От этих слов, Андрею не становилось легче. Особенно обидным было то, что его считали копировальщиком. Якобы, он копировал великих мастеров анатомов, таких, как: Пименов, Брюллов, Иванов, Крамской, Фивейский, Леонардо да Винчи, Борис, Дюрер, анималист Ватагин, и многих других знаменитых художников и скульпторов. Не забыли упомянуть и лучшие издания по пластической анатомии. Всё это, в некоторой степени можно было понять: многие произведения Андрея, были слишком хорошо проработаны это были настоящие учебные пособия. Он иногда применял постепенный срез, с глубоким проникновением сквозь мышечные ткани человеческого тела и животных, создавая очень эффектные текстурные формы. Он словно послойно проникал в человеческие тела и туши животных, стремясь при этом, придать фигурам, изумительно красивые ракурсы. Движения животных были всегда грациозны, а человеческие, словно застыли в неимоверном пластическом танце.
Совершенно случайно, именно в эти дни, выставку посетили эксперты лондонской академии искусств. Их изначальное желание, было приобретение нескольких рисунков, как они выразились, у этого очень талантливого молодого человека. Но, прислушавшись к солидной и авторитетной публике, пока решили повременить, полистав анатомические каталоги, проверив их на соответствие плагиата со стороны художника. Из-за некомпетентности критиков и своих коллег, Андрей понёс первые финансовые убытки. Андрею поступило предложение выставить свои рисунки в городской, картинной галерее, но то, что с ним случилось, порушило все планы. Свои рисунки он не успел забрать из зала союза художников, и судьба их, ему была неизвестна.
Тяжёлые мысли унесли его в прошлое сюжеты, не дающие покоя, замелькали в хронологическом порядке, ставя всё на свои места. Он совершенно по-новому осмыслил всю свою жизнь, все поступки, что совершал когда-то. Ему стало не по себе оттого, что большую часть жизни он прожил впустую, отдаваясь сиюминутным слабостям. Почти вся она, отдана удовлетворению своих потребностей и амбиций. И только часть её, посвящена познанию мира его видимой, реальной поверхности. Все его ошибки проступали так явно и с таким полным анализом, что не оставляли сомнений мозг человека почти мёртв, и его включение находится в глубинах подсознания. Сильнейшая травма сместила приоритеты, и каким-то образом включила незадействованные резервы мозга. Андрей с каждой минутой чувствовал, что он уходит из этого измерения в другое, совершенно неизвестное человечеству состояние. Оно пугало, и в то же время притягивало. Ведь это ощущение давало полную власть над собой, а возможно, в какой-то степени и над окружающим его миром.
Восстановление организма, происходило всё увереннее и быстрее. Его тело становилось совершенно ровным, мышечные волокна наливались силой. Кожа, нежная, чистая и эластичная, покрывала уже почти всё его тело. Только лицо оставалось нетронутым. «Что же ты так боишься Андрей?» думал он про себя. «Ведь ты художник, и сможешь воссоздать свой образ таким, каким он был раньше». Но решиться менять своё лицо, он ещё не мог.
В палату, стремительно вошла дежурная сестра женщина средних лет. Включив свет, подошла к Андрею. Лицо её было сосредоточенным и грустным. Она скользнула быстрым взглядом по бинтам, и тихо прошептала:
Боже ты мой, сколько же ты здесь будешь лежать без движения? Пролежни, уже всё тело покрыли! Сейчас я тебя разбинтую, пока никого нет. Протру твои раны. Больше недели без нормальной пищи, а какой тяжёлый! Сейчас я Полину позову, и мы с ней сделаем всё как надо. Потерпи родной я быстро.
Она вышла из палаты. Андрей вновь остался один на один со своим одиночеством. «Сейчас он узнает, что с ним происходит, явь всё это, или просто галлюцинации больного мозга?»
