Ты дождалась, говорит он, и на лице его проступает знакомая кривая ухмылка. От него пахнет удивительной смесью пота и ментола, и это причудливое сочетание сводит меня с ума.
У тебя татуировки, невпопад говорю я и, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, протягиваю руку и касаюсь его голой кожи там, где её украшает рисунок. Он замирает и, кажется, перестаёт дышать.
На левой груди Стаса красуется маленькая чёрная нота, переплетенная со скрипичным ключом. На ребрах справа причудливые иероглифы. Я осторожно провожу пальцами по обеим татуировкам, по влажной горячей коже, и вдруг осознаю, что́ я делаю. Испуганно отдергиваю руку и поднимаю глаза на лицо Стаса. Он стоит не шевелясь и прикрыв глаза, а когда открывает, то гамма чувств, которую я вижу в них, даже слегка пугает меня.
Рита хрипло выдыхает Стас и делает ещё один шаг ко мне, так, что теперь мы стоим друг к другу вплотную. Я чувствую, как колотится моё сердце и внизу живота появляется знакомое жжение. Бабочки в груди неистово хлопают крыльями. Я оглядываюсь. В коридоре мы одни, и, если вдруг сейчас Стас захочет меня поцеловать, я не уверена, что смогу оттолкнуть его. Скорее, наоборот, потому что сейчас я из последних сил борюсь с желанием прижаться к нему как можно теснее. Губы мои слегка приоткрываются, словно против моей воли.
Ты не представляешь, что ты со мной делаешь, тем же хриплым голосом продолжает Стас. Он кладёт ладонь мне на щеку и проводит большим пальцем по нижней губе, слегка оттягивая ее, отчего дыхание мое сбивается, я начинаю трепетать, а пламя внизу разгорается ещё ярче.
Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не сжать твою прелестную задницу, прижать тебя к себе посильнее и целовать до одури. А потом утащить куда-нибудь в укромный уголок, где нам никто не помешает, и заняться чем-нибудь очень приятным
Моё воображение тут же услужливо разворачивает передо мной возможные картинки этого "чего-нибудь", и я чувствую, как покрываюсь краской, но не потому, что мне становится неловко, ну или не только поэтому, а потому, что понимаю: я совсем не против чего-нибудь приятного вместе со Стасом
"Сделай это! Сделай это! Поцелуй меня!" кричит голос в моей голове, но Стас удивляет меня. Он аккуратно заправляет мне за ухо прядь волос, касается шеи, и его пальцы невероятно нежны.
Я не буду делать ничего из этого, шепчет он, глядя мне прямо в глаза. Я не стану тебя целовать, обещаю тебе. Ты сама сделаешь это, когда будешь готова. Когда поймёшь, что доверяешь мне и хочешь быть со мной, просто поцелуй меня. Ты поняла, малышка?
Его слова, прикосновения, запах все это будоражит мою кровь, опьяняет меня, и у меня внезапно начинает кружиться голова от нахлынувших чувств. Он назвал меня малышкой Господи, как же это приятно!
Ты поняла меня? шепчет он мне на ухо, и кожа мгновенно покрывается мурашками от его дыхания. А затем медленно проводит носом по моей щеке. Сил во мне хватает лишь на то, чтобы кивнуть.
Стас выпрямляется и одаривает меня своей кривоватой улыбкой.
Тогда подожди меня ещё пятнадцать минут. Я быстро в душ, переодеваюсь и готов идти с тобой куда угодно.
Он исчезает в дверях, ведущих в раздевалки, а я остаюсь стоять у подоконника с отчаянно бьющимся сердцем.
Когда двадцатью минутами позже мы плечом к плечу шагаем по улице, Стас ведет себя так, будто и не было этих минут, когда мы стояли вплотную друг к другу в коридоре и воздух между нами был словно наэлектризован. Он смеется, шутит и держится абсолютно расслабленно. Мои пальцы по-прежнему чувствуют тепло его кожи, но я следую его примеру и не завожу разговор о произошедшем.
Куда пойдем? спрашивает Стас, когда мы выходим из школьного двора. Я пожимаю плечами:
Мне все равно
И внезапно застеснявшись, опускаю голову, потому что с языка чуть было не сорвалось: «Главное, что с тобой».
Хочешь, покажу тебе, где я живу? предлагает Стас. Не сильно далеко от тебя, кстати. А потом провожу тебя до дома.
