Я начинала злиться. Обхватив себя руками, чтобы хоть как-то скрыться от окружающих, чувствовала, как к щекам приливает жар, а в висках начинает предательски стучать. Я уже выгнулась через Адама, готовая требовать хоть какого-то ускорения, но тут же во мне все упало. Я внимательнее вгляделось в ее лицо, и выражение некой обреченности заставило меня смягчиться. Женщина за кассой сидела, опустив плечи, согнувшись, будто все ее тело сковало, а безучастные глаза, смотрящие куда-то вдаль, мимо продуктов и кассового аппарата, изредка моргали. И я безмолвно спряталась обратно за Адама, потому что не могла требовать что-то от человека, к которому испытываю жалость.
Я вновь огляделась вокруг. Теперь люди были так близко, насколько возможно, и я смогла рассмотреть каждое лицо. Нас окружали такие же безучастные лица, бесстрастные и безэмоциональные, будто ничего не ожидающие. И по спине у меня пробежал холодок.
Когда мы только зашли в магазин, я увидела привычную городскую суматоху и торопливость. В голове всплыло воспоминание о ближайшем к дому супермаркете, и я поняла, то было лишь контрастом с остановившимися улицами городка. Все здесь было таким медлительным, таким неповоротливым, будто застывшим во времени, будто люди никуда не спешили и не было у них сегодня никаких дел, кроме как похода в местный супермаркет.
Страх сковал мое горло, грудь налилась свинцом. Я была так счастлива сегодня, наряжаясь и крутясь перед зеркалом. Как и всегда, прихорашиваясь перед выходом, надевая свои привычные наряды. А теперь мне только хотелось спрятаться ото всех.
Мне перестало хватать воздуха, стены вокруг затряслись, задребезжали я теряла ориентацию в пространстве. Все лица обратились ко мне, даже лицо женщины за кассой. Все смотрели на меня. Все смотрели на меня? Нет-нет, мне только кажется, мне это только кажется. Вот она, также пробивает продукты. Какая же она медлительная! И все также безучастно смотрят в спину человеку перед собой. Все тело окаменело, казалось, ноги вот-вот перестанут держать меня. Хотелось схватиться за Адама с ним ничего не страшно, но тогда бы он понял, что со мной что-то происходит, а этого допустить нельзя. Точно бы понял
Вот окно над входом, длинное и низкое, еще одно, еще одно сколько их тут? Раз, два, три, четыре двадцать семь. Отлично. Прозрачная дверь входа, над ней часы трое разных часов. Все показывают разное время, интересно, какое? Я начинала чувствовать свое тело. Одни точно показывают наше, те, что по центру. Автомат со снеками, десять рядов по пять секций, всего пятьдесят. В автомате с напитками двадцать пять. В горло проникла струйка воздуха. Стойка с журналами или это газеты? Интересно, они бесплатные или оплачиваются на кассе? Так, а касс здесь восемь. Не так уж и мало. Но при этом они все равно работают до ужаса медленно! Да и работает всего три. Как типично для этого места: создать иллюзию скорости и жизни, чтобы потом вновь щелкнуть тебя по носу!
Последняя яростная мысль помогла мне окончательно прийти в себя, сменив тревожность на злость, и Адам озадаченно обернулся на мой недовольный вздох.
Не привыкла, что так долго, объяснила я.
Это да, согласился Адам. Здесь не тот городской ритм, к которому ты привыкла, да и я, честно говоря, тоже. Но со временем я научился отключаться в такие моменты. Поверь, здесь это необходимо.
Какая непривычная, грустная улыбка вновь скользнула по его лицу. И все мои мысли сомкнулись на ее происхождении. Значит, для него это тоже тяжело. А Адам точно здесь счастлив?
Но вот наша очередь подошла, женщина отбила продукты, Адам расплатился, быстро разложил все по пакетам и закинул их в корзину. Как обычно, у Адама не возникло и мысли принять мою помощь, и вместо того, чтобы отдать мне хотя бы один из пакетов, он уверенно схватил все четыре, и мы вышли на парковку. По просьбе Адама я достала из кармана его брюк ключи от машины и открыла багажник.
