Я
Михей растерялся, не зная, как продолжить. Не так он представлял себе этот разговор. Совсем не так.
Есть что сказать? Если нет, то проваливай, сказал Марчел, скрещивая руки на груди.
Зачем вы давите на него? тон Киры изменился, в нём появилось любопытство. Вы двое можете быть очень пугающими. Не перебивайте его. Я уверена, что ему есть, что сказать.
Марчел хмыкнул, а босоркани кивнула. Михей вздохнул и на одном дыхании выпалил:
Я волчий отрок. Урситоареле и госпожа Эржебет отметили меня ещё в детстве. Вот.
Он подошёл к ней и протянул левую руку, на которой была красная лента. Босоркани схватила его и дёрнула на себя. Михей не удержался и упал на колени перед ней. Она, не взглянув на него, заворожённо рассматривала ленту: провела по ней несколько раз её пальцы были холодными, посмотрела изнанку и хмыкнула. Михей во время этого пытался не то что не двигаться, но и не дышать. В нос ударил пряный запах цветов, напоминая их сливовый сад и вызывая смешанные чувства. Внутри Михея всё сжалось. Он желал, чтобы она не отпускала его.
Госпожа резко отдёрнула руку, что выдавило из него стон разочарования. Она, заметив это, ухмыльнулась.
Это лента госпожи Эржебет? спросила Кира, присаживаясь рядом.
Она тоже взяла руку Михея и быстро прощупала ленту. Её прикосновения были горячими и грубыми. Он одёрнул руку. Кира посмотрела на него с нескрываемым интересом.
Да, от неё. Мне кажется, я припоминаю эту историю, подтвердила босоркани. Лет двадцать прошло
Девятнадцать, поправил Михей, но тут же прикусил язык. Такую дерзость босоркани не потерпят.
Но это не доказывает, что он волчий отрок, заметил Марчел.
Тебе предсказали волчью участь? спросила Кира.
На рассвете среди даров урситоареле нашли клок волчьей шерсти.
Кто-то в шутку мог подкинуть шерсть, заметила она, пожимая плечами. У тебя есть старшие братья?
Есть, но они бы
Интересно, вмешалась босоркани, строго посмотрев на Киру. Почему твои родители скрыли это от госпожи Эржебет? Она давно ищет отрока.
Они испугались
А теперь они решили поменять дочь на сына? Марчел хмыкнул. Прозорливо.
Я сам вызвался. Меня никто не заставлял. Михей скрестил руки на груди.
Ты готов пожертвовать собой ради сестры? Босоркани схватила его за руку и посмотрела в глаза. Готов на всё?
Да Я не хочу, чтобы её забирали, Михей с трудом выдерживал её взгляд; она вперилась в него, ища крохи сомнения. Она самое дорогое, что есть у меня.
Жужанна, ты готова ему поверить? спросила Кира ухмыляясь.
Твоё желание идёт от сердца? спросила Жужанна, не обращая внимания на неё.
Михей кивнул, не в силах ответить. Она улыбнулась, качнула головой и отпустила его руки.
Твоя жертва принята. Ты можешь заменить сестру. Она больше не нужна госпоже
Хозяйка, вы уверены? спросил настороженно Марчел.
Шерсть, отметка госпожи. Это могут быть знаки
Или просто совпадение. Кира улыбнулась, пожимая плечами. А если и нет, ты уверена, что он выдержит волчью участь?
Я не знаю. Пусть госпожа Эржебет это решает. Мы лишь инструменты в её руках
Прям как в Клушараде. Кира ушла к окну и уставилась в него.
Хозяйка, вы точно уверены, что ему нужно ехать? Марчел смотрел на неё обеспокоенно. Я не всегда согласен с Кирой, но это может быть очень опасно для него. Да и для всех нас
Он хочет защитить сестру. И это желание идёт от сердца Вряд ли госпожа обрадуется, если мы не приведём того, кто думает, что он отрок.
Хорошо, хозяйка. Марчел смиренно опустил голову. Как прикажете.
Михей подавил радостный визг, который зародился внутри. Ему удалось! Он был готов прыгать от переполнявших чувств, но нужно сохранять мнимое спокойствие.
Ну, что же, Михей, обратилась к нему Жужанна.
Откуда вы знаете моё имя? Он уставился на неё в удивлении и глупо улыбнулся.
Я помню историю про ленту. Она усмехнулась. Собирай вещи мы отправляемся на рассвете. Можешь идти.
