Один из ангольцев не стал молчать и возмутился поведением нашего специалиста. Переводчик выслушал и собрался с мыслями, чтобы перевести.
Он говорит, что они бортовые техники. Это им не нужно. Они почти лётчики. Пускай обслуживающий персонал смотрит и готовит машину к полёту.
Ах ты, фазан! возмутился наш специалист, но переводчик это не перевёл. Спроси у него, про этих техников он говорит?
Ангольцы посмотрели по сторонам. Нашли двоих соотечественников, которые лежали на ящике под крылом МиГ-21 и мило дремали. Ещё двое рассматривали двигатели на Ми-8, а один залез на вертолёт и что-то крутил в силовой установке.
Убери свои руки оттуда! громко крикнул на молодого ангольца один из техников, из соседнего вертолёта. Сейчас оторвёшь шланг.
И надо же! Он так рванул за какой-то шланг, что вырвал его. По фюзеляжу полилась жидкость красноватого цвета.
Я тебе, засранцу, сейчас надаю по щам! выбежал к нему кричащий техник, швыряя в того веник. Бери мыло и щётку!
Совенко посмотрел на это и просто покачал головой. Я думал, он сейчас ворвётся, чтобы навести порядок! А он только прицокнул языком, и дальше пошёл.
Привыкнешь, Родин. Я сначала вмешивался, когда посещал базы. Потом наши специалисты сами справлялись, сказал Совенко, когда мы свернули в сторону пассажирского терминала.
Совенко молчал о месте, куда мы с ним шли Предполагаю, что на разговор с представителем наших «конторских работников».
С кем мы будем общаться, товарищ полковник? решил я сам уточнить.
Наши и местные особисты хотят потолковать. При всех говорить не стал, поскольку могут неправильно расценить. Здесь не все соблюдают режим и правила, сказал Совенко. Так что могут тебя за стукача принять.
Вот так позаботился обо мне. Как будто сейчас не примут!
Здание, к которому мы пришли, неплохо охранялось. У входа и на крыше расположены пулемётные точки, патруль вокруг здания и несколько противотанковых ежей с колючей проволокой. Если бы нас не встречал ангольский офицер за пару десятков метров до шлагбаума, могли бы и не пустить.
Товарищи, добрый день, поздоровался он с нами на русском языке.
Вот тот лётчик, Жуан. Твой командир уже здесь? спросил Совенко и анголец молча кивнул.
Нас сопроводили в просторный кабинет. Нас встретил плотного телосложения анголец в камуфлированной форме без знаков различия. Звали его Эдгар Марио. Судя по количеству охраны здания и размеру кабинета, он минимум должен быть майор, а то и полковник.
За столом сидел в гражданской одежде, как мне его представили, сотрудник нашего посольства Игорь Иванович. Он ограничился приветственным кивком и даже не встал.
Марио быстро заговорил, а Жуан начал нам переводить.
Господин Марио просит оставить в стороне приветственные слова и перейти к делу. Он безмерно уважает советского офицера, спасшего ангольского мальчика, но у нас нет времени на чествование сейчас, сказал Жуан, но Марио продолжил говорить. Единственное, хотелось бы узнать ваше имя и род деятельности, офицер? обратился он ко мне.
Можешь сказать, шепнул мне Совенко, который уже занял место в плетёном кресле.
Сергей Родин, старший лётчик-истребитель, ответил я.
Конечно, Игорь Иванович записал мои данные быстрее, чем я их сам произнёс. Чуть не проткнул блокнот, лежавший перед ним. Эдгар Марио очень удивился и начал громко хохотать.
Господин Марио говорит, что первый раз видит такого лётчика, как вы. Двоих вы поразили в глаз, а троим попали в лоб, перевёл слова Марио переводчик, пока его начальник тыкал себе указательным пальцем в лоб. Вы уверены, товарищ Тимур, что это тот самый заложник с борта разбившегося самолёта? обратился Марио уже к Совенко.
Я не обманываю вас, Эдгар, спокойно ответил полковник.
Марио почесал подбородок, снова широко улыбнулся и продолжил меня спрашивать.
И все советские лётчики так стреляют, Сергей? перевёл мне его вопрос Жуан.
