Тут,
судя по мечам,камнеметам и арбалетам, царитглухоесредневековье. Каквте
временасумасшествиелечили?На цепь вхолодный погреб, и бить плетьми, пока
болезный за умне возьмется?Нет, что-тоненравится...Особенносучетом
яркостивпечатлений... А если поверят — что тогда? Пинка под зад и за ворота? И
я останусь вчистомполеголый,босой,безденег,бездома,даещене
представляя, что это за мир, с чем егоедят,каковы егозаконы и где вообще я
нахожусь... Классная перспектива.Дажене знаешь,чтои лучше. Психахоть и
бьют,ноподкармливают.А тут... Траву, как лошади,жрать?Так ведь даже на
траве только до первого снега дотянешь.
Получалось, у него оставался единственный разумный выход: признатьсебя пока
здешним барчуком.Тем более что именно таким его вроде и считают,а странности
на недавнюю горячку списывают. Язык здешний он вроде понимал — видать, некоторые
навыкивновом телеостались. Относятся все с дружелюбием,отдельные промахи
простят. Можнопожить дахотьнемногооглядетьсяпервое время. А тамвидно
будет...
Отцовский подарок
— Оделся,барчук?На, выпей! —Пахом вошелс каким-токожаным мешочком в
руках, протянул Андрею.
Бурдюк туго стягивался вокруг деревянногогорлышка с болтающейся на коротком
шнурепробкой.Зверев запрокинулнепривычнуюфлягунадголовой,несразу
догадавшись,чтомешочекнужно отдельноподнятьзаострыйхвостик, сделал
несколько глоткови толькотут сообразил, что вмешочке—чутьсладковатое
терпкое вино. Он оторвался, отер губы, протянул бурдюк обратно:
— Спасибо. Хорошая штука.
— Ты допивай, допивай, — потребовал дядька. — Пусть кагор кровушку согреет да
по жилам разгонит. Пей.[По какому-то недомыслию принятосчитать, что в XVI веке
РусьиЗападнаяЕвропаимелидругодругерасплывчатоепредставлениеи
поддерживали оченьслабые контакты. Между тем,на Русиеще иначале XVI века
имелсяполноценный «иностранныйлегион»изобедневших европейских дворян.В
частности, при штурмеКазани евронаемники (англичане, немцы, поляки) составляли
шестуючасть русскихвойск —10000 человек! (см.:«Сказанiе о начале царства
Казанского и о взятiионаго»/ Авторнеизвестен,написано и1564-1565 годах
(«Соловецкий список»)). При «слабых связях» такое просто невозможно. Кроме того,
винана Руси предпочитали испанские, французские,рейнские. Для церковных треб
использовались исключительно французские вина! (см.: «Иван Грозный, историческое
исследование» / Казимир Валишевский).]
Андрей не заставил себя уговаривать дважды, допил вино,вернул кожаную флягу
Белому. Ему действительно сразу стало тепло, даже захотелось расстегнуть ферязь.
В голове тожепоявилась приятная расслабленность.Во всяком случае, чувствовал
себя Зверев уже не так тревожно. А может, беспокойство ушло с принятием решения.
Теперь он знал, что делать.
— Пожалуй,чувствуюясебявполне здоровым,Пахом, —решительно сообщил
Андрей. — Нечего мне более в постели валяться. Давай, покажи мне крепость.
— Какую крепость, барчук? — не понял дядька.
— Ну... —Андрей запоздалосообразил,что как сын хозяина, выросший в этих
стенах, он и так все должен отлично знать. —Я хотелсказать,давай пройдемся
немного? Свежим воздухом подышу после болезни.
— То мысль добрая, — тут же кивнулБелый. — Пошли. Токмо, чур, не обливаться
боле!
— Не буду, —пообещалЗверев. — Топомутнение наменя нашлокакое-то. Но
теперь буду держать себя в руках.
— Дая и вижу, горячкаслед свой оставила, — согласилсядядька,выходяв
горницу. — К озеру пойдем? Свечу за исцеление, опять же, поставить надобно.
— Давай на стену сперва поднимемся?
— Отчего не сходить? Глянем заодно, все ли ладно там...
