Немец промолчал, Бестужев пожал плечами.
К нам много внимания. В курсе дел рабочие из мастерских «Русского Витязя», куда непрестанно бегаем с заказами. Чему удивляться? Разве что автографы у нас не просят.
Яркая брюнетка с переднего ряда, явно склонная к экзальтации, продолжала хлопать и вскрикивать «Браво! Браво, Маяковский!», когда остальная публика успокоилась. На смену вышел бородатый учёный муж с лекцией «Есть ли жизнь на Марсе», за ним снова поэт юноша с погасшей трубкой в углу рта. Он читал минорную лирику. Непременно коснулся новомодных ракет, куда уж без них, его строки веяли печалью теперь о грядущем расставании с Землёй.
Мы теперь взлетаем понемногу
В небеса, где тишь и благодать.
К звёздам вверх, и скоро мне в дорогу
Лётные пожитки собирать.
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
В корабле, с орбиты уходящем
Я не в силах скрыть своей тоски.
От стихов Есенина брюнетка расплакалась, и Бестужев кинулся в атаку, перегнувшись через сиденье переднего кресла. Он немедленно «включил итальянца».
Любезная синьорина! Хотите, я познакомлю вас с настоящими ракетчиками? Меня зовут Евгений.
Брюнетка обернулась, не прекращая прижимать уголок платочка к глазу, её строгая спутница немедля дала встречный залп:
Тоже мне, нашлись ракетчики Лица гладкие, костюмы дорогие. Банкиры какие или маклеры, а Виолетту решили романтикой завлечь? Оставьте, граждане.
Дупель пусто, прокомментировал Серёжа. Заметь, Жора, дамы нас в упор не видят. Даже отшить не соизволили, как нашу золотую парочку. Мордой или прикидом не вышли?
И ты туда же Решил прифасониться перед дамами на фоне барона и владельца «Руссо-Балта»?
Впрочем, настойчивость Бестужева Георгий зря недооценил. У выхода из зала ловелас бросился в новое сражение по всем правилам тактического искусства: пустил в бой авангард в виде сладких речей, а потом ввёл в бой резерв, показав сверкающее лаком авто. Жаль, что не учёл численность соперника: в театр поэзии девушки отправились в компании из шести. На смену тактике пришла стратегия.
Соблаговолите составить нам компанию в ресторации. Незабываемые впечатления от поэзии нужно непременно спрыснуть сухим вином. Вы не против Чинзано?
Он распахнул дверь «Руссо-Балта», не отрывая взгляд от Виолетты. Её строгая спутница, что сомневалась в ракетной принадлежности прилипчивых кавалеров, немедленно юркнула на сиденье рядом. По-своему привлекательная, но слишком высокая и чуть мужиковатая, компаньонка красотки автоматически составила пару барону.
Пожалуй, пойдём промямлил Георгий.
Серёжа перехватил его мимолётные взгляды в сторону хрупкой, чуть жеманной блондинки. В её кротких глазках, опущенных долу и лишь изредка постреливающих в окружающих, проскальзывало нечто неуловимое, греховно-порочное, обычно вызывающее у мужчин самые решительные порывы к знакомству.
Ты за неё неровно дышишь? Так шо стоишь как поц с мытой шеей? Мадемуазели! Сергей ввинтился внутрь женской четвёрки, ничуть не смущаясь, что барышни на пять-семь лет старше. Не претит ли вам провести вечер с двумя пролетариями междупланетного труда?
Таки шо делать, когда господа съехали, остались одни пролетарии? совершенно в тон ему ответила пухловатая девушка с кудельками чёрных завитков под кокетливой красной шляпкой. Зови меня Роза!
Он расцвёл.
И шо я имею сказать, любезная барышня Я дико извиняюсь, но такого бутончика с марципанчиком, как ваши ротик и щёчки, не увидишь даже на Дерибасовской!
Бутончик представила остальных, приглянувшаяся Георгию назвалась Элизой. Безо всякого авто одессит поделил женщин надвое, и будто само собой получилось, что у входа в подвальчик неподалёку от Ордынки каждый из мужчин сопровождал одну спутницу. Две «лишние» испарились.