Сестра вошла с полной женщиной, вероятно это и была Полина. Вооружившись ножницами, они сосредоточенно приступили к работе. Андрей чувствовал их прикосновения. Вот ножницы разрезали бинт до самого колена, и никакой реакции со стороны женщин. Андрей, разочарованно подумал: «Калека несчастный, размечтался: новые возможности, умение владеть собой, своим разумом и телом. Все надежды рушатся. Проклятый мозг роняет в сознание фантастические видения и образы, заменяя сущность происходящего. Не слишком ли всё реально? Если всё это галлюцинации, подменяющие действительность, так пусть, хоть они останутся взамен мёртвой неподвижности и безысходности. Врачи дали своё заключение и ничего уже не изменить. Кому нужен человек, весь изрезанный осколками, с отключенной нервной системой, неспособной помочь себе шевельнуть даже пальцем?»
Полина, ты чего стоишь? Давай помогай. Вот так. Только осторожней у него на этой голени был открытый перелом кости. Я в тот день дежурила, и не забуду тот страшный момент, когда его привезли сердце кровью обливалось от одного его вида весь в крови, рваный, не поймёшь где чего. Его, мальчишки на пустыре нашли. Говорят, какие-то серьёзные разборки там были. Кроме него два трупа невдалеке обнаружили. По ним на группировку серьёзную вышли. Ребятки те, ничем не гнушались за ними, целая гора трупов. Полные отморозки.
Всё то ты Татьяна знаешь! И откуда, только информацию такую черпаешь?
Ой, Полина! Что это такое? Удивлённо вскрикнула Татьяна.
Где? испуганно спросила она, и выпустила ногу Андрея.
Ворона! Ты что делаешь? это тебе не ящик с гвоздями, а хрупкие человеческие конечности. Привыкла на складе мешки ворочать, а здесь, нужна сноровка и нежность. Поняла?
Да, что ты на меня кричишь!? Сама меня испугала, я же и виноватая осталась. Что произошло-то?
Андрей замер, остановив своё дыхание. Он чувствовал, как перехватило горло. Смотрел в недоумённые глаза сестры. «Что её так удивило, и испугало одновременно?»
Полина, посмотри на ногу, ты чего-нибудь на ней видишь или нет?
А что я должна видеть, по-твоему? Нога как нога даже симпатичная.
Вот, то-то и оно, что ты ничего не видишь, а на этом месте, раньше кость выпирала, а когда всё срослось шрам рванный остался нога-то, почти на коже болталась. Поняла?
Поняла, чего ж орать то? Молодцы, хорошо операцию провели, а шрам рассосался. Всего и дел то.
Работа остановилась, а Андрей ликовал. «Это не мираж и не галлюцинации у него всё получилось, значит, всё это возможно». Он готов был прыгать от радости, но тело так и оставалось недвижимым. «Почему он не может приказать себе встать?» Пока для него это было, неразрешимой загадкой.
Этот шрам что, за двое суток рассосался? Ну что ж, посмотрим, что у нас там дальше, и она с удвоенной энергией принялась разрезать бинты. Полина усердно помогала Татьяне, ворочая непослушное тело Андрея. Вскоре все бинты на теле, кроме лица, были сняты. Удивлению Татьяны не было предела. Полина смотрела на неё, как на сумасшедшую. Наконец изрекла несмело, казалось ей, умную мысль,
Да ты Танюша, может, не того раздеваешь? А твой клиент, давно уж на кладбище обитает. А?
Замолчи, типун тебе на язык! Я что, свою работу не узнаю? Кроме меня, никто перевязку так не сделает. Поняла?
Поняла. Чего ж ты так возмущаешься? Парень выздоравливает и, слава богу. Лицо ему открой, оно-то, наверное, не изменилось.
Евгений Александрович запретил к лицу прикасаться. Он же у нас художник! Всё думает, как бы хоть немного исправить страшные шрамы. Сегодня к операции должен приступить.
У Андрея холодок пробежал по спине. «Что, сегодня, его должны кромсать? У кого-то появилось желание изменить его изуродованное лицо? Но он-то, этого не хочет, и не позволит больше прикасаться скальпелем к своему телу. Не позволит, как же! Кто интересно им запретит, не он ли, с его состоянием? Они же не знают, что он всё чувствует и видит. Как дать им знать об этом?»
Полина ткнула Татьяну в бок давай разбинтовывай парню голову пусть кожа отдохнёт.
