Требования этикета он удовлетворил целиком и полностью, а как насчет зуда собственного любопытства? Старик-портной, вне всяких сомнений, связан со здешним «дном». Так было, так есть, так будет, пока ношеная одежда чего-то стоит, мазурики будут таскать ворованное «своим» портным на перелицовку. Но будь нынешние дела хоть сколько-нибудь незаконными, к Урусову бы старик не сунулся, да и так открыто при Мите говорить не стал. Так что стоит ли беспокоиться? Хотя-а-а Портной осмелился нагличать, а здешний альв не желает на Митю шить да что там, даже побеседовать не соизволил! Такое не может остаться безнаказанным.
Митя звучно потопал, хлопнул дверью, а сам остался внутри. Замер в темноте коридора, прислушиваясь. Из приоткрытой двери мастерской доносился гул голосов:
Так ждут же! В пятый раз присылают: где вы да когда будете! На лоскутья изошли паны ясные!
Нетерпеливые паны уедут, а Митя Меркулов останется, невинным тоном ответил Урусов.
Батюшке наябедничает? презрительно-настороженно буркнул Яков.
Нет, уверенно, будто знал Митю от рождения, отрезал Урусов.
Тогда и ничего, успокоенно хмыкнул портной.
Ну-ну Оптимист ты, Исакыч
Это чем вы меня, ваше благородие, обозвать изволили?
Слово такое, от латинского языка происходит. Человек, который думает, что Мите Меркулову батюшка понадобится, если он тебя, дурака старого, наказать захочет.
В мастерской повисло мрачное молчание.
Лестно. И неуместно. Конечно, высокое мнение настоящего Кровного, пусть даже малокровного княжича, а не полнокровного князя, заставляет чувствовать себя человеком значимым. Но нужно ли, чтоб каждый портной в этом городе знал, что он, Митя Меркулов, опасен?
Что ж Пойдем, кто там так со мной повидаться жаждет, снова раздался насмешливый голос Урусова, шаги
Митя торопливо присел за наваленной в углу кучей мягкой ветоши. Куча спружинила, едва не завалившись Мите на голову, но удержалась. Дверь мастерской распахнулась, плеснув светом в темень заставленного старой мебелью коридора, раздались неторопливые шаги, звон ключей портной запирал мастерскую.
Аккуратней, ваше благородие, не споткнитесь, темень тут у нас.
Да я-то не споткнусь, ты сам не убейся.
Я привычный, каждый день тута Ай-уй-юй! Раздался гулкий стук, басовитое гудение и тяжелые прыжки вперемешку со сдавленной руганью не иначе портной в темноте приложился об стоящее у стены древнее пианино. Сюда извольте сдавленным от боли голосом проскрипел он, и шаги удалились: уверенные и размеренные Урусова, прихрамывающие и подскакивающие Исакыча.
Митя выбрался из-за кучи ветоши, брезгливо встряхнулся и шагнул следом. Пол пронзительно скрипнул, хорошо, что в этот момент впереди хлопнула еще одна дверь и скрип потерялся в этом хлопке. Митя замер. Сапоги, что ли, снять? Ох и хорош он будет: со свертком чиненой одежды под мышкой с одной стороны и сапогами с другой! Ну точно крестьянин, возвращающийся с заработков в родную деревню. Нет уж! Если его поймают скажет, что вернулся узнать, когда будет готов второй сюртук, не застал никого в мастерской и пошел искать. Не поверят, конечно, но и усомниться не посмеют.
Митя неспешно двинулся по коридору, аккуратно обходя выставленную вдоль стен ветхую мебель.
Вторая дверь распахнулась беззвучно и так же беззвучно закрылась за спиной. Митя понял, что снова оказался в модном доме, запахи изменились. Запах разогретых утюгов и мела остались, зато исчезла противно-маслянистая вонь ношеной одежды, сменившись ароматом пачулей[5]. Невдалеке пронзительно стрекотала машинка.
Мраморный пол гулко цокал под подошвами, и Митя пошел на цыпочках.