Вино там подавали ординарное крымское, никакого Чинзано и в помине не было, люд сидел простой, как водится изрядно шумел. Георгий помалкивал и лишь иногда поддакивал, бросая взгляды на Элизу. Щебетали Серёжа и Роза.
Даже после второй бутылки юный болтун не сказал ничего, что мог бы взять на карандаш чей-то шпион, окажись он за соседним столиком. Речь он вёл в основном «за искусство», и тема ракет здесь была неисчерпаема. Синематографический трест «МосСинема» заявил о начале съёмок фильма «Русские на Луне», зачем-то с приглашением голливудских примадонн. Писатели кинулись строчить романы о звёздных войнах, поймав волну: издатели готовы были выхватывать рукописи о космосе прямо из рук и печатать сумасшедшими тиражами.
Серёжа, душа моя, а вы привезёте мне камушек с Луны? Лучше всего брильянтик!
Шо вы, дорогая Роза Соломоновна. Со всей радостью, но Если только доживу лет до ста.
Бросьте, бросьте, девушка замахала пальчиками. Полно вам скромничать! Только в феврале напечатали об открытии академии, и вот ракеты летают над Москвой. Осталось сделать такую же, но бо-ольшую, и вы там!
Та не Сергей изобразил смущение. Моё дело мелкое, поднеси-подай Отпили-привинти. Вот герр Тилль у нас герой, аж страшно. Военлёт весь с себя Верно гутарю, Жора?
Блондинка глянула испытующее и чуть насмешливо, с каким-то исследовательским интересом, отчего Георгий смутился больше, чем от подначки ехидного пацана.
По-совести признаться, в ближайшие годы попасть на Луну мне светит не больше Серёжи.
Понятно, хмыкнула Роза. Место в ракете купили богатенькие. Как тот с фаэтоном или его красавчик-дружок.
Барон? Таки да, этот мутный точно сможет. Будет первым междупланетчиком. Если только перед ракетой никто дверцей не хлопнет, а то наше ходячее несчастье откинет копыта.
Георгий пнул соседа ногой под столом ему не нравилось, что Серёжа, чуть не угробивший Ренненкампфа, ещё и превращает это в шутку.
Потом проводили девушек. Они работали вместе в некой оптово-бакалейной конторе, целыми днями колотили по клавишам ундервудов и от этого звались «пишбарышнями». Жили также вместе, снимая меблированные комнаты.
Не перестаю удивляться тебе, Жора, задумчиво произнёс Серёжа по пути к Измайлово. Во время серьёзных разговоров его одесские закидоны проскальзывали реже. Вроде ж не мальчик, на войне был, таки семья не из последних. Шо робеешь на каждом шагу? Даже с девицами глазами крутишь, дышишь паровозом, чуть не слюни пускаешь, а слово сказать или, спаси Боже, руку цапнуть, прям как гимназист с Ришельевской, готов зареветь и бежать к маменьке.
К маменьке Тут ты, конечно, преувеличил. Но не без этого.
Георгий смолк, они как раз миновали бульвары, где особенно часто попадались подозрительные личности вроде встреченных в первый день.
Гляжу, со мной за жизнь ты тоже не хочешь
За жизнь? Тилль огорчённо махнул рукой. А какая жизнь? Жил я только когда летал, знал, есть дело бить бошей После войны я сплошное ничто. Пописывая рассказики, слез с отцовской шеи. Мне скоро тридцать, а я ничего, понимаешь, друг ситный, ни черта не добился! Здесь мы ковыряемся в как ты говоришь в мадам сижу. Пороховые ракетки древние китайцы пускали. Мы не двинулись дальше той бомбёжки Батума. Дамочкам камень с Луны? Дудки. Скорей нас разгонят к едреней фене.
У-у, какие мы впечатлительные, протянул Серёжа. За три месяца, два из которых лили бетон, ты ждал прорыва к звездам? Пожалуй, моя Розочка Соломоновна смотрит на жизнь реальнее.
Какое к звёздам, Серёжа! Должен быть шажок вперёд. Хоть бы маленький, муравьиный.
Не разводи пожиже. Будет тебе шажок, он вздохнул и добавил, словно был старше лет на десять. А с бабами давай решительнее. Я вот с Розой договорился забежать к ней вечерком, пока твоя Элиза задержится с подружками. И Роза задержится, если надо, она же понятливая.