«Вот толстуха, лезет не в свои дела. Ей бы гири тягать на помосте, а она со своим торсом в сёстры милосердия подалась. Больных то покалечит. Да что ж я так зло то про неё? Душа у неё добрая, отзывчивая, всем поможет никому не отказывает».
Андрей понять не мог, «что это тётка о таких вещах вслух рассуждает? А Полина ноль эмоций, будто и не слышит». Ан нет, вот и она, что-то залепетала, каким-то глубоким грудным голосом, совершенно непохожим на её густой баритон. Этот голос исходил ниоткуда, он был везде. Андрей присмотрелся и обомлел Полина совершенно не раскрывала рта. «Что же получается? Он Андрей, умеет не читать мысли, а слышать их, как произносимую речь, только изменённую в своей тональности. Очень и очень привлекательная способность», подумал он. Татьяна повернулась к Полине и произнесла наигранно смело:
А наплевать мне на запреты Евгения Александровича, да и на него, ворчуна старого. Ну, что, снимаем с лица повязку? уж больно жалко парня, пусть немного отдохнёт, а то, всё замотанный лежит, как мумия. Только ты не пугайся. Хорошо?
Полина кивнула головой, и приготовилась смотреть на обещанные страхи. Ей не верилось, что лицо этого человека изуродовано до такой степени, что смотреть невозможно. Если бы Татьяна не открывала эти страшные раны, стянутые глубокими шрамами, постепенно, с медленной осторожностью, а дала бы Полине неожиданно взглянуть на полностью открытое лицо, то она, наверное, упала бы в обморок. Полина, только и различила среди этого рваного месива, чуть приоткрытые веки с длинными чёрными ресницами и искажённый рот, открывающий белые ровные зубы.
О Боже! Она прикрыла ладонью свои пухлые губы крупного рта и смотрела на Андрея изумлённо-растерянными глазами. Как же он жить то будет с таким лицом?
Евгений Александрович обещал, что лицо будет довольно приличное. Часами у компьютера просиживает. Мать, все фотографии ему принесла, чтоб он представлял лицо в объёме. Вот он и колдует уже неделю. Вчера сообщил, что готов к операции, и не намерен откладывать. Татьяна поёжилась, показывая на мураши, выступившие на теле больного. Полин, ты не замечаешь, что здесь прохладно? Принеси-ка молодому человеку одеяло замерз, поди, и сказать об этом не может, бедняга.
Андрей с благодарностью отметил, «наконец-то, хоть один человек догадался, что он чертовски озяб». Татьяна наклонилась к Андрею, протирая его тело ваткой смоченной прохладной жидкостью, приговаривала:
Потерпи милок, сейчас Полина принесёт одеяло, мы укроем твоё озябшее тело, и ты согреешься. Да ты посмотри, весь гусиной кожей покрылся. Ну, точно, на поправку пошёл. Она стала растирать его тело лёгким поглаживанием своих рук. Приятное тепло растеклось по телу Андрея, и он подумал странное дело совершенно чужой человек заботится о нём, как о родном сыне. Он всматривался в её лицо, и ему казалось, что они знакомы уже сто лет. Только две большие родинки величиной с горошину в уголке рта, казались ему неприятными и чужими. Непроизвольно он коснулся их, женщина вздрогнула, и приложила ладошку к уголку своего рта. Ей показалось, что чем-то её слегка укололи. Не обнаружив на прежнем месте своих родинок, она тихо вскрикнула, быстро достала из кармана зеркальце, и пристально посмотрела на своё отражение. Родинок, словно никогда не было. Она резко развернулась, и бросилась обнимать вошедшую Полину.
Полина посмотри, ты что-нибудь замечаешь в моём лице?
А что я должна заметить? Лицо, как лицо. Ничего особенного не вижу.
Да ты посмотри внимательней, здесь же родинки у меня были, а сейчас их нет.
Точно, вспомнила я были у тебя родинки, да большие, и куда же они у тебя делись? странно, как-то, и Полина недоумённо пожала плечами.
