Как будто я ехал в неведении! Информации про Анголу у меня, конечно, немного было. Но и ничего слишком уж неожиданного я здесь не увидел. Разве, что в джунглях чуть не погиб, но это из другой оперы.
Солнце уже вышло и стало нагревать воздух. Бетон начинал становиться раскалённым, а всякая ползучая живность прятаться в укромные места между плитами.
Перед тем как занять место в самолёте, я попросил у своего «инструктора» карту, чтобы изучить маршрут.
Она тебе не нужна. Летать будешь в районе аэродрома, а я здесь всё знаю, похлопал меня по плечу Совенко, который уже был обильно потный.
Ну и ладно. Потеряемся, сам будет виноват!
Лубанго-контроль, 101й, запуск, запросил разрешение Совенко у нашего руководителя полётами, который находился рядом с диспетчерами аэропорта.
Разрешаю, 101й.
Двигатель «ласково» загудел. Стрелки приборов начали вращаться и показывать необходимые параметры. Совенко что-то бубнил в этот момент, но я был занят другим делом.
Ты меня вообще слышишь? громко спросил Тимур Борисович по внутренней связи.
Слышу, ответил я, проверяя работу автоматического радиокомпаса.
Продолжение разговора не последовало. И чего отвлекает?! Нужно бы ещё карту района лучше изучить. А то сегодня на аэродроме только один привод и с одним стартом работает. И ведь есть средства локации и навигации, да только выходной у ангольцев. Вот и не работают, а наших специалистов, видимо, не привлекли.
Выруливаю, 101й, доложил Совенко и самостоятельно начал рулить.
В кабине-то жарковато, вот и хочет побыстрее в воздух подняться. Я сам уже прилип к креслу, обильно вспотев.
Самолёт был готов занять исполнительный, но руководитель разрешение не давал. Я посмотрел по сторонам и в сектор взлёта и посадки. Никого! Чего ж тогда ждём. Чувствую, как капелька пота скатилась на кончик носа, неприятно пощекотав его.
Лубанго, 101й, готов на полосу, настойчиво повторил Тимур Борисович.
101й, вам запрет на вылет. Местные не разрешают, грустно ответил нам руководитель.
Причина?
Африканский час.
Мда, известное явление. В это время суток очень жарко и никого на открытом воздухе нет. Значит, и в работе перерыв. Только не совсем понимаю, причём здесь командно-диспетчерский пункт, где дежурная смена сидит в тапочках и под кондиционером.
101й, разберись там, а мы пока вырулим на полосу, сказал Тимур Борисович, и руководитель полётами принял к сведению эту информацию.
Выруливал на полосу уже я сам, выравниваясь по осевой линии. Вокруг ни души. Окрестности аэродрома это небольшая равнина. Чуть дальше она переходит в холмы и в горный хребет.
На радиовысотомере опасную высоту установил. Готов к взлёту, доложил я.
Управление передал, сказал Совенко.
Как будто и не я сейчас выруливал, а он. Вообще, как-то уж слишком высокомерен этот полковник. Не знаю его регалий, но не думаю, что у него большой боевой опыт.
Теперь покажи, как ты летал в Афганистане. Хочу посмотреть, ехидно посмеялся Совенко.
Вряд ли он захочет прочувствовать все слаломы, которые мы с товарищами выполняли в Панджшере. Какие-то желания у Совенко совсем небезопасные. С другой стороны, может, перестанет хорохориться.
Как скажете. Обороты вывожу на максимал, доложил я и плавно перевёл рычаг управления двигателем в соответствующее положение.
МиГ-21 слегка затрясло. Обороты и температура газов двигателя на приборах вышли на соответствующие режиму значения. Я продолжал удерживать самолёт на месте.
Взлёт. Форсаж! сказал я.
Слабый рывок назад, и самолёт помчался по полосе. Направление выдерживал аккуратно, отслеживая нужное значение скорости. Ручку управления слегка на себя.
Подъём, сказал я по внутренней связи, когда скорость подошла к значению 200 км/ч.
Плавно поднял носовое колесо и жду скорости 330 км/ч. Совенко молчит, не произнося ни звука.
Отрыв и мы поднимаемся в ангольское небо. Скорость растёт, шасси убрано.