Михей вскочил на ноги, поклонился и побежал прочь из комнаты, надеясь, что Жужанна не передумает. На окрик Богдана он бросил, что Клушарада не будет. Он справился. Богдан пробормотал что-то под нос, но Михей уже не услышал. Он мог думать только о том, что спас сестру и скоро увидит госпожу Эржебет.
Глава 2.
Дом встретил Михея привычным мраком и непривычной тишиной, будто из него вытянули радость и счастье. Гнетущая пустота поглотила остатки жизни. Но Михей бросит ей вызов и вернёт душу в их дом.
Он прошёл в большую комнату, где притаилась семья. В углу мать крепко обнимала Инию, покачиваясь взад и вперёд. Михей заметил, что в голубых глазах сестры спрятался страх. Материнские тощие, костлявые пальцы впивались в мягкие руки дочери. Родители оберегали Инию, потому к своему возрасту она всё ещё была изнеженным ребёнком, которому прощали всё. Она была любимицей всей семьи, а Михея особенно.
Напротив Инии на скамье обречённо сидели Лучиан, Георге и Думитру. Младший брат невидящим взором смотрел в крохотное окно, ища ответы на вопросы. Василе, видимо, заменил второго сына на выпасе. Тем лучше не будет на смех Михея поднимать.
Он откашлялся, привлекая к себе внимание. Мать подняла на него глаза красные от слёз, нижняя губа нервно дёргалась, а лицо осунулось сильнее обычного.
Тебе удалось? полушёпотом, разрезавшим тишину, спросила она.
Михей выпрямил спину, выставляя грудь вперёд, и кивнул.
Слава Босоре! вымолвила мать. Какой ты молодец, Михей.
Она прикрыла рот рукой, в её глазах появилась смесь радости и облегчения. Она вскочила со скамьи, подбежала к нему и крепко обняла. Михей почувствовал, как тепло разливается по всему телу. Он уже не помнил, когда мать так обнимала его в последний раз.
Иния радостно засмеялась, выпуская сковавшее её напряжение, подбежала к ним и тоже обняла Михея. Братья подскочили к ним и присоединились, вытесняя его из круга. Он не понял, как очутился вне его. Михей насупился, тепло отступало, а в сердце зародилась обида. Как они не заметили, что вытеснили его? Они это нарочно. Снова!
Он зло посмотрел на них. Сколько тепла и заботы было в объятиях, и они должны были быть обращены к нему. Только к нему! Думитру уткнулся в мать, а Лучиан не переставал целовать макушку Инии. Георге же смотрел на Михея с усмешкой, довольно скалясь. Он не скрывался и не прятался.
Михей застыл и сжал кулаки, борясь с негодованием. Это он должен был утопать в объятиях. Это он должен быть в кругу семейной радости. Это он спас Инию, а не Босора. Это его они должны чествовать. Ему возносить слова благодарности. Он стоял, ожидая, что всё их внимание обратится к нему. К их герою. Но этого не было. Ничего не было. Они смеялись, миловались, как будто его не существовало. Болезненная мысль, что он им и не нужен, кинжалом прошлась по сердцу, раня до глубины души. Но он же знал это всегда. Так почему так больно?
Михей громко вздохнул, веря, что вот теперь-то они вспомнят, но нет.
Как тебе это удалось? спросил Георге, разрывая объятия.
Я сказал, что волчий отрок и госпожа меня отметила в детстве, ответил Михей, скрещивая руки на груди.
Только-то? спросил Лучиан. Я думал, это будет сложнее.
Я разговаривал с двумя босоркани! Еле уговорил их.
Всё равно, как-то просто. Уверен, что проблем не будет?
Уверен. Михей презрительно фыркнул.
Наконец-то толк от тебя для семьи, а не только позор. Лучиан хмыкнул.
Да как ты смеешь. Я спас Инию!
Мальчики! вмешалась мать. Не ссорьтесь. Надо радоваться, а не собачиться. А то Босора нас покарает.
Слушай мать. Лучиан оскалился, как дикий зверь. Покойной ночи. Он поклонился и направился к выходу.
Георге последовал его примеру, но, проходя мимо Михея, отвесил ему подзатыльник. Думитру пожал плечами, схватил Инию за руку и потащил её в их комнату. Мать подошла к Михею и положила руку на плечо:
Они просто дурачились, сказала она. Все переволновались
Они опять унизили меня при младших, а ты им и слова не сказала. Михей зло усмехнулся. Ты никогда не поддерживаешь меня.
