Да что вы! удивился Николай Иванович. Глаша, слышишь? отнесся он к жене.
Верно, верно подтвердил доктор. Я сам видел. Этот приезжий мой знакомый. Фотография удивительно схожая. Поразительно удачно вышло. Здесь фотографический спорт до того распространен, продолжал он, до того распространен, особенно между приезжими англичанами, что во многих гостиницах есть уже темные комнаты для проявления фотографий. Этими темными комнатами заманивают к себе в гостиницу путешественников, раскидывая и развешивая объявления по станциям железных дорог.
Глафира Семеновна слушала и сказала:
После этого, что вы рассказываете, здесь не безопасно купаться.
Отчего? спросил доктор.
Да вдруг снимут фотографию.
Так что же? Здесь даже добиваются этого многие дамы. Нарочно одеваются в шикарные купальные костюмы, распускают себе волосы а-ля русалка, купаются с привязными косами, в ожерельях, в браслетах. Тут одна купается в браслетах не только на руках, но даже и на ногах. Ну, да вы сейчас сами увидите.
Тогда, если так, я не стану купаться здесь Помилуйте что это такое! проговорила Глафира Семеновна.
Да на первых порах я вам даже не советую купаться прямо в море. Вам прежде нужно привыкнуть и к соленой воде, и к температуре. Вы прежде возьмите две-три теплые ванны в закрытом помещении. Здесь все так делают. Возьмите первую в двадцать восемь градусов и понижайте температуру. А потом и в открытое море идите, давал советы доктор. Готово! Начали купаться. Смотрите. Вон бежит барынька в купальном костюме, а за ней гонится беньер, указал он.
По песку, выскочив из галереи, действительно стремилась купальщица в плаще из мохнатой бумажной материи. Достигнув воды, она сбросила с себя плащ на песок, сделала несколько поз, очутившись в нарядном купальном костюме, плотно прилегавшем к ее телу и обрисовывавшем все ее формы, подала руку бравому беньеру и пошла в воду. Налетевшая пенистая волна тотчас же покрыла их с головами.
12
Завидя купающуюся женщину, гуляющие тотчас же начали сосредоточиваться против самого места купания. Направились туда же и супруги Ивановы. На галерее женских купальных кабин публика тотчас же начала занимать стулья, отдающиеся по десяти сантимов за посиденье.
И мы можем присесть, сказал супругам доктор Потрашов. Что стоять-то и жариться на солнце! А стулья в тени.
Супруги сели.
Из ворот кабин вышли уже две купальщицы. Одна в плаще пожилая, толстая, краснолицая, в чепчике с красной отделкой, другая без плаща и без чепца молоденькая брюнетка в туго обтянутом по телу розовом купальном костюме. На них тотчас же направились лорнеты и бинокли. Сзади супругов Ивановых кто-то спрашивал по-французски:
Кто это такие? Вы не знаете?
Это жена и дочь одного разбогатевшего на шоколаде кондитера, был ответ. Они из Лиона. Я забыл их фамилию. Дочке ищут богатого жениха вот маменька и привезла ее сюда на показ. Маменька напоминает совсем гиппопотама, но дочка недурна. Говорят, что ее нынче летом только что взяли из монастыря.
Купальщицы сбежали по каменным ступеням с набережной на песок. За ними шел голоногий беньер в куртке с короткими рукавами. Они сделали шагов тридцать по песку, лавируя между играющими ребятишками. Маменька шепнула что-то дочке. Та остановилась, подняла ногу и стала поправлять парусинный башмак, привязанный к ноге переплетом из черных лент, доходящим до колена. Сделано это было грациозно. Вышла красивая поза.
Видите, сама барышня останавливается, сама напрашивается, чтобы с нее сняли фотографию, сказал доктор супругам, кивая на девушку.
И точно, рядом с супругами тотчас же щелкнула пружинка ящичка моментальной фотографии, находившегося в руках седого англичанина, облеченного в палевую крупными клетками фланель. Сняв фотографию и опустив висевший на ремне через плечо фотографический ящичек, он быстро встал с своего стула, направился к самому краю набережной, расставил длинные ноги с завернутыми у щиколок панталонами и стал направлять на удаляющихся к воде маменьку и дочку большой морской бинокль, висевший у него до сего времени на ремне, перекинутом через плечо.