Сразу? Не могу, покачал головой Георгий. Я не такой. И, думаю, Элиза тоже не такая. Молчи!
Сергей и не думал спорить, хоть имел другое мнение. В портовом городе взрослеют рано, у каждого свой срок.
Глава седьмая. Казимир Семенович
Мелкая тень взобралась на крыльцо барака. Рука медленно потянула дверь, пришелец явно старался не скрипеть
Кто здесь?!
В лицо ударил резкий электрический луч, щёлкнул взводимый курок.
Та я это
Серёжа прикрылся рукой.
Шляешься незнамо где!
Шо, у нас комендантский час, гражданин директор? Я за это скажу вы нас не предупреждали.
Засядько убрал револьвер. Световое пятно опустилось к ногам.
Думать надо. Дело у нас, сам понимаешь, опасное, крутятся всякие вокруг подозрительные. Взрывчатые, опять-таки, вещества
Та понял я. Коль дело серьёзное, можно барак и щеколдой замкнуть. Сразу спокойнее, чувствуя, что вот-вот нарвётся, он переменил тон. А вы шо не спите, Александр Степанович? Ой вей, так каждую ночь сторожите?
Есть кому Нет. Думаю вот. А, ладно. Иди спи.
Услышав речь, по связности явно не восходящую к Цицерону, Серёжа присел на крыльцо и вытащил папироску.
Ночь то какая Звёзды точно в Одессе над лиманом. За шо думаете, Александр Степанович?
Полковник опустился рядом.
Да всё о том же. Как сделать, чтоб наши ракеты соизволили лететь прямо? он тоже закурил. Думал, не изобретать ничего. Раз пушкари нашли способ придавать вращение снаряду, нужно закрутить ракету! Но как?
Шо-то я вас не понимаю. Говорили же давеча если ставить косые сопла, часть энергии сгорания уйдёт на сторону.
Помню! Засядько раздражённо махнул рукой с папиросой, описав огненную дугу в ночи. Думал вот сделать стартовый каркас не прямым, как на линкоре «Февраль», а чтоб закрутку давал. И чтоб перья стабилизаторов через пазы шли, через них вращение Не понятно? Если угодно ко мне пройти, покажу на эскизе.
Та не. Не дело это Извиняйте, гражданин директор.
Почему? военный среди цивильных инженерных самоучек чувствовал себя порой неловко. Оттого пришедшей в голову идеей поделился с самым молодым и неавторитетным. Тут на тебе, критика.
Сила ракет в простоте установки. Шо оно нам даёт, та закрутка? Та не много. Увеличим дальность, точность, чует моя В общем, точность уменьшится.
Наверно, нехотя согласился Засядько.
А стабилизаторы Они ж тормозить будут вращение Но Серёжа умолк.
Что но? не вытерпел полковник.
Но их же заставим крутить снаряд как у порося хвостик. Коль задние кромки отогнуть.
Темнота скрыла целую гамму гримас на лице Засядько. Это же такое простое, очевидное решение! И до него не додумался весь их коллектив, а этот оборванец с жалким училищем за плечами смог Невероятно!
Сергей, послушайте меня внимательно. Буду всемерно обязан, чтобы вы никому Слышите? Никому, в том числе Тиллю, ни слова не говорите. Ни про этот разговор, ни про идею со стабилизаторами.
Та я могила. Но
Никаких «но». Междупланетная ракета с людьми быстро вращаться не будет.
Ясен пень.
Так что ваше изобретение совершенно военное. Я передам, кому нужно, испытают на артиллерийском полигоне. А в Измайлово по-прежнему рвёмся к звёздам.
Шо уж не понять. Воля ваша.
Серёжа был явно смущён и изменением отношения Засядько, и, тем более, обращением на «вы».
У вас же только училище, не дело это. Что скажете, если буду рекомендовать вас осенью в Петроградский технологический?
Э-эх Шоб я так жил! Не нужно пустых надежд, гражданин директор. На оклад подмастерья никак на учёбу не наскребу.
Крепитесь духом, молодой человек. Самым способным правительство Республики и учёбу, и стипендию оплачивает. Я похлопочу.
