дымное обрамление его скуластой веснушчатой физиономии на вид прибавляет лет.
Первый поэт ворвался на сцену вихрем, высокий, губастый, всклокоченный, в небрежно повязанном шарфе. Он начал с проверенного репертуара безошибочно попадающей в женские души поэмы «Облако в штанах». Но как только стихли жидкие хлопки, публика немедленного потребовало свежего и горячего. В новую эру штаны с их содержимым уже не казались заманчивой темой.
Извольте, граждане
Поэт откинул назад непокорный чуб и, набрав полную грудь дымного воздуха, бросил в зал чеканные строки:
На фронте
ракетном
ширятся стычки, -
враг наступает,
не тратит времени.
Ракетчик,
готовься
к перекличке
боевой
готовности
Академии!
В том же грозно-восторженном духе поэт молотил минут пять, сорвав аплодисменты.
Чует моя мадам сижу, шо-то складно он малюет.
Пятая точка молодого коллеги подсказывает, что поэт излишне осведомлён о наших внутренних делах, перевёл Георгий.