Работник посольства безэмоционально сидел и сверлил меня взглядом. Совенко просто смотрел в окно, а у Марио, кажется, скоро мимические мышцы заболят, если продолжит так широко улыбаться.
Господин Марио, жить захочешь и не так раскорячишься, ответил я.
С переводом последнего слова у Жуана возникли проблемы, но он сумел передать его смысл. Эдгар Марио хохотал очень громко.
Молодец! с большим акцентом произнёс Марио и моментально стал серьёзным.
Дальше начались вопросы. Большинство задавал Марио, иногда что-то для себя уточнял Игорь Иванович. Их интересовали обстоятельства крушения, что происходило на борту в эти минуты. Даже попросили вспомнить, о чём я говорил с главарём этого отряда УНИТовцев.
Может, слышали какие-то термины западные? Запомнили необычные слова? спросил у меня Совенко.
Конечно, услышал! Они же говорили на португальском с ангольским акцентом. Там все слова необычные.
Не запомнил, Тимур Борисович. А почему бы не спросить ангольских граждан, которые летели с нами? поинтересовался я, хотя вряд ли их не допросили передо мной.
От них уже всё узнали, быстро ответил Жуан, который не стал дожидаться слов от Марио. В наших рядах есть те, кто поддерживает нашего врага. Поэтому нужны и ваши показания.
Посольский работник повернулся в пол-оборота на своём стуле, положил ногу на ногу и уставился на меня.
Если вы знаете английский, а вы им хорошо владеете по нашей информации, товарищ Родин, настойчиво сказал Игорь Иванович. Я делаю вывод, что вы могли бы хоть что-то разобрать на португальском.
Монументальная логика от посольского работника.
Игорь Иванович, почему вы так думаете? произнёс я на дари с очень сильным акцентом.
Совенко был шокирован от произнесённых слов. Марио вопросительно посмотрел на своего переводчика, но тот развёл руками.
Вы были в Афганистане, верно? спросил меня Игорь Иванович.
Да. Как видите, вам не удалось перевести слова с дари на русский или на португальский.
Родин, перестань тут комедию ломать, громко сказал Совенко. Слышал или не слышал, что-то интересное?
Не слыш хотел спокойно ответить я, но тут же прервался. А вам слово «касадорес» ни о чём не говорит? Его повторили УНИТовцы раз двадцать. И произносили его с некой гордостью.
Все трое высокопоставленных служащих переглянулись между собой, а затем вернулись к общению со мной.
Можете ведь, Родин, улыбнулся Игорь Иванович. Пожалуй, вам кое-что нужно знать, как лётчику.
Рассказанное посольским работником меня не удивило. «Касадорес» в переводе с португальского означало «охотники». Так, в УНИТА называли отряды спецназа ЮАР, которые выполняли диверсионные операции в глубоком тылу правительственных войск.
В прошлой жизни я читал об этих ребятах. Хорошо подготовленные, отлично оснащённые специалисты разведывательно-диверсионного профиля. Причём, в своей работе в Анголе применяли в основном трофейное оружие и технику. Например, зенитно-ракетный комплекс «Стрела-1». Возможно, именно с помощью него и сбили Ан-12. Вот только основную свою деятельность они начали вести годом позже. А тут сразу решили показать себя.
Как видишь, и вас оставили на растерзание УНИТА, а сами уже где-то скрылись, сказал Игорь Иванович и повернулся к Марио.
Плотный анголец вопросительно посмотрел на нашего специалиста и достал платок, чтобы промокнуть вспотевший лоб.
Они начали разговаривать на португальском, причём на не самых низких тонах. Финал разговора мы с Тимуром Борисовичем не слышали, поскольку нас больше в кабинете не задерживали и отпустили.
Знаешь, что это значит? спросил у меня Совенко.
Что, ангольцам не следует начинать что-то крупное впереди, пока не разберутся сзади, сказал я, когда мы вышли на улицу.
Верно. Командование Народной Армии решило провести фронтовую операцию и выдавить из провинции Квадо-Кубанго УНИТовцев, сказал Тимур Борисович, доставая сигареты «Столичные» из кармана.
