Ничего этого будет не нужно, если нам удастся заполучить саму тётку Джульетту, напутствовало насекомое, запомни, парень, уговорив Джульетту, ты убьёшь сразу двух зайцев. Во-первых: безболезненно уберёшь конкурента, а во-вторых: получишь доступ к технологиям. Так что, как говорили древние, вложи в сердце яд, а в уста мёд.
Это в каком смысле яд? не понял Буратино.
Болван, неужели не ясно? Сам языком трещи без умолку о том, какая тётка Джульетта хорошая, и, прости Господи, симпатичная женщина, а глазами зыркай, как устроен аппарат и как организовано производство, и какие в дело идут продукты. Понял?
Понял, сказал Буратино и на всякий случай взял с собой листок бумаги и карандаш, чтобы по шпионскому правилу сделать чертёж.
И ещё, ты не сильно-то расстраивайся по поводу вчерашнего случая с отцом, это всё только закаляет характер. А вот что с ним делать, с животным этим, мы уж придумаем. А деньги теперь ты умеешь зарабатывать.
Деньги, конечно, жалко, сказал Буратино, не на халяву же достались, но дело не в них. Вы уж подумайте, синьор Говорящий Сверчок, как мне этого жлоба урезонить? Хотя деньги всё-таки жалко.
Запомни одну фразу, её повторял Потёмкин-Таврический: «Деньги вздор, люди всё. Деньги наживёшь, были бы только идеи, силы и коллектив». А сейчас беги и уболтай тётку Джульетту.
И вот Буратино бежал, бежал парень и несли его крылья силы и желание горы своротить. Ещё не добежав до дома синьоры Джульетты, Буратино увидел кучкующихся спозаранку страждущих. Сегодня их было немало. Да и понятно, утро было воскресное. От субботних возлияний у бедолаг остался только злой дух от всего тела, головная боль, да дыры в карманах и прочих частях туалета. Страждущие лениво суетились и, подобно волкам, сбивались в стайки по трое. А наиболее неимущие организовывали стаи и побольше.
Тётка Джульетта руководила всем этим броуновским движением из-за забора:
А ну отойди от забора, скотина безрогая. Как забор починить вас нету, а как виснуть вы тута. Денег должен мне уже две недели, а ещё на заборе виснешь. А мне его потом чини, заборов на вас, забулдыг, не напасёшься.
Джульетта, да не лайся ты так, ласково заискивала перед самогонщицей «безрогая скотина», налей грамм сто, я и уйду. Неужто мне по заборам висеть удовольствие? А насчёт долга не беспокойся отдам, я ведь всегда отдавал, ты же знаешь.
Сначала старые долги отдай, а потом о ста граммах поговорим, закончила разговор Джульетта.
Тут к ней подобрался другой страждущий. Он нёс в руках пиджак:
Вот, Джульетта, возьми пиджак в залог.
А у меня пугала в огороде нету, куда я твой пиджак приспособлю?
Какое ещё пугало, обижался страдалец, пиджак ещё новый совсем, только в позапрошлом годе купленный.
Позапрошлом годе? недоверчиво спросила Джульетта, беря пиджак и рассматривая его. А рукав весь в блевотине.
В какой ещё блевотине? возмутился хозяин пиджака. Это я случайно локоть в подливку поставил.
Да? не очень-то верила Джульетта. Что-то твоя подливка на блевотину смахивает, да и воняет так же.
Сама ты воняешь, окончательно обиделся страдалец и тут же, спохватившись, добавил: Ну, так что, берёшь?
Ладно, согласилась торговка, дам тебе одну бутылку.
Как только сделка была совершена, на счастливого обладателя эликсира накинулись менее счастливые, они всячески заискивали перед ним, выклянчивая хотя бы глоток.
«Да, самому себе сказал Буратино, дело-то и впрямь прибыльное. Вон как люди по зелью убиваются. На всё за него готовы». Размышляя таким образом, наш герой подошёл к забору и произнёс со всей вежливостью, на которую был способен:
Здравствуйте, досточтимая синьора Джульетта, вы сегодня прекрасно выглядите.
Эта фраза привела торговку в замешательство, ещё более её смутил тон. И обычно бойкая на язык тётка невнятно пробормотала:
Ты это не очень-то тут А то ишь умный больно.
