Говоря это, Веснин не отводил глаз от лица дочери, и она прекрасно понимала, что вся его речь посвящалась ей одной и что это её мыслишки должны, наконец, зашевелиться в нужном для замужества направлении.
Собрались быстро. Мариша загрузила в повозку плетёный сундучок с лёгким платьем, а Аня корзину книг и учебники подготовиться к открытию классов, благо подходящий дом для школы Веснин накануне выкупил и пообещал послать туда плотников, чтобы сколотить столы и парты.
На кóзлы двуколки сел верный Степан, не забыв накинуть на плечо заряженное патроном любимое ружьецо, а сам Иван Егорович поехал верхами вперёд проверить путь, выбрав в стойле смирную кобылу Муху, отличающуюся неумеренной любовью к солёным огурцам.
Дорога до Дроновки в пять вёрст пролегала среди полей, засеянных овсом, казавшимися с дороги изумрудными озёрами. При любом дуновении ветерка зелёная овсяная гладь от края до края катилась лёгкой волной, разбиваясь у самой дороги об острые валуны, обрамлявшие пашню.
Кое-где озёрную гладь овса, как ножом, разрезали тёмные тропки, идущие беспорядочными цепочками.
Медведь баловал, обернувшись к девушкам, объяснил Степан, он большой охотник овсы мять. Я когда парнем был, на медведя в овсах хаживал с одним барином. Строил барину лабаз на дереве, подушечку сеном набивал, чтоб сидеть удобней было. А уж он всю ночь с ружьём добычу караулил: хотел, видишь ли, жене медвежью шкуру на именины презентовать.
Подарил? поинтересовалась Анна.
Куда там, заулыбался Степан, подхлестнув лошадь, медведь он не дурак. Почуял охотника да в другое место перебёг. Медведя добыть не каждый может.
А ты видел медведя, Степан? спросила Маришка, пристально вглядываясь в медвежьи лёжки, заметные с первого взгляда.
Степан кивнул:
Знамо дело. Они, медведи, не больно от людей хоронятся, особенно если зверь молодой, непуганый. Да вроде вон один!
Где? хором воскликнули подруги, привставая с сиденья.
Вправо глядите, барышни, у самого леса.
Кнут Степана указал на мелькнувший за полем тёмный силуэт, закрытый раскидистыми кустами ольшаника.
Ой, мишка! восторженно взвизгнула Марина, прищуривая близорукие глаза, чтобы лучше видеть.
Желая угодить барышням, Степан придержал лошадей, и Анна без труда разглядела, что за лесной зеленью скрывается не медведь, а всадник на вороном коне.
Гони, Степан, это не медведь!
И, эх! хлыст со свистом рассёк воздух, на палец пронесясь над лошадиной холкой, и двуколка, набирая скорость, стремительно понеслась вперёд, подпрыгивая на колдобинах.
Всерьёз забеспокоиться об уехавшем вперёд отце Аня не успела, потому что сразу за поворотом увидела мирно жующую овёс Муху и сидящего на валуне Ивана Егоровича, при виде них поднявшегося на ноги.
Решил вас подождать.
Безмятежное лицо Веснина подсказало Ане, что он не видел таинственного всадника, постоянно мелькающего на её пути. Она решила не беспокоить батюшку лишними подозрениями о разбойниках. Иван Егорович слыл человеком горячим не дай Бог, кинется в погоню, а уж чем схватка закончится никто не ведает. Тем более неизвестный вёл себя вполне миролюбиво: мало ли кто по лесу ездит стёжка туда никому не заказана, да и за берёзовой рощицей уже дымила труба мануфактуры если надо, работники в обиду не дадут.
К приезду дорогих гостей жена Сысоя Маркеловича, тётка Лукерья, расстаралась на славу стол ломился от закусок. Посреди стола на почётном месте отливала хрустящей корочкой индюшка, запечённая в собственном соку. Около красного места, на которое усадили Веснина, хозяйка пристроила чугунную сковороду с томлёными в сметане карасями, обильно посыпанными зелёным луком, напротив девушек прел горшочек с белыми грибками, как крышкой, запечатанный пшеничной лепёшкой, а возле хозяина истекал слезой запотевший кувшин с черничным квасом.
