Говорил я, выдохнул он, не пожалеешь.
Она звонко рассмеялась. Элета и впрямь совсем не жалела.
В этот момент дверь трейлера громко щёлкнула. Элета замерла, вскинулась, шикнула на Крифа. Распахнулись глаза спавшей на диванчике женщины. Она приподняла голову и уставилась прямо на Элету. Сайфейри застыла. Люди очень часто на неё вот так прямо смотрели и всё равно не видели.
В открывшуюся дверь вошли ещё двое людей. Мальчики. Разного возраста: одному на вид было лет пятнадцать, второй был на несколько лет младше. В обоих она заметила сходство с женщиной на диване.
Женщина издала болезненный стон.
На столе! сорвалось с её губ, и Элета поняла, что время вышло.
Она бросила взгляд вниз, в банку. Криф запаниковал, его непослушное крыло раскрылось и прилипло к внутренней стенке. Элета протянула ему руку, схватила за плечо, дёрнула вверх. У дверей трейлера ребята удивлённо пялились в сторону кухни. Старший выронил из рук объёмный чёрный пакет: он ударился о пол со стеклянным звоном и опрокинулся набок. Из его раскрытого зева выкатилась грязная бутылка. Младший издал неразборчивый, полный ярости звук.
Быстрее! крикнула Элета, дёрнув Крифа на себя. Его крыло пристало прочно. Он вцепился в него обеими руками и отчаянно потянул: оно с еле слышным чмоканьем оторвалось от потёков мёда на стенках банки. Криф подтянулся к ней.
Женщина и старший из её сыновей всё ещё на них просто пялились. Младший же пришёл в движение: схватил стоявшую возле двери щётку с длинной рукоятью и решительным шагом устремился на кухню. Элета и Криф переглянулись, кивнули друг другу и расправили крылья. Она взлетела первой и понеслась к спасительному окну. На полпути она бросила взгляд через плечо. Парнишка со щёткой уже примеривался для замаха. Криф летел неуклюже, заваливаясь набок.
Она приземлилась на подоконник, сложила крылья, нырнула в зазор. Холодный ночной воздух ударил ей в лицо. Она развернулась, протянула в зазор руки. Крифу пришлось удвоить усилия, чтобы увернуться от щётки. Он практически упал на подоконник, отжался и прыгнул вслед за ней. Их руки нашли друг друга, пальцы переплелись. Она дёрнула его на себя, но потеряла равновесие, и они оба скатились в прохладную пропасть за окном. С другой стороны о мутный пластик ударилась щётка.
Они сориентировались в воздухе, расправили вновь крылья и устремились в ночную полутьму. Из трейлера им вслед неслись гневные крики. Элета не сдержала довольного смешка.
* * *
Они отдалились на несколько сотен метров, отыскали заброшенную автозаправку и уселись плечом к плечу на старенький проволочный забор. Элета хотела убраться подальше, но Крифу нужно было почистить крыло. Они выбирали пальцами липкие потёки, потом совали пальцы себе и друг другу в рот и нежно посмеивались. Элета ощутила укол вины жители трейлера, похоже, нешуточно расстроились, и ей от этого было грустно, но ей не составило большого труда отмахнуться от сожалений. Мёд оказался безумно вкусным.
Надо будет проверить, не выкинут ли они банку, заметил Криф, лениво слизывая ещё несколько капель липкого золота с тыльной стороны ладони. Я даже вызовусь покопаться в мусоре.
Люди нередко оставляли много-много еды на стенках выброшенной тары. Когда-то Элета брезговала после них доедать. Когда-то она, пожалуй, и воровать не хотела. Достаточно было попрошайничать. Но, единожды поголодав, привередничать перестаёшь, а голодать им с Крифом доводилось не раз.
Она согласно ему кивнула. Криф осторожно взмахнул крылом, одобрительно хмыкнул, но складывать его не стал: хотел, чтоб немножко высохло. Элета боязливо взглянула в небеса.
Может, перебраться куда, предложила она.
Ночь слишком хорошая, ответствовал беспечно Криф. Не беспокойся. Коптицы сюда не летают. И аутомов тут нет.
Ты наверняка не знаешь, заметила Элета.
