В усадьбетем временемотметилиВоздвиженье, наполнившеедворкапустными
запахами[Конецсентября. Вомногихобластяхв этотдень рубиликапусту для
заготовок] , азатем и Трофимовыдни[Начало октября. На Трофимовы дни молодежь
устраивала вечеринки,выбиралаженихов] . По утрам на улицевсечаще выпадал
иней, а на Покров аккурат лег и первый пушистый снежок. К полудню он растаял, но
через неделю выпалснова, итеперь уже па совесть. Что ни день снег становился
лишь толщеитолще,полностьюпогребая подсобой жнивье, ведущие кусадьбе
дороги, крышии земляную стену.Встал леднаозереи на вытекающейиз него
речушке Окнице,что огибала усадьбу, но выходить на негопока еще было опасно.
Однако, не дожидаясь сильных холодов,холопы пробили возле берега прямоугольную
прорубь ина протяжении пяти дней возили в кадках на санях из нее воду, поливая
стены крепости и склоны холма вокруг.
К концу работы все подходы к усадьбе былипокрыты сплошной ледянойкоркой в
двапальцатолщиной.Качествопокрытиятут женачалипроверятьусадебные
детишки,свизгами и смехом съезжаяв сторонуозера и дороги.Взрослые, как
положено, ругались, предупреждая, что под лед, на который те выкатывались, можно
запросто провалиться.Дети,естественно,неслушались.Андреюже досталось
рубить на скакуснежных баб — и не просто, ав отмеченноешишкойместо. Либо
колотьв него жесаблей. Либобить рогатиной иликистенем. Справа, слева,с
передней стороны, в спину — бить, бить, бить...
Если это и был сон, то до обидного однообразный.Вместо ферязи Зверев теперь
большеносиллисий налатник — крытую синим сукномсвободнуюкурткупримерно
пятьдесят четвертого размера, длиной до колен. Правда, пуговиц на этой куртке не
имелось,ионазастегиваласьугорла похожимнакруглыйрекламный значок
аграфом, украшеннымдвумя крупными самоцветами — рубиномиизумрудом. Но зато
налатник легконадевалсяповерхподдоспешникаи кольчуги, при этомне особо
стесняя движения.Хозяйка пыталась навязать еще и меховыештаны, по тут Андрей
встал на дыбы: он и так во время постоянных тренировок потом обливался. Налатник
хоть скинуть можно одним движением — а штаны, взопрев, стягивать не станешь.
За покровомпришел Ерофеев день[17 октября]— первый, когда Алексей получил
немного отдыха. Внизу, у озера, с самого рассвета тревожно гудел колокол, ворота
в усадьбе не стали открыватьвовсе,на дворесработами никто непоявлялся.
Усадьба погрузилась в тревожное затишье, нарушаемое лишь заунывным пением девиц,
что сидели за прялками в левом крыле дома. Остаться без дела было непривычно, и,
послонявшись с полчаса по дому, Зверев отправился на поиски своего дядьки.
Пахом сидел в людской, играя на сдвинутыхвместе двух скамьях в кости.Судя
по унылому выражению лиц двух других холопов — выигрывал именно он.
— Отчеготоскатакаявокруг,Белый? —окликнул его Алексей. —Никтоне
работает, ворота не открываются.
— Дык, день-тонынекакой,барчук? Лихоманскийдень.Сегодня, сказывают,
лешиевездебуйствуют.Бродят, кричат, хохочут,хлопаютвладоши,деревья
ломают, гоняют зверей лесных, а человека вмиг заплутают да болотнику и продадут.
Кикиморы изподвалов вылезают, овинники пошутить норовят, ав баню сунешься—
банники в усмерть запарить могут. Нехороший день. Молиться сегодня надобно, душу
спасать... — Дядькакинул костинаскамью: —Девять! Ну,Осип,бери кружку
Глянем, какая у тебя рука ныне!А из домов выходить ныне зело опасно, барчук. С
кикиморой управиться еще можно,а состаяминежити лесной да болотной иотцы
святые не совладают.
— А кикиморы разве не на болотах живут?
— Датычто,барчук? — чутьнехоромудивилисьхолопы.
— Откельим на
болоте-то взяться?
— А где же они тогда обитают?
