Но не почивай на лаврах, если все удалось, помни о цикличности в бытии и сознании. Да будет так в День Седьмой, коей есть бесконечность.
Восьмая печать
Ева сидела на берегу небольшого звонкого ручья, огибающего высокий холм, увенчанный белоснежной ажурной беседкой, и с интересом рассматривала собственные ступни, погруженные в прохладные струи Живой Воды. Маленькие, аккуратные пальчики в прозрачной толще казались крупнее, и можно было разглядеть в подробностях затейливый рисунок тончайших складок кожи и идеально гладкую, блестящую поверхность ногтей.
«Надо же, подумала вдруг Ева, почему Отец создал их безликими, мог бы и раскрасить, например, как тот фрукт». На другом берегу ручья раскинулось «дымящейся» зеленью Древо Познания, так величал этого исполина ее друг, неприглядного вида Змий, с недавних пор ставший женщине гораздо ближе, нежели вечно угрюмый, молчаливый Адам, усыпанное ярко-красными плодами.
Стоило вспомнить скользкую рептилию, как тут же, в траве зашуршало и послышалось знакомое шипение:
Здравствуй, Ева.
Беззаботная дева с улыбкой обернулась, за спиной, из кустов мальвы, уже торчала черная башка, поблескивая изумрудными бусинами глаз и беспрестанно «щупая» воздух рядом с собой длинным, раздвоенным языком.
Здравствуй, Змий, радостно начала она. Я тут подумала
Знаю, прошипел скользкий тип. И согласен с тобой, кое-что можно было и поярче, покрупнее и покруглее.
При этом наглец уставился на ее грудь. Ева не поняла, но кивнула головой, вынула ногу из воды и, ткнув пальцем в свой ноготь, заявила:
Как тот фрукт.
Как яблоко, подтвердил Змий. Хороший цвет.
Почему же Отец не сделал этого? Ева надула пухлые губки.
Змий обернул свое тело вокруг нее, прикоснувшись к ногам девы холодной чешуей, она вздрогнула.
Потому, что начал с Адама, рептилия противно зашипела, и ее безобразный язык конвульсивно задергался, будто словил в благоухающем воздухе Рая какую-то гадость.
Почему с него? Ева, по-женски, не собиралась отпускать свою «жертву», набрасывая вопрос на вопрос. Чем я хуже?
Змий довольно хмыкнул, все шло по его плану.
С кого-то надо было начать.
Гибкое, сверкающее тело, скользнув между женских ног, обмакнулось хвостом в воду.
Обычно начинают с простого.
Значит, Адам проще, чем я? в голосе Евы прозвучала непосредственная радость.
Искуситель попал в точку, дело не хитрое для профессионала, когда жертва сознанием дитя.
Ты ведь и сама об этом догадываешься, прошипел он, гипнотизируя дочь Отца Небесного немигающим взглядом.
А в чем наша разница? продолжила «атаку» Ева, приспустив веки и «повесив» на лицо загадочную полуулыбку.
Умей пресмыкающийся смеяться, захохотал бы от всей нет, души это создание не имело, а посему захохотало бы от всей своей лукавой натуры.
На нем семь печатей, произнес Змий, как умеют говорить только рептилии, загадочно и, моргнув наконец своими бусинами, добавил: А на тебе восемь.
Несмотря на возраст, хотя как его определить, если свет над Садом не меркнет никогда, а собственное отражение в Живой Воде не меняется, сколько ни заглядывай, Ева была далеко не наивна. Она прекрасно понимала, что вертлявый «шнурок» вьется около нее неспроста, но причину разгадать (пока) не могла, оттого и терпела рядом несносную тварь.
Интересно было бы узнать, из какого «теста» слеплен Адам? как бы невзначай, пожевывая травинку, спросила она.
Искуситель только того и ждал.
Давай расскажу. Чтобы создать обитателя Земли
Какой Земли? Ева нетерпеливо дернула плечом и выплюнула травинку прямо на голову рептилии.
«Вот бабское племя», чертыхнулся про себя Змий, но вслух вполне миролюбиво прошипел:
Мир, за пределами Сада.
Адам никогда не покидал пределов Эдема, да и не собирается, уверенно произнесла Ева, гордо вскинув подбородок. Как и я.
«Посмотрим», усмехнулся Змий про себя, но вновь не подал виду.
