Лук— этоне «Калашников»,
прицела на нем нет. И как только Зверев попытался какследует целиться — стрелы
тут женачалилететькудаугодно,но тольконев пень. Вторая,третья...
десятая... двадцатая... Мимо. Вскореразвлечение начало емунадоедать,заныли
мышцы спиныи рук,тетива нахлесталасиняк рядомсбраслетом —ом оказался
закреплен слишком низко.
— Да,неладитсяутебяныне,барчук, — покачал головой Белый. — Ладно,
положь покалук, отдохни. Давайвножичкипоиграем, разомнемсяманенько. Ты
чего, пояса свого не надевал? Ну, да ладно, у меня два.
Дядькаподнялся, выдернулиз ноженусебяна пояседваножа. Тот,что
подлиннее, споловинулоктя, оставилсебе,атот,который лезвиемвсего с
ладонь, протянул Андрею:
— Давай,барчук, нападай.
— Так нечестно! — возмутился Зверев. — У тебя нож больше!
— Аятебя несправедливостиучу,дитятко.Ятебя побеждатьвыучиваю.
Невелика мудрость того, что слабее, одолеть. Ты сильного завали!
— Ладно, давай... — вздохнув, смирился Андрей.
Онвзялсяза нож,чуть пригнулся исделал выпад, норовя уколоть Пахомав
живот. Тот отскочил, возмущенно сплюнул:
— Да ты, никак, все на свете запамятовал, барчук?! Кто же так нож держит? Кто
колет им, яко мечом? А ну, у меня кольчуга под рубахой, али пряжка какая, али на
ребро клинком попадешь? Утебя лезвие уткнется, а перекладины на ноже нет, Рука
соскользнет —самже и порежешься. Это мечомтак битьнадобно, он и броню, и
ребра,чтомасло, рассечет.А ножом режут,барчук,режут! Давай, рукоятьв
кулак, да лезвие внизопусти, дабы не светилось понапрасну. Неча раньше времени
его ворогу показывать. Кулаком бьешь как бы, а клинок следом и проскальзывает. И
лучшесразу в горло, коли открыто, метить.Ане достать— порукам секи, по
рукам. Чем боле порезов, тем сильнее кровь стекает. Чем сильнее течет, тем ворог
слабее. Позапястью с внутренней стороны чиркнуть удобно али выше, вот тут, под
локтем.Но коли плечопод ставилось,тои его секи, и поглубже. Больше пусть
истекает,больше.Десятьпорезовдлинныходинударсмертельныйзаменяют.
Уклониться от них куда как сложнее, а сделать проще. Дотянешься догруди — тоже
секи. Хоть знатьбудешь, есть броня какая али нет. Коли на землю тебясвалят —
вот здесь, под бедрам и режь. Место тутсмертельное, жила толстая. Чикнешь — за
минуту ворог истечет. А бронитутдаже у кавалеровливонских нет, колиснизу
бить. Понял, барчук? Ну, так давай!
Андрей перехватил нож по-испански, клинком вниз, и начал новую атаку,метясь
дядьке в горло.Нетут-то было.Пахомотскакивал, уворачивался, отмахивался,
уклонялся.Зверевтоиделочувствовал, какпоегорукам чиркало тыльной
стороной пахомовскоголезвия. Парураз оно же«резануло» и ноги.Поняв,что
«убит» уже раз пять, Андрейсменил тактику.Теперь он не столькостремилсяк
горлу противника, скольконеупускал возможностито «подрезать» руку, которой
дядькапарировал его выпад, то чикнуть выставленную вперед ногу. Белый при этом
очень правдоподобновскрикивал, отдергивал руки, припадал на ногу — и в один из
таких моментов Андрей с гордостью прижал кулак к его горлу:
— Ты убит, Пахом!
— Ой! — Дядька охнул, отвалился на спину, раскинулрукии простонал: — Все,
лежатьмне ныне на сырой земле. А тебе, барчук, лукв рукибрать даопятьв
пенек метиться. Отдохнул — и хватит.
— Хитрый ты, Пахом, — покачал головойАндрей,ноза лук взялся. Достализ
наполовинуопустевшегоколчанаочереднуюстрелу,зацепилтетивупальцем,
поставил паз стрелы на тетиву, навел острием на пень.
Ему внезапно вспомнилось, откуда взялся знаменитый символ «виктория»: пальцы,
поднятые ввидебуквы"V".