Знаю. Какая-нибудь из корпо обязательно купит весь этот парк
Он широко взмахнул руками. Трейлер-парк, украшенные косыми безвкусными вывесками фасады, скелет текстильной фабрики, и над всем этим дуга ржавой эстакады. Маленький кусочек Рельс, одного из немногих районов Криптограда, который ещё не успели передать в корпоративную собственность. «Что Рельсы, что Южжилмасс всё либо разрушено, либо».
и тогда тут пропадут трейлеры, появятся стены, вышки, и всё засияет, вздохнул Криф. Они оба невольно оглянулись на восток, туда, где вдалеке торчали обелиски небоскрёбов Центра.
Может, уже покупают, предположила Элета. Прямо сейчас.
Может, согласился он.
И тогда коптицы уже летят.
Тоже может.
Так давай убираться отсюда.
Он с таинственной улыбкой покачал головой и поднял глаза к небесам.
Ты лучше на звёзды глянь, предложил он.
Звёзд на ночном небе было немного. Криптоград отбрасывал на небеса слишком яркую тень. Ей говорили, мало на Земле осталось мест, где красотой Млечного Пути можно было насладиться по-настоящему. У неё от этого почему-то сердце сжималось. И скудная россыпь редких огоньков на небосклоне казалась печальной. Бедной.
И всё равно она улыбнулась. Криф тоже улыбался.
Хорошая ночь, сказал он негромко. Просто хорошая.
Да.
Они приникли друг к другу. Его плечо казалось ей тёплым и крепким. Она приобняла его, чувствуя ладошкой ещё одно липкое сладкое пятно. Сколько ж мёда на него налипло? Элета зажмурилась, представила себе, как снимает с него рубашку, находит это пятно, подносит его к губам Приятно. Хорошо, уютно. Но где же пламя, где же всепоглощающая страсть
Криф раскрыл рот. Видение рассеялось.
Я
Не надо, ответила она чуть резче, чем хотела. Он дёрнулся рядом с ней. Элета обомлела. Как, как объяснить ему, что всё не так, если он не знает того, что знает она? «Сердце не так бьётся?» А как оно должно биться? Элета знает: не так, оно должно заставлять грудь ходить ходуном, оно должно пытаться вырваться наружу. Ведь любовь это, в первую очередь, страдания, это постоянные потрясения, это когда то в жар, то в холод, словно нервы из тебя тянут щипцами. Она должна быть умопомрачительной. Она должна тобой управлять.
Уж кому, как не «САЙФЕЙРИ МОД. 4.3-Р», об этом знать.
Только почему-то ей с ним хорошо и без всего этого
Эля
Подожди
Эля, кто-то идёт!
Она растерянно отстранилась, завертела головой по сторонам: всё тот же полумрак, всё те же огни Центра вдалеке и тёмные громады ставшего им родным Южжилмасса на севере. Но всё верно: человеческая фигурка перебегает от одного мусорного бака к другому. Она моргнула, потом поднялась на ноги и оттолкнулась от забора: воспарила, мерно взмахивая лазурными крыльями.
Криф крякнул, тоже поднялся на ноги. Его крылья щёлкнули.
Нет. Крыло.
Второе осталось сложенным.
Человек выпрямился во весь рост. Она узнала мальчишку из трейлера: это он чуть не достал их шваброй. Теперь он держал в руках палку? Маленькую, раздвоенную палочку с резинкой
Быстрее!
Она затанцевала в воздухе, надеясь привлечь внимание, но мальчик уже положил в резинку блестящий шарик, уже оттянул её к щеке, целясь в Крифа. А тот всё пытался уломать собственное дефективное крыло. Элета рванулась к нему.
Шарик прогудел в воздухе огромной злой пчелой. Он ударился о плечо Крифа с противным хрустящим звуком. Криф исчез: он и пискнуть не успел. Элета затормозила и тупо уставилась туда, где только что стоял её спутник.
Потом она заметила проблеск розового внизу, на земле, по ту сторону забора.
Мальчик издал победный возглас:
Это вам за папин мёд!
Элета ушла в короткое и крутое пике, приземлилась на выщербленный бетон, подскочила к Крифу. Он молчал. У неё под ногой что-то хлюпнуло. Шарик она заметила в нескольких шагах. С боков блестящей сферы прямо у неё на глазах стекали тёмные капли.
