Джебе-нойон вновь поднялся на курган. Утренний туман уже растаял, рать урусов была как на ладони.
На мгновение русские витязи показались Джебе высеченными из камня. Над их рядами висела мертвенная, жуткая тишина. Словно ночной мрак возродил убитых накануне воинов. Только вольный ветер трепал хоругви и стяги русских городов.
И в такой же тишине строились ряды монгольских всадников: десяток за десятком, сотня за сотней, тысяча за тысячей. Уже сейчас было видно, что бой будет неравным, на каждого урусута приходилось по два монгольских воина.
Джебе-нойон пустил к русским рядам толмача из кипчаков.
Не знающий поражения Джебе-нойон приказывает вам сложить оружие! выкрикнул тот. Если вы бросите мечи, каждый из вас будет с почетом отпущен домой к своим женкам и деткам!
Как вы киевлян пощадили, супостаты?! раздался гневный крик со стороны русской рати, и толмача снесло с коня каленой стрелой.
Губы Джебе-нойона дрогнули в скупой усмешке. Он кивнул, и со стороны монгольского войска выехал огромный всадник.
Этот вызов урусуты поняли уже без толмача.
Вот и час мой пришел! с улыбкой произнес Добрыня Золотой пояс, еще крепче сжимая древко копья. Он выехал на поле, обернулся к русскому воинству, снял шелом и поклонился. Прощайте, други мои! Не поминайте лихом
Монгольский великан смотрел на урусута насмешливо. Где бы не появлялась орда, он с легкость побеждал и убивал батыров чужих земель.
Русич и монгол разъехались в стороны. Тишина над рядами стала еще отчетливей.
В ясном небе пели жаворонки. Солнышко поднималось над полем. Его золотые лучи играли на латах ратников и серебряной сбруе коней.
С нами Бог, шепнул Добрыня и тронул острыми каблуками бока коня.
Монгол выкрикнул что-то дикое, и на его вопль отозвалась орда.
Противники стремительно понеслись навстречу. В ушах богатырей засвистел ветер. Из-под копыт коней вылетали комья земли.
С треском, подобным грому встретились копья богатырей. От страшного удара копье монгола разлетелось в щепу. Но доспехи Добрыни выдержали, а копье русского витязя пронзило монгола насквозь. В горячке, не чувствуя веса в дюжину пудов, Добрыня поднял противника на копье и стряхнул на землю. Конь монгола унесся вдаль, потеряв всадника.
А-а!!! с восторгом отозвались русские ряды.
Уй! Вай-дот! Кара-батыр убит!!! завопили монголы.
А Добрыня с улыбкой посмотрел на русичей, в его ясных глазах отразилась русская рать. Он улыбнулся и, перегнувшись внезапно, выплюнул сгусток крови. Через мгновение кровь у него пошла горлом, и он медленно свалился с коня наземь удар монгольского богатыря не прошел даром. Глаза у Добрыни в последний раз широко открылись, а на окровавленных губах блеснула улыбка. Теперь в его застывших глазах отражалась не русская рать, а небо.
Оба воинства застыли в замешательстве.
Но спустя мгновение к орде вылетел всадник в темных от запекшейся крови доспехах и выкрикнул:
Чего вы ждете, монголы?! Вперед!!!
Уррагх!!! Вперед!!! отозвалась орда на бешеный клич Джебе-нойона и бросилась на русский полк.
Скрежет и звон оружия Субудай-богадур услышал издалека.
Джебе потеряет голову в этих степях, усмехнулся он.
Нукер, принесший весть о встрече тумена Джебе-нойона с русской ратью, почтительно смотрел на прославленного полководца.
Чего ты ждешь? спросил Субудай-богадур одного из тысячников. Поднимай орду! Поднимайте бунчук! Трубите в трубы!!!
И вновь над степью раскатился рев походных труб. Бронированная конница Субудая собралась в мгновение ока.
Субудай-богадур вышел из юрты, приземистый и широкий, кивнул, оглядев тумен.
Уррагх!!! возопил один из тысячников, размахивая над головой кривым мечом, и орда подхватила клич: Уррагх!!! Уррагх!!!