— В подполе, вестимо, —ответилрыжебородый мужик,которогоБелый называл
Осином.
— И у нас в доме — тоже есть?
— А ктоихзнает? — пожал плечамидругой холоп,успевшийвыслужитьсебе
атласную рубаху и изрядную лысину. — Може, и есть.
— Ладно, — ухмыльнулся Андрей. — Давайте проверим. Где у нас вход в подпол?
— Нетто полезешь туда, барчук? — ошеломленно переглянулись мужики.
— Никогдакикиморы не видел, —пожал плечамивоспитанный в мире реальности
Зверев. — Отчего не глянуть?
— Ну, тыотважен, барчук. — И, цыкнув зубом, Белый собрал со скамьи кости. —
Что же, коли желаешь глянуть,так пойдем, покажу, где спускаться. Касьян, лампу
принеси. Осип, и ты с нами.
— Ты бы кистень, что ли, прихватил, барчук, — посоветовал рыжебородый Осип. —
Али косарь взял.
— Нечто будет польза откистенясупротив кикиморы? — из углаответил лысый
Касьян, разжигающиймаслянуюлампу. — Тоже нежить,ее железом невозьмешь.
Молитва надобна, икона. Икону снять, Пахом?
— Крестсвятойпри себеесть,и ладно, —отмахнулсяБелый. — Такидем,
барчук?
— А может, не надо, Пахом? — вдруг засомневался Осип.
— Отрокухрабростьне токмопри встречесживымврагом надобна, —сухо
ответил дядька, — ноис мертвым. Невидишь,АндрейВасильевич сам дух свой
спытать решил?
Зверевтолькохмыкнулв ответ, понимая,что пожилые холопыпытаютсяего
запугать.
Вчетвером онипересекли горницу слестницей,зашли в кладовку за ней,где
висело на стенах изрядное количествостаройодежды, а на полу валялись ломаные
косы, подковы, стершиеся топоры, ржавые воротные петли, какие-то прутыи скобы.
Андрей уже знал, чтовсе это при нужде отдаетсякузнецу и подударамимолота
превращается во что-то новое и полезное.
Пахомслегкаразгреб хламссередины комнаткии, нащупав ременную петлю,
потянул ее к себе. Пол скрипнул,и три половицыподнялись, открыв лазсметр
высотой.
— Пойдешь, барчук?
— Естественно.
Зверев забрал у Касьяна лампус приплясывающим желтымогоньком, наклонился.
Под лазом высветились ступени,и паренекначал по ним спускаться вниз. Наверху
послышался шорох, пыхтение. Андрей поднял голову:
— Пахом? А ты куда лезешь? Тут же кикиморы!
— Колис тобой случится что, барчук, бояринмне голову снимет. Ужлучшес
кикиморой повстречаться.
— Ее еще найти надобно...
Высота подполаподдомомместамипревышалаполторачеловеческихроста,
местами снижалась до локтя. Землю перед строительством никто не ровнял — усадьбу
просто вознесли на десятки деревянных столбов, соединенных толстенными бревнами.
— Не сгниет? — пощупал один из столбов Зверев.
— Небоись, барчук,инатвой век,идетям твоим,ивнукамхватит, —
пригладил бороду Белый. — Мореный дуб — чего с ним сдеется? Мы, слава Богу, не в
Литве живем. Дуба у нас в достатке. Хоть все из него строй.
— А там что? — Андрейразгляделкакую-то стену,повернулкней, потрогал
рукой кладку из покатых валунов.
— Печь над нами, барчук. Она, понятное дело, каменная, на столб не положишь —
уйдет в землюподтяжестью.Печейунасаж четыре,иподкаждуюоснова
подведена.
— А кикиморы где?
— Кто же их знает,прости Господи? —перекрестилсядядька. — Може, обратно
двинем? Отвагу ты свою ужо показал, про то все знать ныне будут...
— Сейчас... — Андрей увидел впереди небольшой кустик, подошел ближе, потрогал
травинки. Это оказалась высокая кочка осоки.
— Ты это... Руками не тронь, барчук!
— Это всего лишь трава, Пахом!
— Какая трава,простиГосподи, в подполебез света? Почитай, сто летсвет
сюда не падал.