Удивляет, что за рубежом полковник отдаёт предпочтение советским сигаретам. Думал, что сейчас появится «Мальборо» или ещё какой-нибудь брэнд.
Чего так смотришь? спросил Совенко, когда заметил, как я разглядываю пачку «Столичных». Ты думаешь, в магазине при нашем аппарате советников что-то лучше можно найти? Итак, всё с наценкой в этом «Совиспане» продают. Будешь?
Знакомое название. Слышал, что это была фирма на Канарах, через которую в Анголу для советских специалистов поставляли различный товар и продавали. Что-то вроде Военторга.
Не курю, Тимур Борисович, улыбнулся я.
Тоже до Анголы не особо курил. Тут опять начал. Ладно, пошли. Сегодня первая постановка задач с ангольцами в Лубанго. До этого только в Луанде летали.
Не то, что я боялся за себя, но мне бы хотелось выполнить хоть один ознакомительный вылет со знающим район полётов человеком. Об этом я решил сразу сказать Совенко, когда мы подошли к штабу ангольского полка. На мой вопрос он ответил утвердительно.
Сергей Сергеевич, мы тут не самые глупые пацаны, понял? Я вас всех хочу домой отправить, а не как начал говорить Тимур Борисович, но прервался.
Видимо, хотел он сказать что-то про экипаж Ан-12го, который погиб, но не стал. Переживает полковник.
Если ты был в Афгане, то точно видел «чёрный тюльпан», сказал Совенко.
И не раз, Тимур Борисович. Гусько и Барсов тоже.
Полковник усмехнулся, услышав фамилии моих товарищей.
Вот тут ты меня удивил. Эти два разгильдяя с первого дня уже меня чуть до инфаркта не довели.
Вернувшись в класс, мы застали там полный состав чуть ли не всех ВВС и ПВО Анголы. Поздоровавшись с каждым, я сел рядом с Костяном.
Общались с Игорем Ивановичем, сказал я. Знаком тебе такой персонаж?
Конечно. В Луанде в здании советской миссии с нами беседовал. Инструктаж проводил. Напомнил мне Полякова, майора-особиста помнишь? спросил Костян.
Конечно. И с ним в Афгане пересекался. Подполковника получил, ответил я.
Тебя, я смотрю, везде Белогорск преследует, посмеялся Костян.
Это точно, кивнул я. Марик, а ну, колись, где опять ты накосячил? спросил я у Барсова.
Марк уже на что-то подбивал Ренатова, пока я его не отвлёк.
Серый, тебе какая разница? Ты столько не пьёшь, вот тебе такие приключения и не грозят, отмахнулся Марик.
И даже не обидно, дружище, улыбнулся я и притянул за руку к себе Барсова. Быстро рассказал, а то мне Совенко за неполные сутки уже несколько раз намекал, что вы с Савеличем разгильдяи.
Рассказ Барсова был эмоциональным, но суть неизменна. Первую ночь провели мои товарищи в Луанде. Напились, пошли гулять, ещё раз напились, а потом разоружили ангольский караул рядом с советской миссией.
Без единого выстрела, прошу заметить, сказал Гусько, подключившийся к нашему разговору.
Так себе повод для гордости, ответил я, но очень тянуло рассмеяться, представив себе эту картину.
Потом с автоматами два бедолаги решили вернуться к себе в комнату. Естественно, уже наш караул, задал конкретные вопросы, откуда у них появилось оружие.
В общем нас к Совенко повели, сказал Гусько.
Неа, Савелич, поправил его Марк. Я точно помню, что мы сами пошли. Без принуждения.
Ну, это вам должны были зачесть, как за чистосердечное признание, улыбнулся я. И что потом?
Разговор у Совенко был недолгим и на повышенных тонах.
Ну, наговорил нам Тимур Борисович много всего, покачал головой Марик.
Меня спросил, мол, зачем автомат взял? Говорю, что нужен. Я в Афгане всегда ходил с пистолетом, продолжил Гусько. Совенко такой, у кого взял? Я говорю, у ангольца. Он мне, зачем у него? Почему не у своего? Я и сказал, что он ангольцу был не нужен больше. Не отбирал я у него. Он сам отдал.