Тебе помочь? спросила я, на самом деле надеясь, что Адам позволит мне как можно скорее залезть в машину.
И будто прочитав мои мысли он бросил:
Да я тут сам, залезай.
Я поспешно открыла пассажирскую дверь, забралась внутрь и пристегнулась, готовая ехать. Я сразу ощутила уют своей раковины, скрывающей меня ото всех. Через секунду ко мне присоединился Адам, повернул ключ в замке зажигания и завел автомобиль.
Не хочешь заехать в книжный? Он вытянул шею, посмотрев по сторонам, и круто вырулил с парковки, я уже привыкла цепляться за дверь, зная, как Адам водит. Я видел один по главной улице. Вроде, небольшой, но хотя бы не нужно далеко ездить.
Я очень хотела. Еще в первый раз, когда только приехала сюда, заметила этот очаровательный книжный магазинчик по главной улице. Его картинка с прозрачной витриной и высокими книжными стеллажами из темного дерева всплыла у меня в голове, но тут же померкла. Сейчас, осознавая, что мне там будет также не комфортно, как в супермаркете, я осеклась. Буквально оборвала себя на полуслове.
Нет, не хочу, буркнула я.
И так от этого стало обидно, что я надулась как нахохлившийся воробей и откинулась в кресле, скрестив на груди руки.
Биби, что-то случилось? Крепко держа на руле руки, Адам пытался заглянуть в мое лицо. В его голосе я слышала только тревогу, будто нервы у него были натянуты как стальные тросы. Любимая моя, я же вижу.
Все хорошо, проворчала я, сжимаясь в один большой комок.
Биби, да что с тобой? вдруг прогремел на всю машину Адам. Его руки с силой сжали руль. На скулах от напряжения заходили желваки. Меня волной накрыло его раздражения. Я либо расскажу правду, либо возьму себя в руки. Ты скажешь или нет?
Я представила, как выгляжу сейчас в его глазах, это всегда помогало. Маленькая надувшаяся девочка с бантиком на голове. Это выглядело просто комично, да и беспокоить Адама по такому незначительному поводу точно не стоило.
Все в порядке, сказала я как можно более спокойно. Взяла себя в руки, расправила плечи, и от загоревшейся в голове мысли улыбка сама расплылась по лицу. Я дуюсь, потому что уже почти три, и от этого дня осталось немного. А я хочу провести с тобой как можно больше времени.
Всего секунда, и все тело Адама расслабилось, практически растеклось по сиденью, широкая улыбка засияла на его лице. Он лихорадочно закивал, в возбуждении пробежался пальцами по коже руля и включил какую-то звонкую песню. Будто Адам ждал страшного известия, наступление которого было неминуемо, но тут ему крупно повезло, и ситуация разрешилась сама собой. А я ведь всего помрачнела. В такие моменты я понимала, какой владею над Адамом властью, и иногда это меня пугало.
Я глядела в окно, всматриваясь в городок снаружи, и видела те же невысокие кирпичные здания, уютные приземистые домики, и не понимала, как такое скромное местечко может принести настолько отвратительные эмоции. И тут меня осенило. До этого я видела город лишь снаружи, как бы издалека, как заставку к фильму, и только сегодня погрузилась в него в качестве одного из жителей, увидела его настоящую реальность, какой он изнутри. И теперь я была точно уверена: я не хочу быть одним из его жителей.
На этот раз мы не стали объезжать город. Адам повернул к окраинам и вырулил к лесной дороге. Но я успела заметить в окне на этот раз я вглядывалась в городок внимательнее людей. Мои опасения подтвердились. По улицам ходили все те же люди, что и в супермаркете, будто это были буквально одни и те же люди. Попроси меня кто-нибудь отличить одного человека от другого, одну группу людей от другой, я бы не смогла. Все смешивалось для меня в единую серо-коричневую картину свободных футболок и поношенных джинс.