В тот момент, когда конница Субудая рванула вперед, бой русских ратников с монголами достиг предела. Монголы и русские бились так, словно хотели навеки истребить память друг о друге. От могучих ударов мечи рассыпались в руках воинов, копья переламывались как соломинки. А для того, чтобы убить противника одной стрелы не хватало. Сбитые с коней русские бились в пешем строю. Их мечи и огромные топоры выкашивали монголов как тростник.
Джебе-нойон носился над полем брани дьяволом, стрелы и копья урусутов отскакивали от него как от заговоренного. Но его воины гибли сотнями. Вскоре монгольские всадники до того превышавшие русских ратников почти вдвое, выровнялись с врагом по численности. «Это не люди, хрипел Джебе. Это степные волки» Один урусут стоил пятерых бешеных, не ведающих пощады нукеров. Уже после первых минут боя Джебе-нойон понял монголы столкнулись не с обычными ратниками, а с могучими богатырями, каждый их которых был равен силой Кара-батыру.
Особенно много монголов истребили три урусута: огромный светловолосый гигант, вокруг которого громоздились горы убитых нукеров; высокий старик, бившийся тяжелым обоюдоострым топором; и молодой воин, с поразительной ловкостью сражавшийся двумя мечами. Это были Алеша Попович и Коловратовичи.
Увидев поредевшие ряды тумена, Джебе-нойон взвыл от бешенства и во весь опор помчался на старика-урусута. Его жеребец топтал мертвых и раненых и своих и чужих. В нескольких саженях от старика Джебе-нойон прыгнул с коня и сбил русского с ног. С головы монгола слетел железный шлем. Русский поднялся, глядя в узкие глаза монгола, и тоже сбросил шелом.
Они сошлись в поединке как два барса. Монгол и русский применили все хитрости и всю силу, бились руками и ногами. Но сталь отскакивала от брони, а в кулачном бою они оказались равны.
Наконец русский богатырь изловчился и сжал монгола в удушающем захвате, кости Джебе затрещали от медвежьего объятия урусута.
Уй! захрипел он. Вай-дот
Джебе-нойон напрягся из последних сил и ловкой подножкой уронил урусута. Они упали на землю. Джебе-нойон изворачивался как змея, но так и не смог вырваться из рук урусутского батыра. В его глазах уже померк свет. Из последних сил монгол принялся шарить по земле. Его рука наткнулась на тяжелый булыжник. Джебе-нойон собрал остатки сил и через плечо с оттяжкой ударил по голове русского и, чувствуя, что хватка урусута слабеет, ударил еще несколько раз.
Урусутский заговоренный мангус17, прохрипел Джебе, поднимаясь с земли.
Урусут уже испустил дух, его голова была разбита до крови.
Батюшка! страшно и горестно выкрикнул молодой урусутский батыр, бившийся двумя мечами.
Джебе-нойон пристально посмотрел на него. На глазах сына он отрезал у старика голову и потряс ею.
А-а!!! закричал молодой воин, опрокидывая монгольских всадников. Он бежал через горы трупов к Джебе-нойону.
И неизвестно, чем бы закончилась схватка Джебе с молодым богатырем, но в этот момент на поле ворвалась лава всадников Субудай-богадура.
Други мои, стоим до конца! Разнесся над полем голос Алеши Поповича.
И сеча возобновилась с новой силой.
К вечеру русская рать пала.
Субудай-богадур спустился с кургана на поле, усеянное телами воинов. Монгольского полководца захлестнуло бешенство. К концу битвы от двух прославленных туменов осталось всего пять тысяч: четыре тысячи всадников Субудая и тысяча всадников Джебе.
Покажите мне русского батыра Поповича, сказал он, сверля толмача глазом.
Его привели к кургану из тел монгольских воинов, на вершине которого сидел потемневший от запекшейся крови ростовский богатырь.
Вперед Субудая выступил кипчакский толмач.
Славный батыр! Перевел он слова монгольского полководца. Мой непобедимый владыка наделит тебя улусом и туменом отчаянных нукеров. Встань под его бунчук!
В ответ Алеша Попович не произнес ни слова.