Рассказывал это всё Гусько с присущим ему колоритом и интонацией. Я сделал вывод, что раз эти двое ещё здесь и их обратно в Союз не отправили, значит, в Анголе с лётчиками совсем беда.
Постановка прошла быстро. Проводил её майор Жозе Эбо. Кубинские лётчики, которые тоже присутствовали здесь, говорили, что этот анголец командующий авиацией военного округа, в котором мы находимся.
Нам каждому распределили по три летчика, и мы должны были с ним пройти всю программу подготовки. Усатый кубинец Бенитес, с которым я несколько раз летал в Осмоне, решил меня разрекламировать ангольцам.
Что он там рассказал, не знаю, но эффект был чуть меньше, чем от речи Марика при первой нашей с кубинцами встрече.
Давайте знакомиться, сказал я, когда мне подвели троих ангольцев.
Их фамилии и имена я записал к себе в блокнот, подаренный мне Костей. Я-то все свои вещи потерял в джунглях. Один из ангольцев старший лейтенант Франсишку Мадейра, хорошо говорил на русском, и это было большим подспорьем.
У каждого из этих ангольцев оказалось и своё прозвище. Мадейра был очень кудрявым, оттого и получил прозвище «Каракоиш». Двое других имели более привычные «Фронте» и «Рета».
«Передняя часть» и «Тыл», объяснил мне Франсишку.
От него же я узнал, что прозвища даны не просто так. Каждый из этих офицеров проявил себя в бою и был наречён прозвищем. Носили они их с гордостью.
На контроле готовности мы тоже не были обделены вниманием. Совенко очень тщательно опрашивал каждого из нас, особое внимание уделив Гусько и Марику. Даже контроль уяснения района полётов не так его интересовал, как теоретическая подготовка моих товарищей.
Ладно, махнул он рукой и дал указание Штыкову отправляться на отдых.
Когда я собрал свои принадлежности, подаренные мне ангольцами и кубинцами взамен утерянных, Совенко окликнул меня.
Родин, а ты куда? спросил он.
Вы сказали на отдых, ответил я. Или что-то ещё от меня нужно?
Конечно. Пошли в комнату высотного снаряжения. Подберём тебе шлем, противоперегрузочный костюм и пойдём к самолёту.
Вы меня на вылет приглашаете? улыбнулся я.
Ну не на свидание же. Пошли.
Глава 5
Снаряжение я одел достаточно быстро. Чего не скажешь о Совенко. Он и со Штыковым пошутить успел, и кубинскому старшему лётной группы в Лубанго что-то сказал.
Решил, Борисыч, всё таки, на проверенном полететь? спросил у Совенко Штыков, пока тот шнуровал ботинки.
Проверить надо этого молодца, кивнул в мою сторону полковник. Как вообще себя оцениваешь? спросил у меня Совенко, в голосе которого прозвучало некое высокомерие.
Если вы про мою технику пилотирования, то на твёрдую четвёрку, сказал я.
Чего это так слабо? усмехнулся кубинец на ломанном русском. Думал, что сюда профессионалов присылают.
А вам обо мне не рассказывали? спросил я. Ваш подопечный Хорхе Бенитес меня знает. В Осмон к нам приезжал на подготовку.
Видимо, старший группы не обратил внимание на хвалебные отзывы своих подчинённых, когда меня описывал Бенитес.
Я не интересовался, асере, ответил кубинец, назвав меня в конце «другом».
Совенко расспросил про мой налёт, классность и в каких крупных мероприятиях я участвовал во время командировки в Афганистане. Когда перечисление вышло за количество трёх операций, Тимур Борисович перебил меня.
Ладно, перестань уже заливать мне здесь. Запрошу по тебе информацию или сам свяжусь с «Центром». Странно, что такого молодого прислали, произнёс Совенко, затягивая штанину противоперегрузочного костюма.
Борисыч, а почему тебя тогда и Барсов не смущает? спросил Штыков, протянув полковнику шлем.
Валентин Николаевич, Барсов и Гусько сразу обозначили себя, как не самые надёжные советские специалисты. Но они прошли курс подготовки перед поездкой сюда. Их отобрали, и они знали, куда едут, произнёс Совенко и показал мне идти за ним.