По слухам, попавшим впленанглийскимлучникам
немедленноотрубалина правой руке указательный и средний пальцы, которыми они
оттягивали тетиву. Поэтому навопрос,как дела, более удачливые лучники обычно
вскидывалиэти два пальца: дескать, видишь— неотрублены.А значит — всев
порядке.
НаРусизнак этот особо не прижился. Зато прижился другой. Когда спрашивают
продела здесь, толюди сготовностью вскидывают большойпалец. Можетбыть,
потому, что именно этим пальцем он сейчас оттягивает тетиву...
Андрей потянул правую руку к себе,одновременновыпрямляялевую,с луком.
Свистнув, низко запела тетива, и стрела задрожала во пне рядом с первой.
— Чегой-тоу тебя,барчук,токмопервыевыстрелысправными случаются, —
отметило земли Белый.
Зверев хмыкнул, наложил еще стрелу, пустил...
Мимо! Дядька громко хмыкнул.
— Ладно, сейчас. — Андрей снова схватился за стрелу, навел наконечник на пень
и... Опустил оружие. Метиться из лукав цельбыло бесполезно. Все равно тетиву
он оттягивал не к глазу,а за ухо.К томужестрела уходит не прямо, ачуть
влево,куда ее уводит выпирающая вобе стороны толстая рукоять. Прицелиться из
лука невозможно. Можнотолькознать,куда пойдетвыпущеннаяизэтоголука
стрела. Можно привыкнуть ктому,куда нужно смотреть,куда направлять оружие,
чтобы попасть в выбранную точку.
Это как навелосипеде. Нельзя научитьсяездить на нем по книжке.Все равно
при первых попытках будешь падать, падать ипадать. Можно только приноровиться,
научиться держать равновесие,научитьсянажимать напедаль, анетормозить,
чтобы не упасть: нужнопривыкнуть инстинктивно выбирать нужный уровень наклона,
при котором не падаешьво время поворота, причем наклонкаждый раз должен быть
иным взависимости от скорости и крутизны поворота,но каждыйраз единственно
верным — иначе не обойтись без драных коленок и разбитого лба.
Точно так же и слуком. Здесь нет смысла в остром глазе или трезвом расчете.
Всерешаеттолько опыт, практика. Умение точнострелятьиз лука — это навык,
засевшимвмышцахспины, рук,ног.Этоумениенечеловека,а еготела,
выработанный за нескольколет инстинкт. Чтобыпопасть в цель, нужно выстрелить
разсто. Чтобы попадать сто раз, нужновыпустить тысячустрел. Чтобы попадать
всегда — сто тысяч. Двараза он выстрелил без тщательного прицеливания —и оба
раза попал.Значит, в еготелеэтот навык есть. Нужнотольконе мешатьему
своими стараниями...
Андрейкоротковыдохнул,поудобнеерасставилноги,примериваясь—где
находичся пень, а где он сам, — подняллук и, не столько целясь, сколько просто
желая попасть между двумя первыми стрелами, рванул тетиву.
Цок! Между двумяпервыми появилось ещеодно оперение. Зверев поднял колчан,
перекинул его перевязьчерез плечо к разза разом расстрелял последние стрелы.
Чок, цок, цок, цок, цок! Пять попаданий, два промаха.
— Ужо славно, славно, барчук! — поднялся Пахом. — Погоди-ка, я сбегаю, стрелы
соберу. Опосля еще раз опробуем.
Второйраз из полусотни стрел Андрей вогналвдревесину неменьше сорока.
Дядькасбегалзаними, авернувшись, взялвоспитанника за руку и отвелуже
метров на триста от пня:
— Давай, барчук. Раз десять попадешь — и вечерять пойдем. Чую, смеркается.А
тебя еще банька жаркая ждет, остатки немочи из тела выгнать.
«Тристаметров—дальностьпрямоговыстрелаиз„АКМ“», —почему-то
вспомнилось Андрею. Он повел уже изрядно ноющими плечами, удобно расставил ноги,
сыпанул стрелы в колчан, сдвинул его за бедро и взялся за тетиву.
Подбасовое пение тетивы стрелы одназа другой ушли в сторону озера. Зверев
перевел дух, неторопливо спрятал лакированный лук в чехол, накрыл крышкой.
— Готово.