Элета ахнула; этот звук перешёл в горестный крик. Она отвернулась, сжала кулаки; у неё подкосились колени, и она в последний момент упёрлась в пол ладонями. Сладкий вкус во рту показался вдруг тошнотворно-приторным. По ту сторону забора маячила тёмная фигура: мальчишка приближался.
Она оглянулась. Криф еле заметно шевелился. Здоровое крыло при ударе о землю скомкалось, превратилось в бесполезную тряпку. Его волосы блестели. Разбитая кукла, раздавленное насекомое; сколько раз она наблюдала нечто похожее в пустынных коридорах Южжилмасса?
Нет, прошептала она и оттолкнулась руками от бетона, поднимаясь вновь на ноги. Она подскочила к Крифу, присела, осторожно взяла его на руки: он показался ей на удивление лёгким. Элета расправила крылья, зная, что демонстрирует их убийце с рогаткой, а потом подпрыгнула и воспарила, быстро набирая скорость. Опасность она почувствовала спиной: аж волосы на затылке встали. Она вильнула, и где-то неподалёку от неё в воздухе прогудел уже второй стальной шарик. Элета стремительно набирала скорость. Неся на руках своего искалеченного спутника, она помчалась в лабиринт ночных улиц Рельс, на лету ругая себя.
* * *
Она чувствовала себя героиней глупой поучительной сказки: не знаешь ты, дескать, Элета, как ты счастлива. Глянь, как плохо будет, если вдруг всё возьмёт и пропадёт. Только сказки на таких моментах заканчиваются. А Криф лежал у неё на руках, еле дышащий, сломанный, изуродованный. Ей не хотелось смотреть, но она должна была как следует взглянуть, потому что от этого зависела его жизнь.
Принявшее на себя удар плечо взорвалось: на его месте образовался красно-чёрный цветок. Рука болталась, словно держалась на одной коже. Дыхание было свистящим. Крепление для крыльев погнулось и наполовину вышло из полуорганического паза. «Хорошее» крыло теперь ни на что не годилось; плохое так и осталось туго свёрнутым валиком.
Но он ещё дышал. С каждым его вздохом Элета теряла драгоценные мгновения. Куда? Домой? Уложить его, замотать потуже раны обрезками ткани и вы́ходить? Да, можно так. Она справится. У неё на это хватит сил
Она быстро покинула окраину трейлер-парка. Мимо мелькали яркие неоновые вывески, рекламные щиты и тускло подсвеченные окна. Сверкали в сиянии уличных фонарей хромированные диски на колёсах автомобилей. Горели огоньки, обрамлявшие цветастые меню уличных ларьков с лапшой и лепёшками. Если Южжилмасс это тёмный бетонный лес, то Рельсы безвкусный калейдоскоп, район, в котором ночью ярче, чем днём. И всё равно ей казалось, что её голубые крылья горят ярче всего. Она старалась держаться в тени, но замечала, как поворачиваются в их сторону головы. В каждом взгляде ей чудилась угроза. Сайфейри всё ещё пользовались неплохим спросом на чёрном рынке; он только подскочил после городской директивы, сравнявшей их с крысами. Обычно они с Крифом облетали самые занятые улицы, пробирались узкими переулками и вентиляционными шахтами.
Но у неё не было времени думать над маршрутом. Быстрее, быстрее Она прижимала его к груди, крепко-крепко, и он казался ей до невозможности хрупким; по её рукам стекала его темная кровь. Ей в лицо бил поток горячего воздуха; крыло Крифа под его порывами вяло трепыхалось изорванным в клочья парусом.
А впереди собранная из мусора статуя, ряды неряшливых навесок, дым, поднимающийся от десятков электрических грилей. Она резко затормозила, осознав, что вылетела случайно прямо к Депо, центральному базару Рельс. Тут беспрестанно кипела жизнь; она знала, что тут продают еду, одежду, восстановленную бытовую технику и наверняка ещё великое множество других вещей, о которых она ничего не знала и знать не желала. Она беспомощно оглянулась по сторонам: всё ярко, всё кричит, кто-то уже указывает на неё пальцем, а Южжилмасс всё ещё маячит где-то далеко, и Криф издаёт странный, высокий звук
Её взгляд упал на рекламный плакат. Простенький адрес в пару строчек и подпись: «КОНСИ РЕЧЕФ: К МЯСУ С УВАЖЕНИЕМ». И эмблема, которую она разобрать не смогла. Кажется, на ней человеческая рука что-то пожимала.