Не говори так! Я вас всех одинаково люблю.
В этом и проблема. Михей усмехнулся. Что отец хотел от меня сегодня?
Отселить в личный дом Я и вещи тебе собрала.
Они мне пригодятся. Наверное
Михей развернулся и пошёл в комнату, где на скамьях уже разлеглись Думитру и Иния. Он бросил быстрый взгляд на сестру, которая уже тихонько посапывала и улыбалась во сне. Только ради этой улыбки можно было сделать то, что он сделал. Как быстро она заснула? Видимо, сильно переволновалась. Он вздохнул и, не раздеваясь, завалился на скамью.
***
Я не хочу, чтобы ты уходил, сказала Иния, когда они вышли из дома. Почему ты должен уйти, а не кто-то другой? Почему? Это нечестно!
Она подбежала к Михею и обняла, уткнувшись в его грудь. Он почувствовал, как его рубашка намокла от её слёз. Иния отдавалась чувствам с упоением и жадностью, которые изводили её, оставляя без сил. Мать стояла рядом, не выражая ничего. Она была бледна, а взгляд был пуст.
Отпусти его, Иния!
Иния разомкнула объятия и, протирая глаза, отошла от Михея. Мать повесила ему на шею связку чеснока, а на пояс привязала полынь.
Это убережёт тебя от злых чар госпожи. Она провела рукой по его щеке. Да благословит Босора твой путь. Она обняла его и поцеловала в щёку.
Полно, маменька. Михей почувствовал, как щёки запылали. Я всё равно должен был покинуть дом
Но не так, вмешалась Иния. Совсем не так.
Она разбила их объятия и втиснулась между ними.
Возьми. Она протянула ему соломенную куклу, которая помещалась в ладони; ноги и руки были перевязаны красно-белым шнурком. Чтобы не забыл меня.
Да как я могу. Он взял куклу и спрятал в карман. Спасибо!
Всё! Время не терпит. Иди уже, сказала мать, скрывая слёзы и прогоняя его. Не дай Босора опоздаешь.
Михей кивнул, схватил узелок и пошёл прочь. Он бросил быстрый взгляд на луга, где Василе следил за стадом. Интересно, думал ли он о сыне, который покидал дом навсегда? На мгновение он хотел побежать к нему, чтобы попрощаться, но передумал, представив пьяное лицо на выпасе он никогда не был трезв. Тяжело вздохнув, Михей отправился к трактиру. Люпус побежал следом за ним.
Люпус, нет! Михей остановился и присел рядом с псом. Ты не можешь идти со мной.
Пёс непонимающе глядел на него, качая головой из стороны в сторону. Михей запустил обе руки за уши Люпуса и поцеловал в нос.
Защищай Инию. Только тебе я могу доверить это.
Он крепко обнял его, уткнувшись носом в холку. Люпус лизнул щёку. Слёзы подступали. Михей резко встал и отряхнулся, лишь бы сохранить самообладание. Не хватало, чтобы новые знакомые решили, что он размазня.
Беги домой. Не иди за мной, сказал Михей и пошёл не оглядываясь.
Позади раздался жалобный скулёж, который разрывал сердце. Михей смахнул слёзы и пошёл к трактиру.
Вывеска «Затмения» медленно покачивалась на ветру, наблюдая за родителями, которые прощались с дочерьми. И тут и там доносились вздохи и причитания, которые утопали в разносящемся плаче. Михей поёжился. Его взгляд упал на Киру, которая отдавала приказы солдатам, стоя у запряжённой повозки с большой клеткой именно в такой перевозили рабов для султана. Жужанны и Марчела нигде не было.
Волчий отрок! Так ты пришёл, сказала Кира, подойдя к нему. А я думала, что испугаешься. Она усмехнулась.
С чего мне пугаться? Я мало чего боюсь
А стоило бы. Она скрестила руки на груди, а зелёные глаза вперились в него.
Кира без стеснения пялилась, внимательно рассматривая. Её взгляд был острым и едким, проникающим в самую глубь, будто она рассматривала его, как какую-то клячу на рынке. Она посмотрела на связку чеснока и усмехнулась.
Что не так? спросил он. Она раздражала его.
Думаешь, чеснок и полынь помогут сохранить решительность? Или спасут от госпожи?
Мне их мать дала. Михей стянул связку чеснока и бросил её. Я не мог её обидеть.
Вот как? Кира усмехнулась. А снял зачем?
Но разве она не бесполезна?