Вот и еще купальщица, полная, красивая женщина лет под тридцать. Эта шла медленно, закутанная в полосатый белый с красным плащ, и имела на голове повитый тоже из белого с красным тюрбан.
Вот и наша русская, проговорил доктор.
Кто такая? спросил Николай Иванович.
Она из Москвы. Происхождение купеческого. Дочь не то крупного бакалейщика, не то дровяника. Вышла замуж за полковника, но с мужем не живет. Она каждый вечер играет здесь в казино в лошадки. Игра такая здесь есть, вроде рулетки. Играет в лошадки и проигралась уже изрядно.
Как фамилия?
Статинская, Ховинская, Сатинская вот так как-то. Забыл. Приехала сюда с компаньонкой.
Мадам Статинская или Ховинская шла медленно и два раза кивнула встречным знакомым мужчинам. Вот она и на песке. Остановилась около какого-то белокурого ребенка, одетого матросом, приласкала его и пошла дальше. Вот она у самой воды. У ног ее разбилась громадная волна и обдала ее брызгами. Купальщица, не торопясь, скинула с себя плащ и передала его сопровождавшему ее беньеру. Тот принял плащ и в свою очередь передал его караулящей плащи женщине в полосатой тиковой юбке, затем подал руку купальщице, и они побежали навстречу волнам.
Еще купальщица, еще и еще
А эта блондинка кто такая? задала вопрос доктору Глафира Семеновна.
Генералыпа-с Муж ее генерал и тоже здесь, но на пляж он редко ходит, а предпочитает стрелять в здешнем тире голубей. Она здесь всегда с племянником, прикомандированным к какому-то губернатору для ничегонеделания.
Русская?
Самая что ни на есть Из Петербурга Занимается живописью. После завтрака вы ее всегда можете встретить против La roche de Viei'ge на складном стуле с палитрой и кистями перед начатой картинкой
Сколько здесь русских! удивленно проговорила Глафира Семеновна.
Русский сезон теперь, отвечал доктор. Теперь в Биаррице приезжих русских больше всех национальностей. Стали, правда, наезжать англичане, но английский сезон еще не начался. Английский сезон начнется с конца октября. Русские уедут, и начнется английский сезон. А теперь сплошь русские. Русская речь так и звенит на пляже. Да вот даже сзади нас разговаривают по-русски, шепнул доктор, наклонившись к Глафире Семеновне.
И действительно, сзади супругов Ивановых разговаривали по-русски. Двое мужчин один в серой фетровой шляпе, а другой в испанской фуражке с дном, нависшим на лоб, смотрели на удалявшуюся к воде генеральшу и обсуждали стати ее телосложения.
Что вы, помилуйте Вот уж кого не нахожу-то хорошо сложенной! говорил усач в шляпе. Это пристрастие с вашей стороны к ней и больше ничего. Что вы у ней хорошего находите? Скажите. Бедра у ней плоские, талия необычайно низка
Но бюст, бюст, перебивал его бородач в испанской фуражке.
Полноте и бюст ничего не стоит. Во-первых, она ожирела Я два раза стоял на песке у самых волн и видел, как она выходила из воды, накидывая на себя пеньюар, но, право, ничего, кроме икр, не находил хорошего.
А! За икры вы сами стоите. Но разве этого мало? вскрикивал бородач в испанской фуражке. Наконец, лицо, шея
По-моему, уж губернаторша-то куда статнее, нужды нет, что она некрасива лицом.
Глафира Семеновна слушала и удивлялась.
Что они говорят! Боже мой, что они говорят! прошептала Глафира Семеновна, обратясь к мужу и доктору, и покрутила головой. Разбирать по частям женщину, как лошадь!
Здесь это обычное явление тихо отвечал ей доктор. Сюда за этим приезжают. Здесь все так.
А сзади Глафиры Семеновны уже слышалось:
Во-первых, у этой гречанки гусиная шея, во-вторых, у ней лошадиное лицо. Да я не понимаю, кто это и выдумал, что гречанки могут быть статны. Вот итальянки те наоборот.