Накрыв Андрея чистой простынею, а поверх неё тёплым одеялом, медсёстры удалились, прикрыв плотно дверь. Голоса их удалялись, оживлённо обсуждая произошедшее чудо. Андрей напряг свой слух, и произошло невероятное: Обе сестры, оказались буквально рядом, можно было руку протянуть, и дотронуться до них. Голоса буквально прорвались, и каждое слово, чётко звучало в голове Андрея. Он решил слегка щипнуть Полину, почувствует ли она его прикосновение. Захватив как обычно пальцами упругую кожу плеча, он слегка сдавил её, и сам от неожиданности вздрогнул. Полина буквально подпрыгнула на месте, и резко обернулась, ища шутника, посмевшего неудачно поиграть с ней. К своему удивлению, никого рядом не обнаружила. Она недоумённо остановилась среди коридора, напугав не на шутку свою подругу.
Тань, ты зачем меня ущипнула? Рассердилась Полина, что это за шутки?
Да ты что Полина, с ума сошла что ли, как бы я тебя ущипнула? Я же впереди тебя шла коридор-то узкий вдвоём не разойдёшься.
Точно. А кто же меня тогда, так больно ущипнул?
Блазнит это тебе мерещится. У меня тоже такое бывает!
Андрей ликовал, его разум, оказался так силён, что мог производить физические действия, да ещё и на расстоянии.
Огромное желание озоровать, буквально распирало его грудь.
На следующий день, только и разговоров было, о непонятных вещах, происшедших за ночь: На тумбочках возле женщин, в красивых вазах, стояли свежие розы, а в палатах на стенах красовались надписи с поздравлениями. Озорные стихи, напоминали, что восьмое марта не за горами.
ВЫДАЧА ЗАРПЛАТЫ
Приятная усталость, навалилась на Андрея под утро, он почти всю ночь не спал, приобретя себе новую игрушку, не мог насладиться её неограниченными возможностями. Он легко передвигал предметы, и мог находиться где угодно. Даже в сейфе, или прямо в бетонной перегородке. Он умудрился открутить гайки со шпилек крепления сейфа, и передвинуть его на середину комнаты. Это увлечение забавляло его. Ловко просовывая новенькие купюры в тонкую щель между корпусом и массивной дверью сейфа, он радостно смеялся, представляя, как служащие больницы, будут доставать из своих карманов зарплату, не выплаченную за несколько месяцев. А денежки-то, вот они, оказывается, имеются.
Из-за этого Ч.П. даже решили отложить операции, но только не с Андреем. Евгений Александрович, оказался человеком слова, и намеченный им день, был для него святым.
Андрея повезли в операционную. Две молоденькие сестры, щебетали без умолку. Особенно, о таинственных проделках, неизвестных лиц, проникших, бог весть какими путями за стальную дверь директора больницы, снявших тяжеленный сейф со стены, выкравших оттуда деньги, и успевших рассовать их по карманам сотрудников. Их удивляла огромная сумма, заявленная следователем, успевшим поговорить со многими обитателями больницы, но вразумительного ответа он, так, ни от кого и не получил. «Откуда такие деньги?» щебетали они удивлённо тоненькими голосами.
Зарплату месяцами задерживали! Не зря у Сан Саныча тачка, такая дорогущая. И жена, на неслабой тачке катается. А видела, какая шуба у неё?! На улице уже теплынь, а она в шубе из горностая, вся такая, эдакая ходит, и Марина, продемонстрировала походку жены директора.
Люська прыснула в рукав, тихим смешком.
А ты слышала, Люсь? У этой выдры, любовник есть! Точно тебе говорю! Хирург молоденький. Да ты его видела с третьего отделения он. Помнишь? Тот, что нам по розе подарил.
Люська наморщила лоб, пытаясь вспомнить неприметного хирурга. Цветы ей, дарили многие.
Да, маленький такой, у него ещё колпак, блином сидит.
Люська, тут же вспомнила колпак, и её милое личико расплылась в придурковатой улыбке.
Да ты чо, Марин, не может быть!
Может, может. Рогоносец он это точно.
Кто? Не поняла Люська.
Кто-кто! Дед «пыхто». Папа наш, долбанный, и Марина ткнула пальцем, указывая, только ей ведомое пространство, где находится новоиспечённый рогоносец.