«Это же мясник, осознала она. Кирург».
Она опять сорвалась с места; ещё решить не успела, а крылья уже сами её несли по адресу.
* * *
Она осознала, что уже бывала здесь, пролетала пару раз: просто никогда не обращала на окружение внимания. Над двойной дверью висела жестяная пластина с чёрными, будто выжженными буквами: «КИРУРГ». Раньше она её не замечала, будто взгляд сам собой соскальзывал. Но она всегда там была. Будто ждала.
А куда ещё? Даже если она сможет сама Крифа вы́ходить, он останется калекой. А ей так хотелось ещё раз с ним вылететь в рейд за провизией; хотелось с ним обняться; хотелось, балансируя на краю забора или на бельевой верёвке, уставиться в небеса.
Кирурги лечат. Обычно людей, да. Но сейчас она согласилась бы даже на ветеринара.
Сбоку от двери располагалось открытое окно. Его защищала тяжёлая решётка, но её приварили из расчёта на людей, а не сайфейри. За решёткой мерно колыхалась полиэтиленовая занавеска. Элета протиснулась меж прутьев: она ударила случайно Крифа об один из них, и он негромко застонал у неё на руках. Она приказала себе не смотреть. Элета спрыгнула с подоконника, вылетела из-под занавески и оказалась в приёмной. Ещё несколько раз взмахнув крыльями, она приземлилась на стойку. За плексигласовой перегородкой письменный стол и кресло; в кресле уставившаяся в экран планшета девушка с кислотно-розовыми кудрями. Она негромко хихикала себе под нос.
Элета пнула перегородку.
Эй!
Ноль реакции. Она выдохнула, ударила ещё раз, крикнула погромче, и девушка подняла наконец голову. Мучительно медленно. На лице туповатое, расслабленное, сонное выражение; разница в размерах только усугубляла впечатление. Оказалось, волосы она на самом деле уложила в подобие цветочного бутона. Раздавленного.
Рот девушки округлился в озадаченную «О».
Помогите! рявкнула Элета, красноречиво потрясая Крифом. Девушка всё пялилась. Сайфейри в исступлении завопила:
Ну! Быстрее, прошу!
Эм начала розововолосая. Элета сделала шаг вперёд, высвободила руку и провела пальцами по прозрачной ширме. На плексигласе остался тёмно-красный мазок.
Ах, сорвалось с губ розововолосой. Эм
Она нахмурилась, облизнула губы, огляделась по сторонам. Кроме них, в приёмной никого не было. Взгляд девушки упал на старенький, пожелтевший от времени телефонный аппарат.
Сейчас, сказала она и подняла трубку. Элета, затаив дыхание, вслушивалась в далёкие гудки.
Девушка дозвонилась. Её изначальное смятение сменилось деловитой лаконичностью. «Док, в приёмной разбившаяся фея, просят помощи прямо сейчас». Пауза. «Да, док, фея». Пауза. Мучительно долгая. Бесполезная. Быстрее, быстрее, люди, каждое слово удар сердца, а запас ударов у него заканчивается, неужели вы не понимаете
Гардбёрд? спросила она и, спустя секунду, пояснила: Коптица?
Нет, помотала головой Элета.
Она говорит нет, док.
Пауза. Глаза девушки сфокусировались на Элете. Сайфейри не отвела взгляда. Сжала покрепче зубы. Тряхнула опять Крифом.
М-м Да, док, я ей верю.
Откуда-то из-под стола донёсся тихий щелчок.
Включила, док. Веду.
Трубка со стуком легла обратно. Девушка поднялась на ноги.
Док Речеф вас примет Тебе, кхм, помочь?
Нет, помотала головой Элета и поднялась в воздух.
* * *
Кабинет мясника располагался в задней части здания. Его заливало болезненно-белое сияние. Бо́льшую часть помещения занимала роботизированная кушетка со сложными зажимами. Над ней склонился обесточенный многорукий робот, на круглую, безликую голову которого кто-то налепил выпуклые мультяшные глаза. Они резко контрастировали с хирургическим инструментарием, львиную долю которого робот растопырил веером и демонстрировал входящим в дверь.