Нет, я, кажется, ни за что не решусь здесь купаться, проговорила Глафира Семеновна. Уж одно, что нужно пройти мимо тысячи глаз Мимо сотни биноклей
Совсем как сквозь строй поддакнул Николай Иванович.
А все эти пересуды!.. У кого гусиная шея, у кого бычьи ноги.
Мода, что вы поделаете! сказал доктор. Но ведь здесь есть места, где вы можете купаться так, что на вас никто и не взглянет. Около Port des Peclieurs, например. Там можно купаться даже без беньеров, потому что там бухточка, и даже без прибоя волн. Плавать даже можно, тогда как здесь ведь никакой пловец не проплывет. Но там, в этой спокойной бухточке, почти никто не купается.
Сраму хотят, закончил Николай Иванович.
Именно сраму Ведь это ужас что такое! прибавила Глафира Семеновна.
Купальщицы начали выскакивать из кабин все чаще и чаще. Беньеры были все разобраны. Свободным стоял только один беньер коренастый старичок с седой бородой клином. Глафира Семеновна тотчас же это заметила и сказала:
Смотрите, старичка-то беньера никто не берет. Молодые беньеры разобраны, а этот без дела.
Никто, никто. Он совсем без дамской практики. Вот разве детей приведут купать, так его возьмут, отвечал доктор. Помилуйте, зачем старика брать, если есть статные молодые красавцы! Здесь поклонение пластике.
А купальщицы все прибывали и прибывали. Некоторые выскакивали из кабин на пляж, как кафешантанные певицы на сцену к рампе, припрыгивали и бежали навстречу волнам.
Степенно шли бородатые и усатые мужчины к воде. Эти были, по большей части, без плащей и все без головных уборов и без купальной обуви. Некоторые докуривали на ходу окурки папирос и сигар. Они шли туда же, где купались и женщины, по дороге останавливались, давали дорогу вышедшим уже из воды женщинам, направлявшимся в кабины одеваться. На мужчин публика как-то мало обращала внимания. Об них совсем и не разговаривали, хотя кое-кто из сидевших на галерее лам и направлял на них бинокли. Впрочем, когда показался один красивый прихрамывающий усач в черном фланелевом купальном костюме, одна дама, влево от Глафиры Семеновны, сказала своей собеседнице по-французски:
Это испанский капитан. Он недавно дрался на дуэли из-за какой-то наездницы, был ранен и вот теперь хромает. Смотрите, какой красавец!
Слышал или не слышал испанский капитан эти слова, но остановился и сейчас же начал позировать и крутил свой черный ус.
Вышла из воды какая-то черноглазая купальщица с красивыми глазами и распущенной черной косой. Она переходила набережную и направлялась в кабины одеваться, ловко и кокетливо отбрасывая рукой назад пряди своих волос. Двое мужчин, очевидно ожидавшие ее выхода из воды, посторонились и зааплодировали ей. Она поклонилась, весело улыбаясь, и побежала одеваться.
Да это купание совсем что-то вроде сцены, вроде представления! Здесь даже и аплодируют купальщицам, как актрисам! воскликнула Глафира Семеновна.
Зрелище отвечал доктор. И согласитесь сами, зрелище очень занимательное.
13
Часовая стрелка на здании городского казино, выходящего своим фасадом на пляж, где сидели супруги и где в настоящее время было сосредоточено все общество Биаррица, перешла уже цифру двенадцать. Головы и туловища купающихся, виднеющиеся среди обдающих их волн, начали редеть. Женщины спешили выходить из воды и одеваться к завтраку. В воду вбегали теперь только запоздавшие мужчины, чтоб наскоро окунуться перед завтраком в морскую пену. В воле долго они не засиживались и тотчас же выхолили вон. В выходящих на пляж отелях слышались звонки, призывающие обитателей их к завтраку. Доктор Потрашов стал раскланиваться с супругами Ивановыми.
Пора идти червяка морить, проговорил он. Мой больной патрон, я думаю, уже вернулся из теплых ванн и ожидает меня за самоваром.
Как, у вас есть самовар? удивился Николай Иванович.