Степенно перекрестившись на иконы, Веснин одобрительно похвалил зардевшуюся хозяйку:
Ну, Лукерья, тебя в царские хоромы кухарничать не зазорно отправить.
Покорно благодарю, батюшка, женщина благодарно склонилась в поклоне, приглашая за стол, дымящийся ароматами.
Все разом почувствовали, как проголодались.
Отхлебнув пару ложек грибной похлёбки, Аня осмотрелась: сколько раз бывала она здесь, и ничего с годами не меняется тот же громоздкий комод, застеленный вышитой ширинкой, у окна кадка с фикусом гордостью тётки Лукерьи, вдоль стен массивные лавки, устланные домоткаными половиками, и Анин любимец огромный красный сундук, броско расписанный сказочными зверями.
Нянюшка сказывала, что в такие сундуки складывают приданое невесты и на лошадях везут через всё село в дом жениха. Смотреть возок выбегают и стар и млад по сундуку судят о достатке новобрачной: хорош сундук с умом жених невесту выбрал, а коли сундучишко старый, потрёпанный да, не приведи Бог, маловат для нарядов тогда пиши пропало. Не будет у молодых сытой жизни.
Вслед за мыслями о сундуке снова стали наползать невесёлые думы о сватовстве фон Гука, об Алексее Свешникове
Кажется, что Маришка почувствовала состояние подруги, потому что внезапно отложила ложку и вопросительно взглянула на Ивана Егоровича и хозяев:
Спасибо за угощение, милостивые хозяева. Дозвольте Аннушке показать мне деревню?
Идите, девицы, погуляйте, не отрываясь от беседы с Сысоем Маркеловичем, разрешил Веснин, да далеко не забредайте.
Тёплый летний ветерок, игриво задувавший в лицо, моментом развеял грустные Анины мысли. Как можно сожалеть о случившемся, если ты молода, здорова, над головой светит яркое солнце, дорожка сама стелется под ноги, а местные парни восхищённо смотрят вслед.
Взяв Маришку под руку, Аня перебросила назад тяжёлую косу, свисавшую ниже пояса, и указала рукой на просвет среди купы деревьев:
Там река. Побежали!
Вода в речке Рудице, протекавшей через Дроновку, отливала на свету неожиданной краснотой, а на вкус казалась чуть солоноватой.
Не вода в Рудице струится, а кровушка русская из жальника капает, говорили молодёжи старики, указывая на поросший лесом курган в истоке реки.
Много веков назад там захоронили русичей, павших в битве со шведами, охочими до здешних земель. Спят под земельным спудом богатыри, а люди их поминают, жалеют. Оттого и название «жальники» пошло. Немало их по здешним местам раскидано.
Опустившись на колени, Аня погрузила руки в речные струи, глядя, как вода переливается между пальцев. Хоть и мелкая речка, но студёная.
Говорят, кто в Рудице искупается, у того все раны заживут, припомнила она Маришке местную примету. Здесь недалеко омут, пойдём, искупаемся.
Марина неопределенно повела плечами и боязливо покосилась на длинные нити стелящихся по дну водорослей:
А не запутаемся?
Да что ты! Я на омуте сто раз купалась. Там за кустами есть девичья купальня. Парням ход строго-настрого заказан.
Не дожидаясь Маришкиного согласия, Аня нырнула в кусты, густо окружавшие небольшой чистый омуток с тёмной водой, по которой плавали белые лилии, быстро скинула блузку, юбку и в одной рубахе прыгнула в речной холод. Ледяная вода обожгла тело, словно крутой кипяток из самовара, а на душе стало необыкновенно легко и радостно. Так бы и плавала, словно речная дева, плела венки из лилий, резвилась с рыбками.
Маришка, ау! Ты где? закричала Аня с середины пруда, не увидев подружку рядом с собой. Маришка! Отзовись!
Вслушиваясь в гудящую тишину леса, Аня уловила тихий шорох за кустами.
Двумя сильными взмахами она подплыла к берегу, отжала намокший подол рубахи и косу, накинула одежду и осторожно выглянула через кусты.
