Алексей Курилко
Родом из детства
© А. Л. Курилко, 2016
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2016
* * *
Ниже падать некуда
1
(Ноябрь. Среда. Ресторан «Бульвар»)
Представьте себе такую картину: свора кровожадных гиен пирует и беснуется вокруг здоровенной туши, а неподалёку дрожит их раненый товарищ (если, конечно, у гиен существует товарищество). Так вот, я чувствовал себя этой самой раненой, забытой, брошенной своими гиеной.
Я сидел в дорогом кабаке. Вокруг веселилась шумная компания. Мне было тошно. Тихий и униженный, я искоса поглядывал на гулявшую компанию, что витийствовала на полную катушку.
Пел шансонье (ну или как там сейчас называют этих людей, поющих в ресторанах). Женщины плясали, пьяно подпевая певцу. Мужчины разделились на две группы: одни о чём-то горячо спорили за столом, другие неумело принимали участие в танце.
Весело им. А тут хоть в петлю лезь. Гниль какая-то на душе, а в горле ком. И плакать хочется, но стыдно плакать в моём возрасте, люди кругом
Прошла неделя с того дня, как я спрыгнул с третьего этажа для того, чтобы купить бутылку водки Она манила меня, она меня звала Я задыхался от жажды А сердце то билось как припадочное, то вдруг на несколько мгновений замирало И тревога переходила в панику. В общем, другого выхода, как сигануть с балкона вниз, у меня не было.
Слава Богу, ничего не сломал. Ногу вывихнул и бедро ушиб. И только.
Интересно, что вспоминать о падении мне куда страшнее, чем было в момент самого прыжка.
Ладно, всё это в прошлом.
Сейчас передо мной на столике стоял мой нехитрый заказ: сто грамм водки и чашка чёрного чая. Моя сегодняшняя доза.
Позавчера я решил остановиться. В тот день я выпил всего четыреста грамм. Вчера двести грамм: сто утром, сто вечером. Сегодня я мучился целый день и наконец ближе к вечеру явился сюда, чтобы выпить вот эту самую соточку.
Не осуждайте меня, люди. Я бесспорно болен. («Я болен вот беда-то какая! Я болен вот какая беда».) Да, болен. И не отрицаю этого. Но разве я один такой? Болезнь древняя и общенациональная.
Помните, Карамзин (а может, Герцен?) приехал на Запад, за границу, и его спросили о России, какая, мол, ситуация, опишите, мол, нынешнюю обстановку, буквально в двух словах. Но тому для ответа хватило всего одного слова:
Воруют.
А я бы всё-таки ещё добавил:
И пьют.
Годы проходят. Столетия. Ничего не меняется в отечестве моём. Воруют и пьют. Пьют и воруют.
А почему пьют? Да чёрт его знает! По-разному. И в горе пьют, и в радости
Я опрокинул в себя пятьдесят грамм обжигающего всё израненное нутро пойла. Запил остывшим чаем и закурил. Уже через минуту-две стало чуть полегче.
Взял одну из бумажных салфеток, разгладил её, вытянул из кармана ручку с золотым пером мою гордость и задумался
Шли минуты. Точнее, не шли, а тянулись Ползли Перо мелко дрожало над салфеткой Мысли трусливо и хаотично разбегались в разные стороны
Чувства, переполнявшие мою душу, я хотел излить (я бы даже сказал выхаркнуть) на салфетку через ручку с золотым пером Раньше мне это помогало Но теперь я не находил нужных слов, не знал, с чего начать
Вот оно творческое бессилие! Его я всегда страшился в десятки раз сильнее, чем реальной физической импотенции. Я думаю, что без женщин я бы смог прожить, а вот без литературы вряд ли.
К столику шагнуло подвыпившее создание в сиреневом платье и улыбнулось широко и счастливо:
Пригласить вас?
Смотря куда.
Потанцевать. Куда же ещё?
Я с трудом улыбнулся в ответ:
Мне, к сожалению, не до танцев.
Жаль-жаль-жаль
И она грациозно, хоть и слегка пошатываясь, отплыла в сторону.
Я допил свою порцию, снова закурил и относительно ровным почерком аккуратно вывел на салфетке: «Запой никогда не случается вдруг»
Ну, вроде пошло дело
Я быстро набросал строк десять. Перечитал. Ничего так. Сойдёт для начала.