Я охотно соглашаюсь. На самом деле я знаю, где Стас живет, но ему-то знать об этом необязательно. А мне действительно все равно, куда идти. Главное, что Стас идет рядом, что можно невзначай смотреть на его красивый профиль, слушать его хриплый смех, разговаривать с ним о чем угодно. Было бы здорово при этом держать его за руку, но сам он не делает попыток взять мою ладонь, а я не хочу предлагать ее первой. Во-первых, стесняюсь, а во-вторых Еще подумает что-нибудь лишнее. Он и без того слишком хитро порой на меня смотрит.
Потерявшись в собственных размышлениях, я задумываюсь настолько, что не замечаю ямку на тротуаре и, попав в нее каблуком, спотыкаюсь и едва не падаю. Едва потому что у Стаса в очередной раз оказывается отличная реакция. Он бережно подхватывает меня за талию и удерживает на ногах. Со стороны может показаться, что мы обнимаемся, и я, вдруг засмущавшись, осторожно выпутываюсь из его ладоней.
Спасибо
Он внимательно оглядывает меня с ног до головы, а потом сует руку в карман и, оттопырив локоть, подставляет его мне.
Цепляйся. Так надежнее будет.
Держаться за его локоть удобно и тепло. Вчера, когда мы гуляли втроем с Мишкой, я тоже держала их обоих под локти, но, по сути, просто придерживала пальцами, стараясь при этом по возможности идти на расстоянии от обоих. Сейчас я хватаюсь за предложенный локоть всей ладошкой и иду совсем рядом, прижимаясь к плечу Стаса своим. Случившееся в школе все еще не отпускает меня, и мне хочется быть как можно ближе к нему. Хорошо, что он, кажется, не против и не делает попыток соблюсти дистанцию.
Примерно с квартал мы проходим, обсуждая сегодняшний день. Стас делится тем, как прошла тренировка тренер выпил из них все соки, и расспрашивает меня о кроссвордах, которые я рисовала для Тамары Николаевны, а я рассказываю ему в деталях не только о том, что именно рисовала, но и о словах классной о том, чтобы я подумала о поступлении в архитектурный.
Я еще ни разу не видел твои рисунки, замечает Стас. Покажешь?
Покажу, обещаю я.
Ты давно рисуешь? Ходила в художественную школу?
Рисую с детства, но никуда не ходила. Просто мне нравится рисовать Я не считаю это чем-то особенным, признаюсь я, пожимая плечами. Стас быстро взглядывает на меня сверху вниз:
Принеси завтра хотя бы пару рисунков. И я скажу, особенные они или нет.
Мне становится смешно специалист нашелся, тоже мне. Но я обещаю, и он улыбается.
Что означают твои тату? против своей воли выпаливаю вдруг я. Стас чуть сбивает шаг, но отвечает без промедления:
Ты про иероглифы? Один из них значит «сила». Другой «независимость».
А почему именно такие? тихонько спрашиваю я. Чувствую, что здесь кроется что-то важное для Стаса. Его ответ поражает меня.
Чтобы помнить, как важно быть свободным от чужого влияния, и чтобы хватало сил на принятие собственных решений.
Его губы сжаты в тонкую линию, лицо напряжено, и я понимаю, что он сказал далеко не все. Здесь таится что-то более глубокое, однако я не пытаюсь узнать что-либо еще. У каждого есть право на секреты. Захочет расскажет сам.
Вместо этого я спрашиваю:
А нота и ключ?..
Это символ того, что для меня важнее всего в жизни, серьезно отвечает он. Ну или почти всего.
Мы встречаемся взглядами. Он коротко улыбается мне и больше ничего не говорит. Следующие несколько шагов мы проходим в молчании. Не знаю, о чем думает Стас, а я размышляю о его словах. Я давно знаю, что он играет на гитаре, но что музыка имеет для него такое значение, не предполагала. Мне так хочется побольше расспросить его об этом, но он молчит, а я не решаюсь ничего говорить. Наверное, мы еще слишком мало знакомы для того, чтобы слишком уж откровенничать.
Давно ты их набил? нарушаю я тишину.
В день своего восемнадцатилетия, улыбается он. Давно хотел, но отец сказал раньше восемнадцати не смей. Так что я дождался и вперед.
И родители не ругали?
Да нет, пожимает он плечами. Сказали, теперь ты уже взрослый, сам разберешься, что делать с собственным телом.
Мне сложно представить подобную реакцию от родителей. Моя мама бы меня убила, сделай я татуировку. Хотя мне порой хочется иметь какой-либо рисунок на теле
Вот мой дом, как раз в этот момент показывает Стас на серую семнадцатиэтажку, возвышающуюся среди маленьких блочных пяти- и девятиэтажек как Гулливер среди лилипутов. Просто так к ней не подойти она обнесена черным забором с замысловатым орнаментом, на калитке красуется домофон.