«Красться по этому дому становится у меня традицией!» мысленно хмыкнул он. Главное, труп снова не найти, его вполне устроят убийцы.
Убийц было двое, и оба неторопливо поднимались на верхний этаж. Увы, хватать их не имело смысла один наверняка Урусов, а второй но Митя и без того не сомневался, что старый пройдоха связан с местным «дном». И всего-то два трупа на нем да старик форменный скромник! Или слишком умен, чтоб самому кровью пачкаться? Хотя его поведение с Митей особого ума не выдает. Митя скользнул под лестницу, задрал голову, сквозь дубовые перила разглядывая, что происходит наверху.
Почти над головой у него прозвучали шаги, потом быстрый, отрывистый стук Тут же распахнулась дверь будто кто-то караулил прямо возле нее, и донесся негромкий голос Урусова:
Господа Маэстро Йоэль, рад вас видеть!
Как лестно звучит! ответил ему вздох ветра звон прохладного ручья по камням свист серебряного клинка, ловящего солнечный луч Ответил голос альва. Благодарю.
Так, а поди-ка ты отсюда, Йоська! Рюшки там пришей или еще чего Тут дела серьезные, не для маэстров. Да другим скажи, чтоб нас не беспокоили! После голоса альва скрипучий козлетон старого портного звучал омерзительно, как вопль раскачивающейся на покосившемся заборе вороны.
Петр Николаевич, наконец-то! Как же мы рады вас видеть! подхватили из глубины комнаты.
Наверху снова хлопнула дверь, голоса словно отрезало. В наступившей тишине притаившийся под лестницей Митя услышал резкое, частое, злое дыхание. Наверное, так же дышал он сам, когда свитские великих князей поливали его грязью.
Где-то рядом резко распахнулась дверь, и послышался пронзительный женский голос, в котором Митя безошибочно узнал голос Цецилии Альшванг, полновластной хозяйки дамской половины «Дома модъ»:
Йоська, цудрейтер, ты на кого там злобишься? У меня герань вянет!
Наверху рвано выдохнули, и по лестнице затопотали быстрые, злые шаги. Мелькнула двигающаяся с перехватывающей сердце грацией гибкая фигура, наряженная в простой приказчицкий сюртук, рассыпавшиеся по плечам длинные волосы цвета старого серебра И альв стремительно направился вглубь дома.
Не смей молчать родной матери! донесся гневный вопль фрау Цецилии.
Снова хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
Митя подождал еще мгновение и взбежал наверх, бесшумно ступая на самый край ступенек.
С любопытством осмотрел пустую приемную на втором этаже и несколько плотно закрытых дверей. Заглядывать не рискнул из-за дверей не доносилось ни звука, понять, что внутри, было невозможно. Вот так откроешь, и окажется, что там в тишине и полнейшем молчании десяток клерков в синих нарукавниках корпят над счетными книгами! Стараясь двигаться все так же бесшумно, он шагнул к единственной двери, из-за которой слышались голоса. И впрямь традиция! Митя приник ухом к косяку.
Глава 7
Железный заговор
Благодарю, Раисе существенно лучше. Доктор сказал, скоро и бинты снимут.
Душевно рад за вашу рыжую красавицу!
Арон Исакович, ваше сочувствие весьма приятно, но хотелось бы знать, чему обязан такой настойчивости?
Видно занятого человека сразу к делу! отозвался еще один голос. Холодноватый. Чуть надменный. И одновременно льстивый, будто приказчицкий. Так мог бы говорить приказчик личной императорской лавки, если бы такая существовала в природе. С затаенным ощущением причастности к величию и превосходства над прочими, непричастными.
Позвольте, ваша светлость, представить моих гостей: Моисей Карпас, представляет «Общество каменноугольных и железных рудников Юга России», а также товарищество Брянских металлургических заводов, и господин Гунькин
Секретарь акционерного общества Путиловских заводов, все тот же высокомерно-приказчицкий голос вмешался надменно и одновременно торопливо.
Митя мог поклясться, что фамилию свою господин Гунькин не любит.