Взлетать умеешь, но что-то есть интересное в твоём арсенале? спросил Совенко.
Что ж, придётся показать ему пограничный режим. Ручку управления самолётом отклонил на себя, хотя шасси ещё до конца не убрались. Не страшно! Запас прочности есть. В Циолковске такое уже делал с инструктором.
МиГ пошёл выполнять полупетлю. По внутренней связи слышно, как Совенко начал тяжело дышать, но пока замечаний не делал.
Пошёл рост перегрузки. Считаю до трёх и буквально кладу самолёт «на спину». Скорость в верхней точке подошла к 150 км/ч, а МиГ даже не затрясло.
Переворот, произнёс я и вывел самолёт в нормальное положение. Тут же стрелка на указателе скорости пошла в правую сторону на увеличение.
Хороший самолёт, этот наш МиГ-21! Даже на таком режиме устойчив и не переходит в режим сваливания.
Ты чего творишь? спросил Совенко, прерываясь на вдох.
Полупетля на взлёте. Теперь в пилотажную зону буду запрашивать отход, сказал я, заметив на карте нанесённый круг на севере от Лубанго, обозначенный как «Зона номер 4».
Выходи на аэродром. Над точкой поработаем, ответил мне Тимур Борисович и сам запросил у руководителя полётами разрешение на пилотаж над полосой.
Прошу снижение до 20 метров и проход над полосой, запросил я вдогонку.
Разрешил, с энтузиазмом сказал руководитель полётами.
Совенко, наверняка, чуть слюной не подавился сзади.
Родин, это совсем не по заданию, спокойно сказал он.
Товарищ полковник, а у меня и нет задания. Мне выполнять проход?
Давай. Аккуратнее только.
Конечно! Ручку управления отклонил от себя и очень быстро снизился с 1000 метров до предельно-малой высоты.
Краем глаза увидел, как в стороне осталась гора со статуей Иисуса Христа. Интересно, а кто-нибудь пролетал над ней кубинцев как можно ниже?
Быстро пронёсся над полосой и снова потащил самолёт на полупетлю. Переворот в верхней точке, и пошёл вираж. При инструкторе Гене я выполнял эту фигуру и на меньшей скорости. Сейчас не буду рисковать.
Одна управляемая бочка, вторая, третья! Переворот и снова уход на предельно-малую. Вывод меньше чем на ста метрах. Руководитель полётами через раз повторяет команду на вывод.
Несколько таких минут потовыжималки, и я уже сам слегка подустал. Будто манёвренный бой кручу сейчас против нескольких противников.
Крайний манёвр и на посадку, Сергей, сказал мне Совенко, который тоже выдохся от таких манёвров.
Понял, отвечаю я и решаюсь на нестандартный манёвр.
Разгон на форсаже, скорость почти 800 км/ч. Ручку на три счёта на себя и МиГ резко задирает нос. Смотреть нужно на скорость сейчас, которая падает очень быстро.
210 190 180 и толкаю ручку от себя. Отворот влево и выход в сторону от солнца. Ещё один вираж, переворот и ухожу вниз.
Ищу глазами аэродром. Если всё верно рассчитал, должен сразу выйти в створ полосы. Так и есть!
101й, прошу посадку. Шасси, механизация выпущены, доложил я, выравнивая самолёт.
Разрешил посадку.
Несколько секунд и плавно касаюсь полосы. Длина её почти 3000 метров, а вот ширина не такая большая.
Вылезешь, поговорим, сказал Совенко недовольным голосом, когда я сбрасывал парашют рядом с подборщиками.
На стоянке нас уже встречали техники, а также командирский УАЗ. Рядом с самолётом уже Вениамин Бубко. Втягивается в рабочий процесс со своими коллегами. Как только открыл фонарь, он подставил мне стремянку, чтобы я вылез из самолёта.
Как аппарат, Сергеич? спросил он, здороваясь со мной.
Нормально. Жарко только! воскликнул я. Когда кондиционеры будут уже в самолётах?
А зачем? Лишнее место занимает. На высоте всё равно комфортно, сказал он, но я не разделяю этой мысли.
К самолёту подъехал УАЗик. Бубко шепнул, что это за Совенко.