У тебя, смотрю, элитный дом, полушутя замечаю я, кивая на забор. Стас усмехается:
Это только внешняя оболочка.
А на каком этаже ты живешь? спрашиваю я, потому что правда не знаю. Знаю только номер квартиры, а номер этажа в классных журналах не пишут.
На девятом, сообщает Стас. Я вздыхаю:
Здорово. Я всегда мечтала жить где-нибудь повыше.
А ты на каком живешь?
Всего лишь на третьем.
Зато тебе не грозит сбить ноги в кровь, поднимаясь пешком, если лифт сломается, замечает Стас с улыбкой. А потом, вдруг смутившись, неловко предлагает: Хочешь зайти ко мне в гости? Родители на работе, если вдруг ты стесняешься
Его предложение оказывается для меня полной неожиданностью, и я даже не сразу нахожу что ответить. Хочу ли я к нему в гости? Безусловно, хочу. Однако действительно стесняюсь не только родителей Стаса, но и его самого. И мало ли что может произойти в его квартире, если мы будем там наедине? И речь даже не об отсутствии доверия к Стасу. В последние несколько дней я, кажется, перестала доверять сама себе. Кроме того, если я который день подряд приду домой поздно, мама снова взбесится И я принимаю решение (хоть и не без внутреннего сопротивления):
Стас, спасибо за приглашение, но не сегодня, хорошо? Если я опять приду поздно, мама с меня шкуру спустит. Последние пару дней у нас более-менее мирные отношения, хотелось бы подольше пожить в спокойствии Не обижайся, ладно?
Да что ты, я и не думал, спокойно отзывается он. Тогда пойдем, провожу тебя до дома.
Путь до моей девятиэтажки от дома Стаса занимает ровно пятнадцать минут, и вот мы уже оказываемся в моем дворе и я с сожалением выпускаю его локоть.
Спасибо за прогулку, Стас И что проводил.
Ты же знаешь, мне это в радость, говорит он. Мы останавливаемся у соседнего подъезда, который не просматривается от наших окон. Честно говоря, я не знаю, дома ли мама, но рисковать все равно не хочется.
Можно я тебе позвоню вечером попозже? спрашивает Стас, и рука его теребит сверкающие в ухе колечки.
Конечно, расцветаю в улыбке я, и в этот самый момент за моей спиной раздается ледяное:
Маргарита!
Я медленно поворачиваюсь и тут же сталкиваюсь с надменным маминым взглядом. Она стоит позади в своем дутом коротеньком пуховичке, без шапки привыкла так ходить, потому что почти всегда за рулем, и держит в руках набитый пакет из супермаркета. Мазнув по мне неприятным взглядом, мама сосредоточивается на Стасе оценивающе и ни капли не стесняясь осматривает его с головы до ног, и губы ее превращаются в практически невидимую линию. Я бросаю короткий взгляд на Стаса. Он с интересом разглядывает мою мать, но на лице у него, в отличие от мамы, нет никаких гримас. Оно такое же открытое и спокойное, каким было прежде.
Маргарита, с кем это ты? вновь удостаивает мать меня своим вниманием, и ее ледяные голубые глаза полыхают. Мамины глаза мне часто напоминают глаза Марики такие же светлые и такие же холодные. Хорошо, что у меня глаза папины, теплые. Да и вообще я больше похожа на папу, чем на маму, и маму это тоже страшно бесит. Всегда бесило.
Маргарита, я тебя спрашиваю! Это еще кто?
Когда мама злится, она никогда не называет меня иначе как Маргаритой. Сейчас она злится, но и меня крайне легко завести. Терпеть не могу ее высокомерие и грубость!
Это еще мой друг, холодно говорю я. Могла бы быть и повежливее!
Стас решает вмешаться.
Меня зовут Стас, спокойно говорит он. Добрый день.
Тебе не нужны такие друзья! мамино холеное лицо идет пятнами. На Стаса она не обращает никакого внимания. Хоть бы поздоровалась ради приличия, что ли
Я сама решу, кто мне нужен, а кто нет, отрезаю я и чувствую, что в груди поднимается волна гнева. Стараюсь дышать спокойно вовсе не нужно, чтобы Стас увидел, как я могу истерить и орать. Увы, но с мамой часто по-другому не получается
Да у него же на лбу написано, что он просто трахнуть тебя хочет! не успокаивается мама. Стас высоко поднимает брови. Мама вдруг недобро щурится:
Или уже успел?