Вижу, торговля у вас идёт, продолжал Пиноккио, с любопытством наблюдая трагический конец бутылки в грязных лапах и липких губах бедолаг.
Ты чего здесь рыскаешь? пришла в себя Джульетта и почувствовала какой-то подвох. Чего выискиваешь? Вот сынов позову, они тебе боки намнут.
Не думаю, синьора, что вы такая дура, вы женщина умная. Деловая, а посему дальновидная, продолжал льстить Пиноккио, и поэтому, прежде чем сынов звать, вы, наверное, захотите меня выслушать. Я ведь пришёл сделать вам предложение.
Ой! Предложение? Мне? Порядочной женщине? синьора Джульетта засмеялась. Хлипкий ты какой-то, предложения мне делать. Мне бы кого покрепче, чтобы в плечах пошире, она мечтательно улыбнулась, чтобы обхватил и аж дух перехватило.
Буратино вовсе не имел ничего такого в виду, но он был мальчиком сообразительным и, чувствуя, что задел женщину за живое, продолжал с долей разочарования:
А жаль, синьора, вы такая аппетитная женщина.
Эти слова опять польстили торговке, тем более что такого ей никто в жизни не говорил. И, расчувствовавшись, она была уже готова согласиться с предложением мальчика, но, видя это, Пиноккио её опередил:
Нет, так нет, забудем это. Тогда я предлагаю начать со мной бизнес.
Какой ещё бизнес? спросила Джульетта, и всё её романтическое настроение тут же улетучилось.
Общее дело.
Какое ещё дело?
Дело простое, будем вместе производить выпивку, вместе её продавать, а денежки делить поровну, объяснил Пиноккио.
Какие ещё денежки мы будем делить поровну? от лирических настроений Джульетты не осталось ни следа, её лицо стало каменным и холодным, в глазах мелькнула ненависть. А, ну, иди отсюда, хулиган.
Синьора, Джульетта, я берусь наладить серьёзное производство выпивки и организовать сбыт. Для этого я приглашаю вас в свои компаньоны, вы известный мастер своего дела, поэтому предлагаю вам пост главного технолога. У нас будет много денег. Что вы на это скажете? Пиноккио улыбнулся, чувствуя лёгкую победу.
Что скажу? задумчиво произнесла Джульетта. А я скажу я тебе вот что: мурло ты деревянное, паразит ты последний, скотина носатая, свинья и хулиган. Вот что я тебе скажу.
Синьора, удивился Буратино, я же предлагаю вам серьёзное дело и приличные деньги, вы будете получать двадцать процентов прибыли. Это же выгодная сделка.
Выгодная? неожиданно миролюбиво переспросила Джульетта, и тут же, перегнувшись через забор, попыталась схватить Буратино за волосы. Убью, морда носатая! завизжала она, когда Пиноккио умудрился отскочить.
Да что вы, в самом деле, так волнуетесь? Да что я вам такого обидного сказал? искренне удивился Пиноккио.
Подлец ты, ой, подлец, у бедной вдовы и сирот последний кусок хлеба отнять хочешь, ни стыда у тебя, ни совести.
Да наоборот же, я вам
Серджо, Фернандо, заорала Джульетта, где вы, лоботрясы, лазите, когда вашу мать лишают дела всей жизни, а вас куска хлеба?
Не дожидаясь появления братьев, Буратино ушёл. Раздосадованный, он прошёл под любопытными взглядами опохмеляющихся забулдыг. Он был в недоумении: «Почему? Почему эта тупая баба отказалась? спрашивал он сам себя. Неужели она не видит всех перспектив нашего сотрудничества? Ну, чёрт с ней. Не боги горшки обжигают, научимся и сами, эка невидаль. Обойдёмся и без семейных секретов тётки Джульетты. Да и не нужны нам эти реликвии, уверен, что там кустарщина сплошная, а нам нужны новые технологии».
За этими мыслями он не заметил, как добрался до рынка, где его ожидали остальные члены банды, чтобы начать игру. И они её начали. После игры, не очень-то удачной по сравнению с предыдущим днём, мальчишки разбежались по домам, где Буратино сразу начал:
Синьор Говорящий Сверчок, у меня ничего не вышло.
А чего ты такой радостный? спросил Говорящий Сверчок.