Та вы шо он опомнился и даже подскочил, невольно пародируя военное «смирно». Впрочем, в темноте это осталось незамеченным. Благодарствую, Александр Степанович!
Но помните о нашем уговоре. Одно слово лишнее и не видать вам Техноложки.
Серёжа взял себя в руки, что было затруднительно. Казалось небо вокруг барака раскрасилось праздничным салютом ярче, чем во время их опытовых запусков!
Клянусь, Александр Степанович! За одно прошу называйте меня на «ты», как прежде, коль у нас конспирация.
Изволь. Ты прав. А сейчас спать. Скоро испытаем многоступенчатую, голова твоя нужна ясная.
В последующие дни Серёжа ходил с выражением человека, одержимого икотой, коему посоветовали набрать много воздуха в грудь и не дышать сколько есть мочи. О стабилизаторах твёрдотопливных ракет он вспоминал редко, а Петроград и превосходная возможность выбиться в люди не просто грели душу они жгли огнём!
Сколько сил потребовалось, чтоб сдержаться и ни о чём не сказать не только Георгию, но и Розочке, что считала парня бедолагой, не передать. Но время шло, и на измайловском поле появилась ракета, похожая на «Конрадов Хаасов» в количестве пяти штук, соединённых вместе четыре в нижнем ярусе и один вверху.
Георгий лишь раз спросил чего цветёшь как каштан на Монмартре, но особо не приставал, увлечённый химическими опытами и встречами с Элизой, частыми, только затянувшимися в первой стадии ухаживаний.
Тилль сам излучал довольствие, дела у него двигались на обоих фронтах. Выглядел, правда, странно. Изъеденный ожогами от азотной кислоты, он казался поражённым невиданной заразной болезнью. Наверно, кроме как с Элизой, не имел ни с кем никаких шансов на успех. Она-то знала, что ужасные волдыри на руках и язвочки на лице не инфекция и скоро заживут. Но другие дамы на улице шарахались, городовые смотрели строго, но подходить не решались, мало ли какая заразная хворь.
Испытатель стоически переносил невзгоды, а Засядько повелел огородить его участок бетонным забором с зеркалами наверху, чтоб Георгий наблюдал за двигателем, не рискуя получить очередной кислотный душ. Только зеркал хватало едва на пяток опытов. Двигатели порой взрывались, иногда зеркальное стекло просто трескалось от высоких температур.
С тем же упорством Георгий жёг бензин, керосин и жидкий водород в кислороде, долго промучился с перекисью водорода, бурно разлагающейся от добавления перманганата калия. Создать двигатель с надёжным запуском, ровной, мощной и управляемой тягой, а также не взрывоопасный, ему пока не удалось.
Подписывая как-то очередную смету на ремонт, полковник грустно пошутил: «Если верить примете, что разбитое зеркало к несчастью, мы переколотили фортуну России на годы вперёд».
Цепь неудач доконает и самого стойкого. Когда Засядько объявил о пуске многоступенчатой ракеты, Георгий не знал радоваться ли ему за товарищей или завидовать им, ушедшим с твёрдотопливными ракетами намного дальше. Тем более Засядько не нашёл ничего лучшего, как натравить на него газетчиков. Возможно, на директора надавили сверху: накануне скорых думских выборов российский обыватель желает знать, в какую дыру улетают казённые ассигнования.
Репортёр с фотографом объявился в начале июля, с любопытством оглядел следы огня и щербины на стенках испытательного стенда. Георгий принялся за пояснения.
В отличие от пороховых двигателей, жидкостный имеет гораздо больше склонности взорваться. Причин предостаточно, и мы работаем над ними. Например, если камера сгорания до зажигания избыточно залита горючим и окислителем, они воспламеняются с сильнейшим хлопком или даже взрываются, разрушая станок и обливая азотной кислотой близко расположенные приборы.
Стало быть, человек никогда не полетит на ракете с жидкостным двигателем? репортёр что-то пометил в блокноте.
Георгий обратил внимание на странную манеру этого человека больше слушать и меньше записывать. Быть может, полагался на память? Но химические термины изрядно длинны и трудны для непосвящённого, наверняка напутает, а потом половина Москвы примется хохотать, прочитавши, какие глупости изрёк ракетчик.