Спустившись с крыльца, Пахом повернул направо, нырнул в проходмежду домом и
хлевом,обогнулгрудусоломы,прикрытуюрогожей,затемпоузкойтропе,
вытоптанной вдоль склона,поднялсяна земляной вали тут жеглянул в одну из
бойниц:
— Блестит сегодня золото как, барчук, глянь.
Андрей подошелк соседнейбойнице, выглянул. По сторонам, куда ни падал его
взгляд, растекался бескрайний океан густого зеленого леса.Лишь изредка то тут,
то там, светилисьпроплешинынолей илипоблескивали влагой небольшиеозерца.
Слева, справа, вдалеке поднималисьеще холмы, но уже не такие высокие, а далеко
у горизонта поблескивало что-то желтое, словно велосипедный катафот.
— Что это там такое, Пахом?
— Как что? То ж Луки, барчук, нечтозабыл? Купол храма Вознесенского золотом
на солнце отливает.
— Какие Луки-то?
— Да не какие-то,а Великие!В прежнюю-то пору звали их оплечьем Новагорода
Великого супротив Литвы, а ныне предсердием Москвы кличут!
«Великие Луки, — тут же щелкнуло в головеЗверева. — Это, помнится, где-то в
Псковскойобласти.ГраницасБелоруссией, кажется. Ну,теперьхотьчто-то
понятно. Значит, я в России. Вот только...»
— А какой ныне год, Пахом?
— Дык, семь тысяч пятьдесят третий,барчук, какой же еще? Али изменилось что
округ, пока ты не-дужил?
«Так я, что, в будущем? Мир после атомной войны? Ничего себе фокус!»
— Семьтысяч пятьдесяттретий...ОтРождества Христова? — послекороткой
заминки уточнил он.
— Шутишь,барчук? — рассмеялся Белый, постукивая по торчащим из земли кольям
в полметра толщиной. — От Рождества Спасителя! От сотворения мира, вестимо.
— А-а-а... — Перевести одни даты в другие Зверев с ходу не мог, но понял, что
находится все же в прошлом. Где-то лет четыреста тому назад.
— Подгнилобревно…— остановилсявозлеодногоизкольевдядька. — Тут,
конечно, не так опасно, но поменять надобно.
— Пахом, а почему с той стороны и самострелы, и камнеметы, а с этой — ничего?
— Склон здесь и круче,и выше, барчук, самглянь. Опятьже,через дубраву
лестницы нести неудобно, а без них тут не залезешь. С востока речушка к стене не
даст подойти,с запада — озеровсегов стасаженях,лучникивсехратников
посекут, пока те на штурм сбираются. Твердыня любая— она ведь нестенами, она
людьми сильна. А с северной стены и приметы поставитьможно,и дорога до самых
стен имеется. Ее держать крепче всего и надобно.
Они двинулись дальше, к западной стене.С нее Андрею открылось озеро в форме
правильногокреста — прямокак рукотворное.Возлесамого берегаподнималась
рубленая церквушка состроконечной маковкой, обнесенная простенькой изгородью в
три жердины. За изгородью чернели вскопанной землей ровныегрядки, однако возле
самых стен покачивались ветви сирени— священник здешний заботилсяне только о
желудке,но и о красоте.По ту сторону, к северу от озера, поднимался еще один
холм,куда более высокий, нежели тот, накоторомстоялабоярская крепость, и
почти совершенно лысый, если не считать редких чахлых кустиков.
— Вон, еще одну крепость соорудить можно, — кивнул на нее Андрей.
— НаСешковской горе,чтоли? —Пахом торопливо перекрестился. —Скажешь
тоже,барчук... Там же нечистьводится! Чтониполнолуние, тоогни странные
светятся,голоса звучат.Лешихнеразсмердынанейвидели,духоввида
страшного. Сам Диявол, сказывали, раз с горы к дальнему Колошинуозеру напиться
ходил, а наутро тамрыба вся передохла и водасерой воняладо ужаса. Кровь из
земли еще, сказывали, от плача детского проступает, навки хороводы водят в ясные
ночи и ужсполтора десятка парней с окрестныхселений переловили.