Сложил салфетку вдвое и спрятал в карман.
Решил, что пора идти домой. Может, удастся уснуть. В прошлую ночь я почти не спал. Всё ворочался под тихое бормотание работающего телевизора. Только под утро вздремнул на полтора часика.
Мне вспомнилась фраза одного хохмача: сон алкоголика тревожен и короток. Верно сказано, верно
Я уже собрался было подозвать официантку, чтобы она меня рассчитала, но тут зазвонил телефон
В жизни, наверное, каждого человека наступают такие моменты, когда он ничего хорошего не ждёт от поздних телефонных звонков. Да и от ранних телефонных звонков ничего хорошего ждать не приходится.
Самое правильное в такие моменты телефон вовсе отключить. На пару дней. Пока в норму не придёшь; пока в душе не установится равновесие; пока духовная и физическая стороны не обретут привычную силу и здоровье
Надо было отключить его к чертям собачьим! Почему я этого не сделал?
Будь проклята мобильная связь и прочие блага цивилизации!
Как там в песне поётся? «Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не смогли бы запеленговать»
Слушаю!
2
(Около месяца назад)
Запой никогда не случается вдруг.
Как летом, перед сильным дождём: сначала тускнеет солнце, становится душно, медленно сгущаются серые тучи, затем они чернеют и набухают над землёй, грохочет гром всё яростней и громче, то и дело сверкает зигзагообразная молния
И только потом как жахнет ливнем! Спасайся кто может!
Я не пил одиннадцать месяцев. Почти год абсолютно здорового образа жизни (даже курить бросил на семнадцать дней). Малый это срок или большой не важно. Срок роли не играет. Бывших алкоголиков, как и наркоманов, не бывает. Мысль не новая и многими избитая. Но верная и точная. Так оно и есть. Я знаю, о чём говорю. Пусть хоть десять лет пройдёт со дня «завязки». Срыв всё равно может произойти в любую минуту. По любому поводу.
Такие люди, как я, всегда находятся в зоне риска. Кто много пил или злоупотреблял наркотиками, тому уже никогда не стать снова до конца полноценным человеком. Он навсегда останется инвалидом и ветераном той ужасной войны: беспощадной войны с самим собой. (Вы уж простите меня за непроизвольный пафос.)
Самое интересное, что у меня не было никаких предпосылок для срыва. Ни одной видимой и достаточно веской причины для пьянства. Напротив. Меня уже ласкали лучи разгорающейся славы. Одна за другой вышли три моих книги. Последняя имела оглушительный успех. Я получил две престижные премии. Мой литературный агент милая и хрупкая с виду девушка с железной хваткой бультерьера стала хлопотать о принятии моей нескромной персоны в члены Союза писателей.
Творческие встречи, интервью
Одна московская киностудия купила мой сценарий за восемь тысяч долларов.
И на актёрском поприще я преуспел.
Жирная роль в популярном сериале, участие в нескольких юмористических шоу
Я не был богат. Но материальное положение укрепилось настолько, что я даже стал подумывать о приобретении автомобиля.
Словом, всё было в полном порядке. Сияло солнце Аустерлица! Ветер радужных надежд и беспечного позитива раздувал паруса моей флотилии! Я мчался на всех парах вперёд, навстречу будущим победам, богатству и славе.
Сами собой, почти экспромтом, сочинялись стихи:
Да, я был в меру молод, здоров и полон сил и энергии!
Но!
Что-то мелкое, страшное, необъяснимое точило меня изнутри. Какой-то мерзкий червь, паразит какой-то выгрыз в моём сердце маленькую норку и поселился в ней, распуская по сердцу отраву. Время от времени меня охватывала беспричинная тревога. Я игнорировал её, пытался её не замечать. Но по ночам просыпался в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем, с дрожью в руках Меня преследовали кошмары, которые, проснувшись, я вспомнить не мог.
Это нервное, успокаивали меня знакомые. Обыкновенное переутомление. Тебе просто нужно сбавить темп, отдохнуть чуток. Ведь в остальном у тебя сейчас всё в ажуре.
Нет, были, конечно, всякие незначительные неприятности. Я старался не придавать им значения. А они неприятности копились, вероятно, и росли. В подсознании моём копошились, как пауки в закрытой банке.