Возможно, на всякий случай. Так вот, Отец Небесный, дабы Адам мог пребывать на Земле, повторюсь, на всякий случай, в условиях, отличных от Райских Кущ, взял в качестве исходного материала «прах земной».
Что за дрянь? поморщилась Ева и, наклонившись к воде, сполоснула ладони.
Змий подполз поближе.
Те энергии, что остаются от живой сути после гибели, вернее от плотной оболочки. Они-то наилучшим образом защитят Искру Божью (то есть Его Самого) в непривычных условиях.
Что значит «гибели»? Ева нахмурила лоб, но, спохватившись, расправила кожу.
Это понятно становится только там, на Земле, загадочно прошипел скользкий спутник, подставив чешуйчатую спину ласковому свету, равномерно разлитому по Саду.
И как из этого праха, Ева украдкой бросила быстрый взгляд на свои безупречно чистые ладони, Отец делал Адама?
Первое, самое легкое, воздушное, что уловили Его длани, было Забвение.
Что означает это слово забвение? Ева широко распахнула голубые глаза.
Забвение отделение зерен (сути) от плевел (всего сопутствующего). Истина остается у Отца навсегда, путь же к Отцу (Истине) подвержен забвению. Оно (забвение) необходимое условие существования ограниченного сознания в рамках (пределах) своей емкости, «шелуха» же хранится в «амбарах» глобального сознания. Первая печать, Печать Забвения, допускает совершение греха (ошибки) душой, как частицы Отца, безгрешного и безошибочного. Змий обвился вокруг левой лодыжки и уютно свернулся пирамидкой колец.
Я почти ничего не поняла, удрученно пролепетала прекрасная слушательница. И что же у Отца получилось?
Змий дотянулся мокрой башкой до женского колена.
Он оформил оболочку Атмана, прямо на темя, Печать Забвения, но, посмотрев на обескураженное лицо Евы, добавил: Набросил на Искру свою мантию-невидимку просветленности.
Зачем? Ева задавала вопросы машинально, не вдумываясь в смысл излагаемого пресмыкающимся собеседником.
На обратной дороге в Рай, на Пути возвращения ее придется обнаружить, сделать видимой и скинуть, иначе Врата Сада не откроются. Змий ослабил хватку и безвольной веревочкой свалился на землю.
«Если Отец прикрывает Себя, отчего и мне не обзавестись, как там Змий говорит, мантией, подумалось Еве, но только видимой». Вслух же она спросила:
И зачем вообще что-то накидывать, если потом это что-то нужно будет снимать?
Вопрос настоящей женщины, приободрился Змий, снова вытянув в струну блестящее тело. Здесь, в Саду, ничего не нужно, вообще, ты такой, какой есть на самом деле, но там, на Земле, потребуется одежда.
Одежда? в голосе Евы прозвучал по-настоящему неподдельный интерес. Что это?
Змий ухмыльнулся, ситуация контролировалась им полностью.
То, что скрывает и мысли (содержание), и форму. Но мы отвлеклись. За первой печатью Отец наложил на Адама свою вторую Печать Веры (или Печать Буддхи), являющую из себя позолоту, делающую Мантию-Невидимку зримой при сильной, истинной Вере в то, что ты есть, кто ты Есть.
Как она выглядит, эта позолота? Болтовня Змия начинала занимать Еву все сильнее.
Рептилия кончиком хвоста начала быстро бить по воде, мелкие брызги засверкали в воздухе под лучами Божественного Света яркими вспышками.
Приблизительно так.
Восторженная женщина подскочила к ручью и стала сама подбрасывать Живую Воду навстречу Свету, радуясь, как ребенок, водяным блесткам, летящим во все стороны.
Мне нравится позолота.
Змий, недовольно проморгав свои «бусины» от брызг, скептически заметил:
Ткань Веры неоднозначная: то прочна, словно кольчуга, то рвется ни от чего, будто соткана из паучьих нитей.
Кольчуга это тоже одежда? Ева, вся мокрая, улеглась на траву рядом со Змием.
Да, прошипел тот. Но не для тебя, она пригодится Адаму. Да, кстати, ведь мы говорили о нем.
Рептилия вытянулась вдоль женского тела.
Отец не зря поставил Печать Веры на Печать Забвения. Есть Вера есть Память, и справедливым будет обратное утверждение.
Мне кажется или ты чего-то недоговариваешь? Дева легонько поцокала пальцем меж желтых, немигающих бусин.