Маришка стояла посредине тропинки, вытянувшись в струнку, и подавала ей руками загадочные знаки.
Мариша, что случилось?
Подруга приложила один палец к губам, а другим указала в направлении заросшего осотом болотца:
Я видела всадника на вороном коне.
Это было уже слишком! Гнев на неизвестного преследователя затмил собой чувство опасности, и, кое-как обувшись и одевшись, Аня помчалась в указанном Маришей направлении. Она слышала за спиной хруст веток под Мариниными ногами и её громкое дыхание за спиной. В единое мгновение перелетев по кочкам сухое болотце с розовеющей клюквой, Анна очутилась на крошечной берёзовой островинке, просматривающейся насквозь. Тяжело отдуваясь, огляделась по сторонам: кругом не было ни души.
* * *
Дроновку и Ельск разделяют всего пять вёрст, а кажется, будто между ними пролегло полмира.
Сидя на широком крыльце дома Сысоя Маркеловича, окружённого лесом по линии горизонта, трудно представить, что невдалеке бьётся в каменных тисках буйная Урста, а чуть поодаль от неё, отблёскивая жестяными крышами, высятся двухэтажные дома, где на широкой торговой площади, густо заставленной лавками, с самого утра вьётся гомонливая толпа народа.
Здесь, в Дроновке, лавки не было вовсе. За крупными покупками хозяева ездили в город, а необходимую мелочь разносили по домам многочисленные офени с лубяными корзинами за плечами.
Крик офени для баб самая сладкая музыка. Хозяйки стаями сбегались на улицу, заслышав под окнами протяжный призыв продавца:
Иголки не ломки,Нитки, тесёмки,Румяна, помада,Кому что надо!Тот офеня, который остановился под окнами дома управляющего мануфактурой Сысоя Маркеловича, выглядел особенно потешно: щупленький, жилистый, с огромным носом и плоским лбом, над которым возвышался бархатный картуз с лаковым околышем, украшенный огромной шёлковой розой.
Увидев Аню с Мариной, разносчик поставил руки в боки, картинно выпучил глаза, изображая восторг, и внезапно завизжал на высокой ноте столь пронзительно, что девушки вздрогнули от неожиданности:
Есть ниточки,Есть катушечки,Подходите покупать,Девки-душечки!Довольный произведённым эффектом, он призывно махнул рукой, привлекая внимание к оттопыренному карману на холщовом кафтане, и показал Ане краешек письма:
Есть кое-что в кармане для девицы Ани.
Весьма интересно, пропела в ответ Мариша, заинтересованно глядя на послание.
Заявление офени выглядело подозрительно и непонятно. Аня вспыхнула и требовательно спросила письмоносца:
Не ломай комедию, а ответь толком, что это значит?
Вместо ответа офеня ловким движением перекинул через перила узкий конвертик, сухим листочком упавший на выскобленные добела доски крыльца, с поклоном приподнял картуз и ринулся навстречу высыпающим из домов молодкам с медными деньгами в руках:
Глядите, не моргайте,Рты не разевайте,Ворон не считайте,По дешёвке покупайте!При виде лежащего у ног конверта, Аню бросило в жар: писем она ниоткуда не ждала, тем более доставленных таким чрезвычайно необычным способом. Ответ напрашивался лишь один, и она была почти уверена в его правильности. Письмо прислал Алексей. Но зачем он так рискует, ставя под удар её репутацию?
Молниеносно нагнувшись, она подобрала письмо и сунула его в карман:
Прочту на досуге.
Мариша деликатно кивнула, но Аня видела, что подругу разрывает на части любопытство. Скрытничать стало неловко, да и с подругой они почти не расставались, поэтому немного помедлив, Аня всё же развернула листок, позволив Марише читать через её плечо.
Написанная крупным неуверенным почерком записка лаконично гласила:
«Скоро отольются вам сиротские слёзы. Мыкайте горе, Веснины проклятые».
Осиновым листком на ветру письмо заплясало в Аниных руках. Напрягая ум, она силилась уразуметь смысл двух кратких предложений, но он ускользал от неё.
Какое горе они должны мыкать и за что? Разве у них мало горя? Где те таинственные сироты, чьи слёзы должны им отлиться?