Улетает сейчас советник Главкома ВВС и ПВО Анголы в Луанду, сказал Веня и выпрямился, когда Тимур Борисович спустился на бетонку
Товарищ полковник, разрешите получить замечания? спросил я, поправляя на себе снаряжение и вытягиваясь в струнку.
Нормально. Даже хорошо, сказал Совенко и пошёл к УАЗику, вытирая лоб подшлемником.
Пройдя пару шагов, он повернулся ко мне.
Только я тебя пристрелю, если этому же научишь ангольцев, понял?
Так точно, улыбнулся я, провожая взглядом нашего советника.
Со следующего дня начались полёты с нашими ангольскими товарищами. Парни они оказались смышлёные, грамотные и трудолюбивые. Всё идёт по накатанной, и вот я уже начинаю выполнять с ангольцами к полёты на сложный пилотаж.
По прошествии полутора недель, все трое привыкли к моим требованиям. Особенно они всегда ждали, когда я их соберу на лавочке за домиком высотного снаряжения.
Тут был навес и очень тихая обстановка. Никто нам тут не мешал делиться впечатлениями. А главное всем так проще анализировать свои полёты вдали от посторонних глаз.
Мештре Родио, что там по полётам? спросил у меня кудрявый Мадейра.
«Каракоишь» был самым подготовленным из ребят. Вполне можно было уже и брать его на полигон летать, а там и на выполнение боевой задачи отправлять с кем-то из опытных лётчиков. Правда, очень любит похвалу. Видно, как он светился от каждого сказанного мной одобрительного слова.
Сильно плюхаешься на посадке, на одну из сторон. Как будто у тебя одно другое перевешивает, сказал Мадейре, когда разбирали его полёт.
Эм что перевешивает? спросил он.
Даже и не знаю, как теперь и объяснять. Смысл моих слов был, что у него одно яйцо другое перевешивает. Только как ему об этом сейчас сказать. Обидеться может!
Решил я сказать Каракоишу прямо про дисбаланс в его «достоинстве». Долго смеялся он над этим высказыванием, так что я сделал вывод в Анголе с юмором порядок.
Второй в моём рейтинге «Рете» с короткой стрижкой и большой нижней губой. Полёт по кругу освоил, зону тоже, а вот предельно-малую высоту очень тяжело.
Ну а «передняя часть» или «Фронте», был отстающий. То чуть в штопор не введёт самолёт, то до полосы метится сесть и промахивается! И вообще, Фронте будто в прострации постоянной.
Поговорив с ним, я заметил, что на руке у него чёрная траурная повязка. Это был знак, что он скорбит о ком-то из близких.
Мама, мештре, ответил Фронте.
Соболезную, сказал я.
Из высотного домика вышел Костян и позвал нас в класс.
Через несколько минут появился командующий авиацией округа майор Эбо. Началась постановка боевых задач кубинским и ангольским лётчикам. Мы сидели в конце класса и наблюдали, как Эбо показывает на карте объекты ударов.
Они же ещё не готовы, Валентин Николаевич, сказал я Штыкову, но тот слушать меня не стал.
Сами пускай разбираются, отмахнулся Штыков. Это не наша война.
Но мы в ней участвуем. И не надо говорить, что это не так, ответил я.
Ещё раз говорю, это их решение. Мы будем работать по своей задаче.
Надо как-то отговорить начальство от такого поспешного решения.
В своей речи Эбо обратился и к нам.
Вам, наши друзья, предстоит прикрывать нас, сказал Эбо, обращаясь к нам, словно просит. По данным разведки, к линии фронта переброшены «Миражи Ф-1». Противник наращивает свои силы.
Глава 6
Командующий авиацией военного округа продолжил рассказывать об обстановке на юге страны. Всё это очень похоже на Афганистан и на постановки задач в Баграме и Шинданде. Масштаб применения авиации только другой.
Со слов командующего Жозе Эбо, правительственные войска продвигались на юго-восток страны, с целью выбить оттуда подразделения УНИТА и не дать возможности развернуть свои части ЮАР.
Аэродром Куито-Куанавале и окраины населённого пункта контролируются Народной Армией продолжал браво рассказывать ангольский командир о текущей обстановке на фронте.