Передумал? Решительности поубавилось? Добавишь её с помощью чеснока?
Нет. Он повернулся к ней, пытаясь выдержать колкий взгляд. Не передумал.
Видимо, думать просто не твоё. Она пожала плечами. Малявки, обратилась она к девочкам, хватит сырость разводить. Живо в клетку.
Ей не нужно было повышать голос, чтобы двенадцать девочек одновременно выпутались из объятий родителей. Их возраст разнился: некоторым едва исполнилось шесть, другим же было почти тринадцать. Самой старшей была Тиранда, которая помогала младшим забраться в повозку. Михей присоединился к ней. Кира фыркнула, наблюдая за ними.
Девочки расселись по двум скамьям, прижимаясь друг к другу, будто мёрзли. Михей услышал приглушённый плач, от которого сжалось сердце. Зачем? Почему они вынуждены это делать?
Полезай в клетку, позади раздался голос Марчела.
Я? промямлил Михей, разворачиваясь.
Скорей, сказала Кира, схватив его за руку.
Она затащила его внутрь и уселась напротив. Михей в недоумении посмотрел на неё.
Не удивляйся, Жужанна не доверяет тебе. Вдруг навредишь девочкам в пути?
Я?..
Кира не слушала его, скрестила руки на груди и отвернулась, наблюдая, как Марчел запирал клетку на внушительный замок. Ключ был на цепочке, которую Марчел повесил на шею. Михей хмыкнул. К чему эта излишняя предусмотрительность?
Неожиданно появилась Жужанна. Её наряд сильно изменился вместо платья на ней были тёмно-синие шаровары, а поверх них синий кафтан, открывавший шрамы. Неужели она носила их с гордостью? Единственное, что не изменилось, это платок, которым было замотано горло.
Всё готово? спросила Жужанна.
Да, хозяйка.
Она усмехнулась. Усмешка сквозила могильным холодом, который пугал Михея. При первой встрече, да и второй, он не заметил его. Жужанна обошла клетку, явно пересчитывая пленниц. Закончив обход, она ухмыльнулась и сказала:
Тринадцать малявок для госпожи Эржебет. Пора в путь. Она потянулась.
Михей побледнел его посчитали малявкой. Внутри что-то оборвалось. Малявка. Он уже давно не малявка. Кира усмехнулась, нагнулась к нему и прошептала:
Думал, что она будет отличать тебя, потому что ты волчий отрок?
Я так и не думал. Михей скрестил руки на груди и отклонился назад.
Так он всё-таки думает. Кира выдавила насмешливую улыбку. Может, ты и не безнадёжен.
Она уселась ровно и стала пялиться на дорогу. Тиранда, сидящая слева от Михея, прижалась к нему и прошептала:
Не бери в голову. Она просто не знает тебя.
Всё в порядке! сказал резко он.
Вот ещё! Показывать Тиранде, что слова Киры его задевают. Велика фигура, чтобы его волновать.
Повозка тронулась. Под мерный топот лошадей и стук колёс они удалялись от трактира. Некоторые из родителей шли следом за ними, провожая до выезда из Драгоста. Михей присмотрелся, надеясь увидеть среди людей кого-то из родных, но никто не пришёл, чтобы в последний раз проститься с ним. Он грустно усмехнулся.
В повозке воняло сгнившими сливами, что было совершенно необъяснимо. Их кисло-сладкий запах дурманил голову, воскрешая неприятные воспоминания. Перед глазами появилось лицо Василе, который стоял над бочкой с гнилью. Он пытался выяснить, кто из детей не уследил за урожаем. Лучиан и Георге указали пальцами на Михея, а он пытался убедить, что ни в чём не виноват, но Василе даже не стал его слушать. Он схватил его за шкирку, подвёл к бочке и, засунув в неё руку, достал пригоршню гнили. Михей сглотнул, чувствуя, как внутри собирается узел. Василе криво усмехнулся и попросил открыть рот. Михей попытался закрыться, но руку тут же отодрал Лучиан. Василе стал засовывать гнилые плоды в рот Михея. Он смыкал челюсть, но тошнотворные частицы всё равно попадали внутрь. Чем дольше это продолжалось, тем отчётливее Михей чувствовал, как всё лицо покрывается ненавистным месивом. Когда он стал закашливаться и терять сознание, Василе прекратил пытку и со старшими братьями ушёл, оставив Михея одного. Его ещё долго преследовал запах гнили, наполнявший изнутри, а сами сливы он с трудом мог есть.