Да не радостный я никакой, просто возбуждённый, объяснил Пиноккио, усаживаясь на кровать, даже злой. Так бы и врезал по её бестолковой тыкве палкой, чтобы бородавки поотваливались.
Значит, Джульетта тебе отказала? задумчиво произнесло насекомое.
В бизнесе отказала, дура старая, зато глазки строила.
Наверное, обзывалась по-всякому, предположил Говорящий Сверчок.
Это уж как водится.
А говорила что-нибудь о вдовстве своём печальном?
Говорила.
А о деле всей жизни, а о куске хлеба, а о бедных сиротах?
Ну, да, куда же без её сирот, усмехнулся Буратино.
А схему аппарата ты хоть срисовал?
Какой там, даже за забор не перелез, но я попрошу Фернандо, он посмышлёней, чем Серджо, он мне её срисует.
Фернандо? переспросил Говорящий Сверчок. Ну, да, конечно. Возьмёт ватман, положит его на кульман и при помощи циркуля и транспортира начертит тебе чертёж с расчётом, с масштабами и проекциями. У него же образование инженерное, насекомое засмеялось.
Ну, тогда я попытаюсь пробраться в дом, предложил Буратино.
Знаешь, что я подумал? вдруг оживился Говорящий Сверчок. А что это мы огороды городим с этой дурой. Иди-ка ты лучше к синьору Фарелли.
А кто это? спросил Пиноккио.
А это наш деревенский дурачок, он же наш городской учёный, никем не признанный гений. Кстати, справедливо непризнанный. Кличут его Дуремаром, хотя многим умникам есть чему у него поучиться.
Какая забавная кличка, усмехнулся Буратино.
Эту забавную кличку дали ему наши городские ослы, которые сами ни в чём не смыслят и даже свою фамилию не в состоянии написать.
Как бы там ни было, сказал мальчик, но мне кажется, что зря такие клички не дают, повод, очевидно, есть.
Много ты понимаешь в кличках, произнёс Говорящий Сверчок, он, между прочим, очень талантливый, у него полсотни публикаций в серьёзных научных журналах. И по биологии есть публикации, и по химии, и даже по этой новомодной науке, по генетике.
А за что его так прозвали? не унимался Буратино.
Всё из-за жажды познания, он весь наш городской пруд через свой сачок пропустил, лазил там с утра до вечера, весь в грязи и тине, пиявок ловил да мелких мух всяких и прочих водяных червяков. Человек пытался создать серьёзную научную концепцию о пользе водной фауны для здоровья людей. А когда его дура-служанка перебила ему каких-то мух, он её чуть не убил, сидел и плакал потом: «Дрозофилы, дрозофилы мои, дрозофилы». Из-за этих самых мух к нему даже какой-то иностранец приезжал по фамилии Вейсман. А один раз он спалил свой дом, к нему пожарные приехали, вытащили из огня и спрашивают: «Синьор учёный, что же вы делаете? У вас дом полыхнул, словно из керосина». А он им отвечает: «При чём здесь керосин, я просто вычислял молекулярную массу водорода». А пожарные ему и говорят: «Чокнутый вы какой-то, синьор учёный. Мы вам про пожар, а вы нам про какой-то водород-бутерброд». «Сами вы дурероды, говорит им синьор Фарелли, вы хоть знаете, что такое валентность?» «Вот и поговори с ним», говорили пожарные, поудивлялись и уехали.
А может, он интеллигент? спросил Пиноккио.
Нет, он человек очень достойный, никогда не якает и образованность свою не показывает, тихий и скромный. А главное очень деятельный, хотя и не без завихрений. В общем, иди к нему и поговори с ним. Если будешь тонок, тактичен и дипломатичен, я уверен, что у тебя всё получился. Он сделает нам чертежи.
А вдруг он меня прогонит?
Попытаться надо. Главное в этом деле преподнести ему нашу проблему как проблему научную, тогда он не устоит.
Хорошо, сказал Буратино и, запомнив адрес учёного, пошёл к нему.
Он нашёл уютный новенький дом с крыльцом и загадочной кнопкой у двери. Надпись под кнопкой гласила: «Кнопка электрического звонка. Не звонить убьёт». И ниже пририсован череп с костями, очень выразительный череп, страшный. Буратино даже расхотелось знакомиться с человеком, у которого на двери висят всякие черепа, но он взял себя в руки и всё-таки решился нажать на кнопку, готовясь если не к смерти, то уж к неприятностям наверняка. Но не успел он поднести к смертельной штучке палец, как его напугал окрик:
Ты что, негодяй, читать не умеешь? Что в школе не учишься что ли?