Стыдно признаться, но что-то щелкнуло в голове, и я бросила на Адама быстрый взгляд он ведь тоже не особо любит наряжаться, но я бы не выдержала, окажись на нем те же самые вещи, что и на остальных. Нет, он не может быть я выдохнула. На Адаме были свободные хлопковые брюки цвета кофе с молоком, а с широких плеч ниспадала бежевая рубашка. Из-под расстегнутых верхних пуговиц выглядывала тонкая цепочка, на руке красовались часы.
Да, Адам не любит наряжаться, не следит за модой, но ему нравится выглядеть хорошо и опрятно. В секунду мне стало спокойно на душе, и осмотрев его с головы до ног, я вдруг вспомнила, как мой парень хорош собой. Мне бы стыдиться своих мыслей. Какая разница, как одет мой близкий человек? Это не должно меня беспокоить. Но к черту смущение и стыд, когда вы такая красивая пара и оба выглядите прекрасно!
Мы выбивались оба. Вот что я понимала, когда смотрела на Адама. Мы оба здесь как две белые вороны. И это, наверное, было бременем большинства работников компании Адама. Я видела множество совместных фотографий с его коллегами, и на них Адам никогда не выделялся, значит, только они могли понять нас в этом вопросе. В голове сверкнула мысль как можно скорее устроить ужин и познакомиться. Может быть, у кого-то из них найдется такая же девушка, как я, и мне удастся обзавестись здесь хотя бы одним другом.
Мимо проплывали дома, последние на окраинах городка, затем появились деревья, учащающиеся, постепенно обступающие дорогу. И в первый раз я задумалась о том, что не вписываюсь. Здесь было красиво, спокойно, но та жажда жизни, которая сидела во мне, никак не могла насытиться, и я начинала голодать.
За окном деревья смешались в одно зелено-коричневое полотно, и мои глаза были не в состоянии рассмотреть деталей. Тяжелым одеялом на меня навалилась апатия. Какой выход здесь можно найти? Я посмотрела на Адама, это было единственным, что могло меня утешить, и оно помогло. В конечном итоге, где бы мы ни находились, что бы нас ни окружало, кто бы ни был вокруг, я оборачиваюсь и вижу его. И когда Адам рядом, держит мою руку в своей, мне ничего не страшно, и все остальное в мире теряет смысл.
20
Когда мы подъехали к дому, я уже была в совсем ином расположении духа. Огонек надежды дрожал глубоко в душе, и когда я смотрела на Адама, разгорался и становился сильнее. Я увидела кирпичные стены дома и выдохнула. Наконец, мы были только вдвоем, будто никого в мире и не существует. Не могу лгать самой себе: неприятный осадок на душе остался но сейчас это уже не имело смысла. И магазин, и этот тихий городок, и две самодовольные индюшки были слишком далеко, чтобы мешать моему счастью. В конце концов, кто они такие? Застрявшие в захудалом городишке с единственным на всю округу супермаркетом провинциалы. Я довольная вылезла из машины и открыла перед несущим пакеты Адамом дверь.
Пакеты опустились на кухонный остров, и я сразу ринулась раскладывать продукты за короткое время моего пребывания здесь я уже успела рассортировать содержимое ящиков и теперь полностью заведовала кухней. Адам только помогал, внимательно следя, что и куда я кладу, очень уж не хотел он нарушить мой порядок.
Посудомойка сообщила о завершении сеанса, и я решила не затягивать с посудой, желая разобраться с ней на день вперед и больше не возвращаться на кухню. Стоя у кухонного острова и опустив голову, я раскладывала по секциям приборы: нож, вилка, ложка, снова вилка, еще ложка и не заметила, как фигура Адама застыла передо мной. Но вот я увидела, что большое светлое пятно стоит прямо напротив меня и не движется, и, задвинув ящик с приборами, подняла глаза.
Адам, замерев, стоял передо мной, нас разделял кухонный остров. Он не двигался и не сводил с меня взгляда, следил как кошка следит за мышью на открытом пространстве, сверлит взглядом, пока та не побежит, чтобы сделать рывок. Я тоже неосознанно замерла. Все, что случилось, испарилось, исчезло, в этот момент не существовало никого и ничего, кроме Адама. И только этот проклятый кухонный остров был для нас преградой.