Батыр! Субудай-богадур предлагает мир только один раз! Соглашайся!
Вяжите его арканами, приказал Субудай-богадур нукерам. И две дюжины монголов принялись карабкаться по кургану трупов. Они были похожи на летучих мышей.
Алеша Попович поднял голову. Он уже понимал, что пришел его последний час. Собрав остатки сил, поднялся и оглядел поле брани. В живых из русских остался только он. Поле в несколько слоев было завалено трупами зарубленных людей и лошадей.
Врешь! неожиданно выкрикнул Алеша Попович, вздымая над головою кулаки. Жива земля русская!!! Мы еще
Но закончить не смог, со всех сторон его захлестнули волосяные арканы. Богатыря повалили с ног и как медведя опутали веревками и цепями.
Подвели к Субудай-богадуру.
Нет, ты не мангус, задумчиво произнес тот. Ты человек, такой как и я из мяса и крови.
Он не простой батыр, поклонился ему кипчакский толмач. Это оборотень волкодлак18, русичи называют их хоробрами.
Что значит «хоробр»? уже с любопытством спросил его Субудай-богадур.
Они заговоренные, ответил тот. Их железо не берет. Убить такого можно только камнем или удавить.
Дзе-дзе, с удовольствием произнес монгол. Ты можешь научить моих батыров быть неуязвимыми от стрел и мечей? спросил он русского богатыря.
Убей меня сразу, не томи, ответил Алеша Попович.
Что он сказал? спросил толмача Субудай-богадур.
Он просит, чтобы ты убил его, ответил толмач.
Субудай-богадур с удивлением посмотрел на плененного урусута, но через мгновение на его лице отразилась ярость.
Забейте урусута камнями! приказал нукерам. Забейте его, как бешенную собаку! А князей этих собак выведите на дорогу!!!
Он, не оглядываясь, поскакал прочь с поля битвы, уже не прислушиваясь к глухим ударам камней позади себя.
Плененных в сече князей вывели на шлях. Сначала Субудай-богадур хотел пощадить их, но гнев захлестнул его.
Затопчите урусов копытами коней, приказал он нукерам и стал бесстрастно смотреть, как монгольские всадники стремительно приближаются к пленным урусутам.
Ни один из князей не дрогнул и не опустился на колени. Всадники сбили их с ног и принялись бешено кричать и нахлестывать жеребцов.
Так оборвалась жизнь полоненных русских ратников.
Нам пора уходить из этих злых степей, сказал Субудай-богадур подъехавшему Джебе-нойону.
Тот кивнул в ответ. В то утро пали в бою почти все нукеры его тумена.
К рассвету монголы сложили из павших соплеменников курган, обложили убитых хворостом, бревнами и сухим камышом.
Субудай-богадур и Джебе-нойон взяли по факелу и подожгли курган со всех сторон.
Бай-аралла, баатр дзориггей! Спасибо, доблестные богатыри! Оглушительно выкрикнул Субудай-богадур, когда над курганом взвился дым. Байартай! До свидания!
И в ответ ему орда выдохнула:
Кху!!! Кху!!! Кху!!! Байартай!!! Байартай!!! Байартай!..
Евпатий обернулся на клич степняков. Он стоял возле могилы отца.
Прощай, батюшка, прошептал он, покрывая могилу корзно, плащом отца. Прости меня
Он поднялся с колен и медленно пошел по степи в сторону Руси.
А эхо еще долго носило над степью монгольское: «Байартай!..» Уже орда под скрип повозок исчезла за горизонтом. А в воздухе все еще перекатывалось: «Байартай! Байартай! Байартай!» Словно «Прощай!» табунщиков повторяли стаи ворон и галок, тучею кружившихся над полем брани.
Но вскоре Коловрата окликнул знакомый голос:
Побратим!
Евпатий обернулся и увидел княжича ростовского Василия Константиновича. Тот опирался на сломанное древко копья.
Евпатий подбежал к нему, обнял.
Живы русичи! улыбнулся он. А я, брат, уж и не чаял свидеться с тобой!