Жена подала на алименты и запретила видеться с детьми. Школьный товарищ взял на неделю в долг три тысячи баксов, а через два дня разбился по пьяни в автокатастрофе; говорят, был в совершенно невменяемом состоянии. Появилась сумасшедшая поклонница, которая звонила по десять раз на день и умоляла сделать ей ребёнка. Любовница поставила ультиматум: либо расписываемся, либо расходимся
И ко всему этому меня угораздило влюбиться. Ей-богу, втюрился по самое не хочу, как мальчишка.
Кто мог предположить, что это может случиться с тридцатипятилетним мужиком? Кто мог предположить, что это вообще когда-нибудь может со мной случиться? Кто? Только не я!
Нет никакой любви, думал я раньше. Любовь это гремучая смесь из полового влечения, самообмана и желания быть любимым.
Любовь гласит древняя народная мудрость придумали мужчины, чтобы денег не платить.
Любовь это игра. Выигрывает всегда тот, кто любит меньше, кто не теряет над собой контроля и не поддаётся азарту.
Любовь для малолетних неврастеников и романтических натур со слабо выраженным эго.
Любовь неиссякаемая тема для всевозможных поэтов и писателей.
Короче, выдумка, сказка, бред
Таково было моё мнение об этой ерунде.
Но вот я встретил её
3
Она работала официанткой в ресторане «Нептун» на улице Воровского. Название «Нептун» никаким образом не отразилось на интерьере ресторана, а равно и на меню, в котором было лишь одно рыбное блюдо точнее, рыбное наполовину блины с красной икрой.
Дешёвенький такой ресторанчик в мрачном полуподвальном помещении. На стенах висели фотографии знаменитостей, которые якобы бывали в «Нептуне». Но я слабо верю в то, что там когда-нибудь ужинал Пол Маккартни или хотя бы полузабытый Иосиф Кобзон.
Мы спустились туда под вечер, часов в шесть, чтобы тихо-мирно поесть-попить да поболтать о том о сём. Нас было трое я, Вася Солованов и Слава Миконороф. Мы вместе снимались в «пилотной» серии нового ситкома. После съёмок решили продлить общение.
Все столики в зале были заняты. Но когда мы вошли, одна компания из четырёх студентов уже расплачивалась и собиралась уходить. Мы чуть-чуть подождали и заняли их места.
На столике крошки, грязная посуда, переполненная окурками пепельница
Я спросил проходящую мимо официантку с крохотной родинкой над верхней губой:
Девушка, можно со стола убрать?
Та на ходу ответила:
Да, конечно, убирайте.
Солованов удивлённо приподнял брови, Миконороф нахмурился, а я рассмеялся, настолько мне это показалось забавным.
Через некоторое время Родинка всё-таки убрала со стола и раздала кожаные папки с меню.
Не мудрствуя лукаво, мы заказали по чашке чая и шесть горячих сэндвичей, хотя Слава уверял, что кушать не будет.
Как вас зовут? поинтересовался я у официантки.
Я вас умоляю, скривила она своё симпатичное личико и удалилась.
Однако, протянул Солованов.
Пока ожидали заказ, Вася переписывался смсками с молодой и взбалмошной женой, а Слава Миконороф пел мне дифирамбы.
Вот ты, говорил он, ты другое дело. Ты молодец! Ты просто красавчик: за словом в карман не лезешь, тем более в чужой. Ты остроумен, находчив А у меня повторяю синдром лестничной площадки.
Это как? спрашиваю.
Ну, это когда когда над тобой обидно и зло пошутили, а ты промолчал и лишь спустя час, выйдя на лестничную площадку, придумываешь тебе приходит в голову находчивый и подходящий ответ.
Миконороф погрозил мне пальцем и продолжил решительно и громко:
Но всё-таки я расту: раньше у меня был синдром эскалатора, а то и синдром домашнего дивана Так что!.. Прогресс налицо.
Я глядел на безбровое лицо Миконорофа, но почти не слышал голоса Славы, я думал об официантке.
Она понравилась мне. При своей вполне обыкновенной внешности она показалась мне необыкновенной. Что-то магическое таилось в её скучающем взоре тёмно-карих глаз.