Иногда он смотрел на меня так, по-звериному, и я пугалась его. Но вместе с тем какой-то трепет поднимался у меня в груди, сердце начинало биться птицей в клетке, и все, чего я хотела, чтобы в эту секунду Адам подошел ко мне, и я почувствовала на себе его сильные руки.
Иногда я задавалась вопросом, что происходит с ним в такие моменты, когда он молниеносно меняется, становится другим человеком. Внезапная вспышка страсти? Или что-то сидела в его подсознании, что-то животное прорывалось наружу?
Помнишь, о чем мы говорили, когда поехали из дома? спросил Адам, не отводя от меня взгляда, всматриваясь мне в душу. Все его тело, как натянутая струна, было готово к прыжку.
Осознание, скользнувшая по моему лицу улыбка, жар начал подниматься по телу. Я не успела вымолвить и слова. Мои глаза, путешествующие по губам Адама, все сказали за меня.
Он в секунду обогнул остров и отчаянно впился своими губами в мои. Адам весь горел. Его горячая кожа касалась моей и обжигала. Его полыхающие губы настойчиво раскрывали мои, требовательный язык пробегался по нижней губе. Руки сжимали меня так, что я не чувствовала собственного тела.
Я хочу сорвать с тебя это платье, прошептал он, едва оторвавшись от моих губ. И, не дав мне ответить, подхватил на руки.
В мгновение я оказалась обездвиженной в его объятиях, оторванной от пола, чувствуя, как одна горячая ладонь Адама касается моего бедра, другая насквозь прожигает тонкую ткань платья под ребрами. Он подхватил меня как пушинку, холл пронесся перед глазами, и я не успела и сориентироваться, как оказалась в спальне.
Одним движение руки Адам развернул меня к себе спиной, склонился к моей шее и припал губами к горящей от возбуждения коже. Я чувствовала, как его мягкие губы путешествуют по моей шее, от крохотных завитков на границе волос до выпирающей тонкой ключицы, покрывая поцелуями молочную кожу, оставляя ожоги, такими горячими они казались мне.
Пальцами Адам захватил мои волосы и аккуратно, насколько это возможно, переложил всю копну через плечо, обнажая спину. Я чувствовала, как руки его дрожат, как дыхание его сбивчиво и глубоко. Он пробежался пальцами по оголенной коже, наткнулся на тонкую молнию платья, которую застегивал сам несколько часов назад, и взялся за бегунок. Медленно Адам потянул его вниз дрожащей рукой, с таким трепетом, будто высвобождает из обертки хрустальную вазу, не торопясь, растягивая наше удовольствие.
Платье упало на пол. Я осталась в одном белье, таком же черном, с нежным узором из кружев. Легкий ветерок, пробравшийся в приоткрытое окно спальни, коснулся моей кожи, и я почувствовала, как по телу бегут мурашки. Но тут горячие руки Адама обхватили мое тело, и распространяющийся внутри жар молниеносно меня согрел.
Одна его рука обхватила мою шею, другая легла на живот. Он прижал мое тело к своему, крепко, но аккуратно иногда мне казалось, что Адам изо всех сил сдерживает себя, осознавая свою силу и боясь мне навредить. И как бы мне ни хотелось, чтобы он полностью отпустил себя хоть на минуту, я прекрасно понимала, какого тогда придется мне.
Он вновь прильнул губами к моей шее, теперь настойчивее, чуть агрессивнее, и я почувствовала зубы Адама на своей коже. Теперь уже задрожала я. Все внутри горело и ждало его. Дыхание мое сбилось, и слабый стон сорвался с губ. Это сделала его руки сильнее. Я услышала, как щелкнула застежка моего лифа, и через секунду кружево упало на атласную ткань платья.
Его рука поглаживала мой живот, путешествовала по телу, изучая изгибы, впадины, холмы, и вдруг скользнула вниз. Я изогнулась, все мое тело напряглось от его единственного касания, но Адам держал крепко. И как бы я ни извивалась в сладостном наслаждении распространяющегося по телу жара, он не ослаблял хватки.