Слава богу, остался жив, отозвался Василий Константинович. Оглушил меня татарин. Да видно убитыми засыпало. Так и жив остался. Не ведаю, кто еще из ростовских живой
Алешу Поповича как и батюшку моего камнями до смерти забили, сказал Коловрат.
Василий Константинович отер с лица пот:
Неужто только мы с тобой выжили?
Видно не судьба голову здесь сложить, ответил Евпатий. Идем домой, брат. Русь нас ждет. Чует мое сердце, это не последняя наша встреча с татарином
И они пошли в сторону Днепра. За их спинами поднимался столб чадного дыма, там горел курган из тел убитых монголов.
Так в лето одна тысяча двухсот двадцать третьего года погибла на берегах Калки слава русская. Немногие выжили в той страшной брани. Одними из выживших были побратимы: Евпатий Коловрат и князь ростовский Василий Константинович.
И понеслись годы, не уследишь. Весна сменялась летом, лето осенью; начинали дуть студеные ветра, наваливались с полуночного севера зимы. Четырнадцать лет минуло с тех пор, как пали в половецкой степи русские полки в битве с татарской ордой.
Евпатий оженился, обвенчался со своей суженой Настенькой; пошли у них погодки: Иван да Марья, Василий, Степан, Варвара. Детишки росли здоровыми и сообразительными, радовали глаз родительский. Евпатий отдал их на обучение в греко-славянскую школу.
Князь Василий Константинович тоже женился и со временем сел на стол княжение в Ростове.
Дружба между побратимами окрепла. Коловрат, выполняя волю рязанского князя Юрия Ингваревича, время от времени навещал названого брата. Вооружившись рогатинами, они поднимали из берлог и с лежанок медведя. А по вечерам, взобравшись на крепостные валы Ростова, продолжали начатый еще по обратному пути с Калки разговор:
Смутные вести доходят с Дикого поля, говорил Евпатий. Будто татары готовятся к новому походу на Русь. А держит их лишь грызня между ханами власть делят. Хан Чагониз убрался на тот свет, а приемыша достойного не оставил. Ханство свое поделил на княжества, сыновьям да внукам землицу роздал. Среди татар пока что единства нет. А как только один из них подомнет под себя прочих, так и содрогнется Русь. Снова пойдет татарин на нас ордой. А мы с тобой, Василий Константинович, знаем татарин нас сомнет!
Не накликай беду, брат, отозвался ростовский князь. С нами бог!
На бога надейся да сам не плошай, Евпатий умолк на мгновение и снова заговорил: Ты бы своего дядю князя владимирского готовил исподволь к скорой брани с табунщиками. Я Юрия Ингваревича нет-нет да начинаю тормошить, чтобы валами крепостными занимался, для городского ополчения оружие ковал. В то лето Господь нашего князя спас, прихворнул он и остался за Днепром, так и жив остался. Не видел он татарина в бою, а мы с тобой видели Неспокойно у меня на сердце, Василий Константинович. Татарин злобен и бесстрашен, жалости не ведает, кого в полон не возьмет, в огонь да в полымя бросит. В свое время хан Чагониз на полмира замахнулся, мечом да огнем прошел по полуденным, восточным землям. За Камнем19 булгарских князьков потрепал, кипчаков на колени поставил. Точат мунгалы зуб на земли святорусские, точат
Ничего, брат, бог дал Руси новых богатырей. Устроим завтра потеху молодецкую, посмотришь на ростовских удальцов!
Одно плохо, покачал головой Евпатий. На Калке русские богатыри без счета головы сложили.
Но земля то русская жива! Жива, брат! улыбнулся Василий Константинович. И мы за нее горой встанем! Живота своего не пощадим!..
Вот то-то и оно, что только мы горой встанем, кивнул Евпатий. А когда татарин к нашим рубежам двинет, поднять бы весь народ от мала до велика! Ибо брань будет страшная, какой Русь еще не знала. Не видели такого ворога былинные богатыри, не видели такого супостата ни князь Игорь, ни вещий Олег
Было далеко за полночь, свистали в близком лесу птахи. В православном мире царили тишь да благодать. На востоке уже алела заря. Подходила к концу весна рокового для Руси одна тысяча двухсот тридцать седьмого года от рождества Христова.