Когда она принесла заказ, я нахально уставился на неё, рассматривал её, пытаясь понять, что именно так привлекло меня в ней.
Стройная. Хотя и несколько полновата по нынешним меркам. Среднего роста. Третий размер груди если бюстгальтер без пушапа. Каштановые волосы аккуратно собраны в «ракушку». Длинные пушистые ресницы. Тонкий нос, алые губы, слегка пухлый подбородок
Мне нравилось в ней абсолютно всё.
Её нельзя было назвать совершенной красавицей, но она обладала каким-то своеобразным обаянием, под чары которого я и подпал.
Как вам эта девица? спросил я ребят.
Какая? нахмурился Миконороф и принялся вертеть головой в разные стороны.
Ужасное обслуживание, проворчал Вася.
Ты со своей переписывался? спросил я его.
Он кивнул:
Полинка сдаёт сегодня экзамен по истории. Просила кратко охарактеризовать гетмана Мазепу.
Мы тут же с Миконорофым одновременно кратко охарактеризовали Мазепу, но по-разному. Один сказал: «Герой Украины», другой сказал: «Подлый предатель».
Я не был столь категоричен, признался Солованов. Не люблю крайностей.
Доедая четвёртый сэндвич, Слава заявил с набитым ртом:
Всё-таки хорошо здесь!
4
Спустя неделю я был вынужден признать, что забыть её не в силах. Она не выходила у меня из головы. Просто какое-то наваждение.
Днём полегче работа, заботы, встречи А вот по вечерам, когда я возвращался домой, становилось невыносимо.
Я стал грустным и рассеянным. Плюс бессонница и отсутствие аппетита.
Стыдно признаться, я даже принялся сочинять слащавые стихи. Что-то вроде «Проник мне в душу образ твой» На вторую строчку так и просилось: «наверно, что-то с головой».
Каждый вечер я боролся с желанием отправиться к ней в ресторан. Воображение продуцировало всевозможные варианты развития нашей встречи. Я мысленно вступал с ней в диалог, но в результате буквально через пару фраз заканчивалось всё тем, что она меня отшивала.
Наконец в один из пасмурных и мерзких осенних вечеров я не выдержал и явился в «Нептун».
Я не знал, как её зовут. Про себя я продолжал называть её Родинкой.
Она меня узнала, и я посчитал это хорошим знаком.
Вы сегодня один?
Я сказал:
Я уже давно один. Если вы имеете в виду моё семейное положение.
О, я очарована, сказала она бесстрастным тоном.
Давайте познакомимся. Меня зовут Лёня. По гороскопу Весы. Мне тридцать пять лет. Вы мне нравитесь. Давайте куда-нибудь сходим.
Она на мгновение задумалась и ответила:
Ева Гершенгорн. Двадцать один год. В гороскопы не верю. Вы не в моем вкусе. Куда?
Что куда? не сообразил я.
Куда, спрашиваю, сходим?
Не знаю даже я осмотрелся по сторонам, словно ответ мог прятаться где-то здесь, неподалёку. Может, в кино?
Так я и думала. Она чуть выпятила нижнюю губу, как это делают маленькие девочки, когда обижаются. Хорошо, можно и в кино Только завтра. У меня выходной.
Договорились.
А на «ты» когда перейдём? Сейчас или после секса?
Я опешил. И не мог понять шутит она или серьёзно.
Это провокация, решил я и осторожно ответил:
Лучше сейчас.
Тогда записывай телефон.
Я записал продиктованный ею номер.
Она сказала:
Всё, я пошла, а то на меня будут рычать. Ты заказывать-то чего-нибудь собираешься?
Я неуверенно кивнул.
А что заказать не соображу. Кушать вроде не хочу Может, кофе?
С коньяком?
Зачем? Без.
Почему?
Я взглянул на неё Евино удивление казалось искренним.
Потому что я не пью.
Совсем?
Совсем.
Ой, ты начинаешь меня пугать.
Почему?
Сам знаешь.
И она оставила меня, направившись к барной стойке.
Впервые со времён рефлектирующей юности я остался недоволен общением с девушкой. Вернее, своим поведением. Следует признать, что во время нашей недолгой беседы я пару раз заметно терялся, не зная, что сказать. Это было необычно.