В школе учусь, заявил Буратино, ища глазами источник звука, и читать умею.
А что же в таком случае пальцы свои дурацкие тянешь? Или не для тебя черепа нарисованы и надписи написаны?
Буратино, наконец, увидел говорящего, тот стоял на подоконнике, высунув голову в форточку, на голове у него был ночной колпак, а на теле дорогой восточный, прожжённый в некоторых местах, халат. Под мышкой он сжимал книгу и неодобрительно смотрел на Пиноккио.
Я свои пальцы тяну из экспериментального любопытства, заявил наш герой, интересно мне знать убьёт меня током или нет? А ещё мне интересно знать, как он бьёт, этот ток: больно или не больно.
Хи, хмыкнул тип в ночном колпаке, а вы, я вижу, друг мой любезный, экспериментатор, тон синьора стал заметно мягче, а ток бьёт хорошо, вот вчера одного из ваших дружков так током дёрнуло, что волосы у него на голове встали дыбом и, кроме как слова «А-а-а», он ничего сказать не мог долгое время.
Он был тоже экспериментатор? поинтересовался Пиноккио.
Нет, он был просто дурак, целыми днями звонил в звонок. То ли меня позлить хотел, то ли звук ему нравился. В общем, с тех пор, как у него поменялась причёска, я его больше не видел.
Видимо, это самое электричество вещь полезная, задумчиво произнёс Буратино.
А вы проницательный, мой друг. За электричеством будущее. И не слушайте тупиц, которые говорят, что это всего-навсего развлечение. Электричество пробьёт себе дорогу, помяните мои слова.
Обязательно помяну, пообещал Пиноккио.
Ну, так вы будете нажимать кнопку? поинтересовался синьор в колпаке.
Да нет, знаете ли, наверное, не буду, неуверенно сказал наш герой, меня пока моя причёска устраивает.
Жаль, сухо заметил синьор в колпаке, а то я статью пишу о вреде электрического тока для организма человека, а экспериментального материала и данных маловато. А делать выводы на одном эксперименте лженаучно. Знавал я таких мастеров, опишут один случай и уже выдвигают целую гипотезу. А я им говорю: «Нет уж, дудки! Где чистота эксперимента? Где экспериментальная база? Сколько экспериментов поставлено? Один? Один эксперимент не эксперимент вообще!» синьор в колпаке так разволновался, что даже высунул руку из форточки, чтобы взмахи руки подтверждали обоснованность его слов. Серьёзные эксперименты не могут базироваться всего на одном опыте. К тому же каждый уважающий себя учёный должен ставить такие опыты и так их описывать, чтобы любой другой учёный мог воспроизвести и дать оценку трудам предшественника. Это и есть наука.
Буратино начал озираться вокруг, замечая, что он уже не единственный слушатель. Перед окном учёного стали собираться зеваки, которые с хихиканьем наблюдали за синьором в колпаке, вылезшим наполовину в форточку и читающем лекцию о правильной постановке эксперимента.
Значит, кнопочку нажимать не желаете? прочитав лекцию, спросил синьор из форточки.
Ну, вам не стоит так расстраиваться, я думаю, у меня есть масса знакомых, которые могут понажимать вам её, произнёс Буратино.
Добровольно?
Конечно добровольно, только вы потом уберите эту надпись с черепом, а я им сам ничего не скажу, пусть это будет для них сюрпризом.
Хорошо бы, хорошо бы, задумчиво пробормотал синьор из форточки, неплохо было бы сделать несколько фотоснимков, опыты и эксперименты всегда надо фиксировать на фотоснимки. Это мой вам совет, дружище. Кстати, оживился он, а что вам, собственно, нужно?
Я хотел поговорить с синьором Фарелли.
Да? И о чём вы хотели с ним поговорить?
О том, о чём я хотел поговорить с синьором Фарелли, я буду разговаривать только с этим достопочтимым синьором.
Да? Любопытно, сказал синьор в колпаке, а если я скажу вам, что я и есть этот достопочтенный синьор.