Прибыл специально из Санкт-Петербурга по поручению правления, и господин Гунькин с прорезавшимся недовольством добавил: Неделю то поездами, то в коляске! А у меня в секретариате, к вашему сведению, дела, господа!
Мы ценим стремление правления Путиловских заводов способствовать решению непростой ситуации! Со своей стороны, также стремимся сделать все возможное Новый собеседник едва заметно картавил, но, когда начинал частить, картавость слышалась сильнее, а голос становился невнятнее. Ваша светлость, речь пойдет о пропавшем после варяжского набега железе.
Митя прикусил губу, чтобы не заорать. Железо! Гости он еще сомневался, подслушивать или нет, и не стал бы, не разозли его старый портной, приехали ради того самого железа!
«Великие Предки, отныне я буду подслушивать и подглядывать все, что только можно, везде и всегда!»
Железо, которое варяги успели вынести со складов в Екатеринославе, а также со склада у села Каменское продолжал картавый.
Погодите, господин Карпас, я лучше объясню! Все дело в паровозах, ваша светлость, безапелляционно вмешался Гунькин. Путиловские заводы расширяются мы начинаем делать паровозы! Что, как вы понимаете, без железа решительно невозможно! Давние деловые отношения с синдикатом Брянских и Варшавских сталелитейных заводов подвигли нас передать заказ им Некая царственность в голосе Гунькина заставляла думать, что передавал он лично, собственными руками. Нас заверили, что никакие обстоятельства не помешают выполнить наш заказ. А теперь железа нет! Невозмутимость слетела с него в один миг, голос сорвался почти на визг. Мы, изволите ли видеть, в ближайшее время обязаны выпускать не менее восьми четырехосных паровозов системы «Кампаунд» в месяц
А мы, соответственно, обязаны поставить питерским заводам соответствующее количество железа, подхватил Карпас. И вот все обязательства срываются!
И что же вы хотите от меня, господа? отозвался Урусов. Поиски ведутся непрерывно
Не сочтите за обиду, ваша светлость так ли уж непрерывно? В голосе Гунькина появились неожиданно склочные нотки. Варяги, насколько мне известно, захвачены, а железо так и не найдено!
Правильно ли я вас понимаю, сударь Вы полагаете, что Департамент полиции ваше железо присвоил? Голос Урусова был мягок и опасен, как пушистая лапа его любимой рыси.
«Да что ж сразу присвоил? искренне обиделся Митя. А как же Уложение о воинской добыче»? Что с боя взято то свято!» Хотя случись в данных обстоятельствах судебное разбирательство кому принадлежит взятое с варяжского пародраккара железо оно бы тянулось годами! А господа заводчики спешат. Митя почувствовал, как губы неудержимо растягиваются в улыбке. Как удачно он нынче сюда зашел! А задержался еще удачнее!
Как можно, ваше светлость! переполошился Гунькин почти искренне. Не будь у Мити опыта питерских гостиных, фальшивая нотка могла и проскользнуть мимо ушей. Все волнение мое Однако я уполномоченный секретарь и обязан отчетом правлению Как человек служащий, вы должны меня понять
Я, господин Гунькин, служу царю, отечеству и роду, а не частному капиталу. Извольте не сравнивать! сухо отрезал Урусов. Было сделано все возможное. По приказу господина Меркулова, главы губернского Департамента полиции, прочесан маршрут, по которому двигались варяжские пародраккары и пешие отряды. Осмотрены места нападения, опрошены свидетели, и, наконец, мы неоднократно допрашивали пленных. Те рассказали, что командовавший набегом ярл велел верным людям увести и спрятать драккар с уже захваченным железом. Куда они не знают.
А сам ярл? явно волнуясь, а оттого все больше картавя, вмешался Карпас.
Зарублен при попытке варягов захватить женскую гимназию.
Экие у вас тут страсти! хмыкнул Гунькин.
Вы правы, господин секретарь правления. В голосе Урусова звучала насмешка. Страсти у нас тут действительно нешуточные. Увы, с момента набега минуло больше месяца, а сведений никаких. Два дня назад его высокоблагородие начальник Департамента приказал прекратить поиски, в связи с малыми шансами что-либо обнаружить. Если появятся новые сведения, мы вас оповестим. Судя по звукам, Урусов попытался подняться.