Я считаю про себя до пяти, выдыхаю и только потом говорю, медленно и четко:
Знаешь, пожалуй, лучше я прямо сейчас уеду к Сашке или пойду к Таське, чем слушать все то дерьмо, которое из тебя льется. Мне надоело, что ты так ведешь себя. Сиди весь вечер сама с собой и порти сама себе нервы, а меня избавь от своих истерик.
Черт, вышло грубо, сама знаю. Но мое терпение на пределе.
Я поворачиваюсь к Стасу и уже открываю рот, чтобы попросить его докинуть меня до Сашки, как вдруг мама совсем другим тоном произносит:
Нет, Рита, не уезжай.
О, я уже Рита. Смотрю на нее она явно пересиливает себя.
Не уезжай, повторяет мать. Извини, я погорячилась.
Извиняться так-то надо не передо мной, а перед Стасом, но я молчу. Во-первых, она все равно этого не сделает, а только снова закипит, а во-вторых, мне неловко перед Стасом, что он стал свидетелем нашей очередной семейной сцены. И случайным виновником, собственно.
Давай дома поговорим?
Хорошо, говорю я, не глядя на нее. Я знаю, что значит «дома поговорим». Я знаю, какой это будет разговор. Иди. Я сейчас приду.
Я жду, что она начнет возражать, но неожиданно мать уходит, не сказав больше ни слова, лишь смерив на прощание Стаса недобрым взглядом. В молчании мы провожаем ее глазами до тех пор, пока дверь подъезда не закрывается за ней. Лишь тогда я выдыхаю и отваживаюсь посмотреть на Стаса.
Стас, прости
Даже не думай извиняться, перебивает меня он и берет мои ладошки в свои. Они у него теплые, несмотря на то что он без перчаток. Я тоже без них, и мои пальцы заледенели.
Просто
Орешек, снова перебивает он, и его аквамариновые глаза смотрят на меня безо всякой обиды. В их глубине я улавливаю сожаление. Это я должен извиняться, что из-за меня твоя мама на тебя сорвалась.
Ты в этом не виноват, горячо возражаю я. Если бы меня кто-нибудь другой провожал, она бы все равно повела себя точно так же
Так и ты не виновата в том, что у тебя такая мать, мягко говорит он и сжимает мои пальцы. Поэтому прекрати извиняться, все в порядке. Зато я наконец познакомился с твоей мамой, о которой так много слышал.
Да уж, самое долгожданное знакомство, хмыкаю я. Стас тоже улыбается. А потом вдруг добавляет:
И кстати, это неправда, то, что она сказала. Что я просто хочу Ну то есть я хочу, конечно но Черт!
Он так мило краснеет и смущается, что я не выдерживаю и начинаю смеяться. Несколько секунд он удивленно смотрит на меня, а потом все же присоединяется ко мне, и мы вдвоем хохочем на весь двор. Отсмеявшись, я кладу руку ему на плечо и с сожалением говорю:
Ладно, Стас, я пойду. Чем быстрее разберемся с разговором, тем лучше.
Хорошо, Орешек, он сжимает меня в объятиях, и я обнимаю его в ответ. Я позвоню тебе вечером попозже. Часов в десять?
Звони в любое время, киваю я и, уже отступив на шаг, негромко добавляю: Я буду рада.
Он широко улыбается мне, и я ухожу. Закрывая за собой дверь подъезда, я вижу, что он стоит на том же самом месте и смотрит мне вслед.
8
Стас
Когда ни мне, ни Кириллу не нужно на работу, по вечерам нас всегда можно найти в гараже у Лео. Вообще изначально это был гараж его отца, вернее один из гаражей. Но Кармач-старший им давным-давно не пользуется, и потому, когда год назад отец Кирилла презентовал сыну на день рождения новую барабанную установку, гараж плавно перешел в наше пользование в качестве репетиционной базы. Оба моих друга напрягли отцов еще и с тем, чтобы те помогли переоборудовать гараж там сделали хорошую звукоизоляцию, провели свет, установили кондиционеры, утеплили пол. Сначала мы просто притащили туда установку и две моих гитары с микрофонами. Но чуть позже Лео, который, собственно, музыкой и не занимался никогда, развел отца на нужное оборудование, благодаря чему у нас появились и акустические системы, и микшерный пульт, и стойки. Не знаю, почему Кармач-старший не отказал. Возможно, он и не вникал в то, что играть собирается не сын, а его друзья. Он, преуспевающий и очень обеспеченный бизнесмен, всегда был далек от Лео и никогда не интересовался его делами, только исправно снабжал финансами. Как и отец Кирилла, который несколько лет назад ушел из семьи ради молоденькой девушки.