Змий чуть не поперхнулся собственным языком от такой бесцеремонности, но ставить на место взбалмошную собеседницу было рано, и он как ни в чем не бывало продолжил:
Третья печать называется Печать Кармы. Вера возносит, безверие удерживает на месте. Атрибуты этой оболочки крылья за спиной и оковы на ногах, ими наделил Адама Отец Небесный вослед за Мантией-Невидимкой с позолотой, дабы Его творение мог деяниями своими регулировать местоположение души относительно Неба и Земли (Рая и Ада).
Как стрекоза, радостно подхватила Ева, указав на изумрудно-сиреневое создание, неподвижно зависшее над ручьем.
Рептилия сухо щелкнула длинным языком, и беззаботное насекомое забарахталось в ручье.
Весьма неустойчивое положение, впрочем, как и все остальные.
Что «остальные»? Ева тревожно следила за тем, как ее «подопечная» наконец-то взмыла в воздух (в ручье-то вода Живая).
Остальные оболочки, прошипел Змий, снова оборачиваясь вокруг ее ноги. Следующей Отец ваш Небесный поставил на Адама Печать Мысли в виде ключа от оков и перьев на крылья. Все живое (но отжившее) дает прах (на этом уровне) Отцу для лепки в виде мыслеформ, точнее их «отпечатков». Из этой энергетической ткани Создатель и проявляет «ключ и перья». Скинуть оковы, отперев их или замкнув сильнее, как и опериться для высокого полета или, напротив, упасть, оголив крылья, все от помыслов.
Ева нахмурилась, сегодня речь ее «друга» изобиловала незнакомыми словами.
Что есть помыслы?
Я не смогу объяснить, шипение перешло в свист. Здесь их нет, ибо нет причин для их появления. В Саду имеется все, о чем можно только помыслить.
Они там, на Земле? неожиданно печально произнесла женщина, с тревогой поглядывая в сияющую даль Эдема.
Не волнуйся, весело просвистел Змий. Отец предусмотрел и это. Его Искру там прикроет пятая печать, Печать Эмоций.
Эмоций? встрепенулась Ева.
То, что опережает мысль, подвластно ей, что, в свою очередь, диктует поступки, а значит, и Карму. Рептилия собой, как блестящим «браслетом», сковала лодыжку девы. Эту энергию, насыщающую прах отжившего организма, Отец пустил на «шитье» двух карманов-хранилищ на Мантии-Невидимке Забвения, правый для ключа от оков, левый для перьев. Равновесие эмоций вот смысл этой оболочки с ярко выраженной дуальностью; все разложено по местам, не стоит перекладывать, меняя карманы, или запихивать в один.
Змий, здесь и сейчас, являлся пока еще теоретиком, ибо только начинал свой опыт параллельно с подопечными, Адамом и Евой, полагая питаться энергией их отказа от Бога в дальнейшем, но в глубине своего альтернативного естества он прекрасно понимал, что необходимо атаке в лоб предпочесть обходные маневры, посему действовал через Еву, как наиболее активный аспект совокупного Человека, чутко улавливая при этом любое изменение в ее настроении. Он перестал касаться ее тела, почувствовав, что женщине неприятен контакт с пульсирующей холодной чешуей, и вкрадчивость его шипения достигла апогея.
Шестая печать на Адаме, Печать Энергии, выглядит как светящийся подклад между Мантией-Невидимкой и «стальными латами» физической оболочки. Свечение дает энергия мысли, слова и действия, совершенного за время существования (бытия) в плотных планах.
Это, наверное, красиво, приободрилась Ева, расслабившись после некоторого отдаления рептилии от ее нежной кожи.
Подклад нужен для амортизации, прошипел довольный Змий. А светится он оттого, что, как правило, там, на Земле, энергии в избытке.
Разве ее нет здесь, в Саду? удивленно взметнула вверх длинные ресницы дева.
Здесь абсолютная нейтральность, никакого избытка или недостатка ни в чем, Змий усмехнулся. Не нужен подклад, ибо нет и лат, все монохромно и монотонно.
А как же те яркие плоды? Ева снова указала на яблоки Познания Добра и зла.
О них отдельно. Змий ловко подвел собеседницу к нужной теме. Но позже. Последняя печать, Печать Свершения, она же физическая оболочка, выполнена по образу и подобию Отца.