С собой привезли. Настоящий тульский. Это мой патрон, фабрикант И бочонок квасу ведер в пять с нами сюда приехал из Москвы.
Да что вы! воскликнула Глафира Семеновна.
Верно, мадам улыбнулся доктор. Это опять-таки мой патрон Он не может без квасу И если бы вы знали, чего ему стоит сохранить этот бочонок с квасом во льду! Здесь лед чуть не на вес золота. Ну, да и то сказать, у денег глаз нет.
Блажит ваш пациент, блажит, как женщина, сказала Глафира Семеновна. И самовар, и квас.
А что за блажь самовар? возразил супруг. Про квас я скажу, что это лишнее, ну, а что касается до самовара, то не худо бы и нам его с собой захватывать из России и возить в путешествии. Маленький самовар. Место он немного бы занял в багаже, а иметь его приятно. Ведь вот для меня, например: какое это лишение во время всего заграничного путешествие не пить чая, заваренного по-русски, а тянуть английское прокипяченое варево из чая, напоминающее запаренные веники своим запахом, густое, как вакса. Фу!
Да вы и здесь можете себе маленький самовар купить за двадцать франков, сообщил доктор.
Неужели есть? Неужели здесь продаются русские самовары? удивленно спросил Николай Иванович.
Даже два из них на окнах выставлены в магазине русских изделий.
Да разве есть такой магазин здесь?
Есть. Вы где остановились?
В Готель-де-Франс.
Ну так это около вас. Спуститесь только в улицу за мэрию и вы увидите этот магазин. Там увидите наши нижегородские лукошки, лукутинские ящички и портсигары с изображением на них троек, мчащихся во весь опор, и мужиков, наигрывающих на балалайке. Увидите долбленые из осины табуреты с красной и желтой поливой, увидите наши русские уполовники из дерева.
Глаша! Слышишь? Непременно надо будет зайти в этот магазин, отнесся супруг к Глафире Семеновне.
И знаете, для какого употребление служат здесь эти деревянные русские уполовники? продолжал доктор.
Нет.
А вот взгляните на детей на песке. Этими уполовниками играют дети. Они заменяют им лопаточки. Да вот-вот смотрите
Николай Иванович и Глафира Семеновна взглянули на двух проходивших под конвоем бонны хорошеньких и нарядно одетых ребятишек и увидели в их руках по уполовнику. Николай Иванович пожал плечами и произнес:
Думали ли наши русские кустари, что их произведения найдут себе такое применение!
До свидания! еще раз поклонился доктор супругам. Надеюсь, что перед обедом здесь на пляже опять увидимся?
Всенепременно. Пойдем осматривать город после завтрака, а потом сюда.
Город нечего осматривать. Биарриц состоит почти из одной улицы и прилегающих к ней маленьких проулков, совсем коротеньких и спускающихся к морю.
Доктор поклонился и тронулся в путь.
Счастливец! кивнул ему Николай Иванович. Через час будете сидеть за самоваром и вспоминать нашу матушку-Россию.
Болыпе-с ответил доктор, снова останавливаясь. Сегодня за обедом у моего патрона повар будет угощать нас ботвиньей с тюрбо, из нашего кваса.
Да ведь здешние французские повара не умеют, я думаю, приготовлять ботвинью.
А зачем нам повар-француз? Мой патрон-фабрикант привез с собой из Москвы русского кухонного мужика, который и ботвинью делает, и дутые пироги печет. Собираемся даже блины с икрой есть, но забыли захватить с собой из Москвы блинные сковородки, а здесь не можем таких разыскать по посудным лавкам. Впрочем, у моего патрона деньги шальные, он их не жалеет и сковородки собирается заказать на чугунолитейном заводе.
Последние слова доктор досказал уже на ходу и ускорил свой шаг.
Каков магнат-то! обратился Николай Иванович к жене. Русский самовар, квас и даже кухонного мужика с собой из Москвы привез. Да, фабриканты теперь сила! Говорят, какой-то московский фабрикант себе свой собственный парадный вагон построил и уж разъезжает в нем по России, прицепляя его к курьерским поездам, платя дорогам по соглашению. Ну что ж, сказал он, надо и нам идти адмиральский час справить.