Одна загадка наслаивалась на другую, заставляя мысленно перебирать события и людей, могущих вызвать к жизни столь странное пожелание. Ответа на заданные себе вопросы Аня не находила. Окружающие всегда казались добрыми и приветливыми. Пожалуй, единственным человеком, который по Аниным расчётам недолюбливал их семью, была купчиха Черногузова, затаившая обиду на Ивана Егоровича за то, что он отверг её недвусмысленные намёки на брак. Но вряд ли у несостоявшейся невесты хватило бы фантазии и нахальства на столь немыслимо жестокую шутку.
Да она бы и побоялась: ведь узнай о такой оказии купечество быть Черногузихе без контрактов.
Аня ещё раз перечитала послание, держа его от себя подальше, как держала бы ядовитого паука, норовящего оплести её пальцы мерзкой паутиной:
Решительно ничего не понимаю. Вероятно, это чья-то злая выходка.
Нервно комкая письмо, она сунула его в карман, решив, что будет не лишним разузнать у почтальона, кто является корреспондентом принесённой им мерзости:
Пойду расспрошу офеню.
Денег возьми, посоветовала подруга, за деньги он всё расскажет.
Маринин совет выглядел дельным, и Аня с благодарностью кивнула:
Пожалуй.
Как назло, монеты лежали в вязаном кошельке, засунутом в самый дальний угол саквояжа. Торопясь, пока офеня не исчез из виду, Аня подняла саквояж и вытряхнула его содержимое на кровать. Так, два платья, искусно выстроченных Проклой по английскому фасону, шёлковый полушалок, три пары чулок, носовые платки, юбка и блузка, крестьянский сарафан, сшитый собственными руками.
Кошелёк отыскался самым последним, когда Аня перебрала все вещи одну за другой. Денег в нём оказалось предостаточно, чтобы выкупить весь лоток с галантереей.
«Дам офене денег, сколько запросит, лишь бы найти шутника», думала Аня, выбегая из дома.
Верная Мариша уже ждала её, распахнув калитку.
Куда пошёл лоточник? Где офеня? спрашивали девушки у проходивших мимо баб с обновками в руках.
Там, там барышни, встречные тыкали пальцами в дальний конец деревни, бегите шибче, а то у офени почти весь товар разобрали.
На указанном месте застали лишь трёх девок с мотками дешёвого кружева в руках да двух баб, делящих купленный на паях кус материи. Спеша со всех ног, повернули в другой конец Дроновки тоже никого.
Сколько ни искали письмоносца Аня с Маришей, сколько ни расспрашивали о нём мужик словно сквозь землю провалился.
То не наш офеня торговал, а незнакомый, сказала им тётка Лукерья, хвалясь купленными атласными лентами, мы местных коробейников всех знаем. Они к нам почитай каждую неделю заглядывают, а разносчика книжек Сеньку-рыжего я иной раз и кашкой угощу. Он мне за то самой первой товар показывает. Вот давеча почитай полкороба картинок с лебедями у него скупила шкаф обклеивать.
Аня слушала из вежливости, невпопад кивая хозяйке головой, неотступно возвращаясь мыслью к человеку, написавшему письмо.
«Конечно, размышляла она, купеческое дело непростое, всегда есть недовольные, а то и обиженные. Но чтобы мстить подмётными письмами»
Крошечный комочек в кармане оттягивал юбку, словно пудовая гиря. Ане хотелось как можно быстрее избавиться от него, разорвать в клочки или спалить в огне, чтоб и следа не осталось.
Бездумно она потянулась к топке в бабьем углу, но вовремя опомнилась. Нет. Пусть лежит как свидетельство. Не зря говорят: «Как верёвочке ни виться, а кончик будет», когда-нибудь наверняка выплывет наружу правда об этой глупой затее тайного недоброжелателя.
Шли бы вы, барышни, за околицу, от души присоветовала тётка Лукерья, взглянув на озабоченные лица подруг, там девки хоровод водят, песни поют. Эх, и хорошо! Будь я молодайкой родичи на вожжах бы дома не удержали. Чуете, как знатно выводят?