Я не затем сюда приехал, чтоб мне сказали, что ничего сделать нельзя! возмущенно выпалил Гунькин. Если железо не найдется и мы не получим его вовремя, правительственный заказ на паровозы уйдет в Коломну или в Сормово! Деловые интересы и репутация Путиловского общества пострадают изрядно, а следовательно, мы не можем этого позволить. Ежели вы, господа, не способны выполнить свои обязательства, я имею полномочия встретиться с представителем бельгийских заводов «Шодуар» и «Коккерель». Для Путиловского общества договор с ними мало выгоден: их железо несколько изрядно дороже. Да и в качестве мы пока не имели возможности убедиться. Но выбора у нас нет и полагаю, выплаченная вами неустойка скомпенсирует наши потери, не так ли? В голосе Гунькина была откровенная угроза.
«К бельгийцам? И доход уйдет Лаппо-Данилевским? Да ни за что!» возмутился за дверью Митя.
Тише, сударь, не стоит так волноваться, ведь еще ничего не потеряно! вмешался Карпас. Ваша светлость! Вы патриот империи, как любой Кровный Вместо претензий, отчетливо звучащих в голосе Гунькина, его голос был полон просительной вкрадчивости. Но смею думать, вы и патриот губернии тоже! Разве можете вы допустить, чтоб заказ ушел иностранцам?
Видал я вчера бельгийского управляющего, проворчал старый Альшванг. Рожа довольная, как у кота, что целую куру стащил!
Мы не успеем провести плавку, достаточно значительную, чтобы удовлетворить срочные нужды Петербурга, продолжал Карпас. Вынуждены будем вернуть задаток и выплатить неустойку столь масштабную, что само существование наших заводов в Екатеринославе встанет под угрозу, в то время как не пострадавшие в недавней бойне бельгийцы окажутся в выигрыше.
Никто с вашими заводами дела иметь не будет, если их в любой момент ограбить могут! отрезал Гунькин.
И останется в губернии один лишь иностранный капитал, доходы которого, как вы сами знаете, в изрядной степени уходят за границу, да и развитию губернии весьма мало способствуют. Ваша светлость, господа Альшванги полагают вас лучшим сыскарем губернии
Нюхом его благородие чует! проскрипел старый портной.
«Конечно, нюхом, он же Симарглыч!» с неожиданным для самого себя раздражением подумал Митя.
Потому мы, со всем уважением, хотели просить вас подхватил Карпас. Взяться за специальный розыск в надежде, что вы спасете репутацию молодой отечественной промышленности.
А у этого господина есть чему поучиться: надо же, как завернул! И сам выглядит борцом за интересы отечества, и Урусов не будет чувствовать, что какие-то купчики его, кровного Симарглыча, нанимают.
Мы, со своей стороны, конечно, компенсируем подхватил Гунькин и вот это было лишним.
Увы, ничем не могу помочь. Я несу ответственность за репутацию губернской полиции, а вовсе не промышленности.
Скрипнуло кресло: Урусов встал.
У Мити вырвался невольный вздох: так хотелось посмотреть, какими взглядами одаривают остальные неделикатного петербуржца!
Погодите! Ваше светлость, не торопитесь так! взмолился тот. Ежели обидел чем душевно извиняюсь, не со зла, а все от того же волнения! Убытки-то какие, убытки! И в деньгах, и в репутации! Только на вашу помощь и уповаем! Расследовать это ж ваше прямое дело, можно сказать, Кровное! А мы за потраченное время заплатим, честь по чести, мощной тряхнем не поскупимся! Самим вам не надобно, так у вас же эта рыжая красавица!
Гунькина Митя, конечно же, не видел, но был совершенно уверен, что сейчас господин секретарь Урусову подмигнул.
Еще и болеет, я так понимаю? Вот найдете наше железо и свозите ее на воды, да не в Кисловодск, а в Баден-Баден!