Вспоминая некоторые моменты из истории этой войны, я стал понимать, насколько и здесь всё поменялось. Подобную операцию, которую назвали местные военачальники «Встречая октябрь», на Южном фронте правительственная армия должна была провести только в 1987 году. В те года у ВВС были в распоряжении самолёты МиГ-23, пилотируемые кубинцами, большое количество комплексов ПВО, танки Т-62 и вообще народу побольше в строй поставлено. Кто же так торопится в этой новой реальности?
Наша задача ударами по наземным целям поддерживать наступление и продвижение пехоты, водил указкой по карте Эбо. Основное направление это Мавинга.
Я смотрел на карту и удивлялся настойчивости ангольских военных. Если судить по рельефу, то наступать в подобной местности плохая идея. Густая растительность и мягкие пески не самое лучшее поле боя для гусеничной и колёсной техники.
Противник вряд ли будет цепляться зубами за свои позиции. Западные советники в рядах повстанцев самоотверженности не учат. Поэтому, после себя УНИТовцы оставят большое количество минных полей. Ох, и сложную задачу решили выполнить наши союзники!
Майор Эбо довёл, что сегодня кубинцы и ангольцы должны будут перебазироваться на аэродром Куито-Куанавале, чтобы иметь возможность наносить удары по тыловым районам УНИТА и войск ЮАР. Нам же пока никаких команд не поступало.
После окончания постановки и доведения порядка разлёта, все начали расходиться. Штыков сказал нам задержаться, чтобы самим обсудить наши дальнейшие действия.
Маэстро Родио, вас оставляют в тылу? подошёл ко мне кубинец Бенитес с очень довольным видом. У нас, как видите, будет работа.
Это ты так хвастаешься, асере? улыбнулся я, и Хорхе довольно кивнул. Пока у нас приказа не было. Когда будет, мы ещё вместе полетаем.
Как видишь, мы тоже выполняем приказ своего Команданте, упомянул Бенитес о напутствиях Фиделя Кастро.
Глаза моего собеседника, буквально горели, когда он цитировал лидера Кубинской революции.
Команданте сказал, что мы помогаем африканским братьям в борьбе против колониализма и за социальную справедливость, продолжал Бенитес, когда класс уже покинули все его соотечественники.
Ну, что ж, асере, кто, если не мы с тобой поможем ангольскому народу, сказал я и Хорхе, довольно кивнув, двумя руками пожав мне руку.
Как только он покинул наш класс, слово взял Штыков.
Теперь, всё, что вы услышали о ваших задачах
Так никаких задач мы и не слышали, недовольным тоном перебил подполковника Костян.
Я толкнул в плечо моего друга, поскольку он совсем неправ в этой ситуации.
Не терпится повоевать? спросил у него Штыков. Мне тоже. Вот только приказа такого нет.
Странные вещи говорит подполковник. Вроде и задачи у нас теперь боевые, но выполнять мы их не можем.
А как мы будем прикрывать наших товарищей? спросил я у Штыкова, когда он достал пачку с названием «Франсеш». С Лубанго летать неблизко.
Валентин Николаевич подкурил сигарету и крепко затянулся. Запах табака сразу наполнил душное помещение.
Зато в комфорте, ещё раз крепко затянулся Штыков. В Куито условий вообще нет. Плюс фронт рядом, ответил мне подполковник. Главное, что никаких боёв. Все меня поняли?
Хорового «так точно» не прозвучало, и Штыков насупился.
Чего-то не понял. Какие у кого проблемы? спросил он.
Я хотел опять вступить в разговор, но меня опередил Гусько.
Николаич, давай по-честному. Не хочет наше руководство втягивать людей в эту войну, но перед кубинцами и ангольцами стыдно, верно? спросил Савельевич с присущим ему колоритом. Зачем мы тогда сегодня сидели тут и кивали гривой?
Круглое лицо Штыкова покраснело, покрывшись пятнами.
Евгений Савелич, ваша задача в этой стране учить. Вот и учите! громко сказал Штыков, смяв в руке сигарету. А воевать пускай ангольцы воюют!
Так нам же сам Совенко сказал, что мы переходим к учебно-боевым задачам, высказался я.