Но Отец выглядит как Сияние, возразила женщина, разведя руки в стороны и очертив ими круг.
Змий тут же добавил в интонации елея:
По образу и подобию, как если бы Отцу самому, лично, понадобилось бы «спуститься» в земные условия существования, тогда Он обрел бы именно такую форму. Ясно?
Ева кивнула головой.
Адам, продолжила хитрая бестия, существо исключительно земное, это «зашито» в его гены и его имя. Каждому месту свой Адам.
Пресмыкающееся заболтало головой, что, скорее всего, означало бурный смех.
В самом начале разговора, напомнила Ева, придержав рукой «колышущегося» Змия, ты сказал, что я другая и на мне имеется восьмая печать. Какая она?
Рыбка заглотила наживку, Змий приподнялся на хвосте к самому уху женщины.
Ты неземная, каждый Адам будет говорить это своей Еве. На тебе Печать Управления.
Дева раздраженно оттолкнула рептилию.
Ничего подобного он не говорит.
Змий оценивающе посмотрел на деву.
Адам слеп и не видит ничего, кроме собственных недоразвитых суждений о безликом Саде, могущественном Отце и говорящем «ребре», с непонятной целью подсунутым ему в пару.
Ева раскрыла рот, чтобы что-то спросить, но чешуйчатый обвинитель Отца Небесного плюхнулся в воду, и через секунду его мокрый хвост свисал с Древа Познания.
Открой ему глаза, дай попробовать этот плод, донеслось из листвы, и на изумрудную, восхитительно мягкую траву Эдема упало ярко-красное яблоко.
Пока существует дуальность
И хотелось бы начать с описания тех дивных, благословенных мест, где в жаркий июльский полдень под сенью виноградной лозы, а это была благоухающая барбера, королева игристых напитков, моя матушка благополучно разрешилась первенцем, вашим покорным слугой (прошу не удивляться выбору места, для крестьянки из семьи потомственных виноделов роды на плантации вполне обычное дело), но сама суть рассказа, перешагнув через четверть века (будто бы их и не было), приводит нас в раскаленные пески Палестины, среди которых, облаченный поверх кованой кольчуги в выцветший плащ крестоносца, нашел я едва различимый след Христа, а вместе с ним и свою погибель.
Стоять в первой шеренге рыцарского войска, с тревогой рассматривая черные лица сарацин под белыми тюрбанами на удалении всего в сто ярдов, великий почет и верная смерть. По правую руку от меня такой же новобранец (вперед ставят тех, кого не жалко), сжал до побеления кисти свое копье, небольшой вымпел, привязанный к нему, хлопает на ветру, и его громогласные «вздохи» слегка успокаивают своей монотонностью. Мне, в отличие от соседа, достался бастардный меч, коротковатый против сарацинской сабли, но зато щит, обитый медью дубовый исполин, надежно прикрывает большую часть груди и всю левую ногу, и на том спасибо.
Мы выстроились еще затемно, и вот теперь битых полдня ждем сигнала к атаке, скукотища. Солнце в Святой Земле палит беспощадно, что на руку нашему врагу, более привычному и приспособленному к тошнотворной сухости во рту и пьянящему пеклу в голове, однако наш шевалье не торопится, надеясь, как водится, решить дело торгом, а не сечей.
Правда, с час назад дважды огрызнулся наш рожок и пара сотен стрел обрушилась на головы проклятых неверных, но они, даром, что ли, черти, так ловко выставили свои круглые щиты, что вряд ли этот удар повлек за собой хоть какой-нибудь значительный урон. Зато из дальних рядов сарацинского воинства вылетели уже в гости к нам короткие черные копья (чем они пускали-то их) и первой шеренге новобранцев изрядно досталось. Те, кто по неопытности разинув рты провожали взглядами гудящую «тучу», выпущенную из-за их спин, получили в грудь смертельные жала, судя по упавшим, таковых набралось с две дюжины. Я, признаться, грешным делом также загляделся на стрелы, для новичка картина завораживающая, спас меня щит, гулко сообщивший о прибытии чужого снаряда. Вздрогнув от неожиданности, я слегка пригнулся, и в шлем ударило второе копье, порвав кожаный ремешок и оглушив на мгновение. Теперь, оставшись без защиты головы, мои шансы выжить стремительно рухнули и бесследно исчезли в песке под ногами