Ну, это было уже слишком! Это после того, как она распиналась насчет того, что ты лучший парень на свете и все такое! Она меня просто убила на месте! А ты как думаешь, Ал?
Аллан снова вздохнул. Пока Джим пересказывал этот разговор, у Аллана кружилась голова и он едва мог дышать от волнения. Но завершение беседы словно окатило его ледяным душем. Бедный парень не мог поверить тому, что услышал.
— Я боюсь, что никогда не смогу понять ее, Джим, — сказал он.
— Забудь об этом, — с улыбкой посоветовал ему молодой Джонс. — Она всегда была такой. Ее невозможно припереть к стенке. Фрэнки нужно было родиться мужчиной. Она ездит верхом, как мужчина, она стреляет, как мужчина. И будь я проклят, если она не такая же прямая и честная, как мужчина!
— О да! — произнес Аллан. — Жизнью своей клянусь, что она именно такая, как ты сказал!
— Вообще-то, прежде чем я ушел, она нацарапала несколько слов на кусочке бумажки и велела передать это тебе. Вот, пожалуйста.
Джим вынул из кармана конвертик и передал другу. Аллан принял конверт дрожащими руками и распечатал так осторожно, словно боялся, что хранящаяся там драгоценность выпадет и разобьется. Он достал из конвертика листок бумаги, осветил его спичкой и прочитал. Там было написано только:
«Дорогой старина Ал, ты крут! Фрэнки».
С затуманенным взором взволнованный молодой человек трижды перечитал этот загадочный документ. Затем наконец осторожно свернул листок, положил в конверт и спрятал в карман.
— Знаешь, Джим, — задумчиво произнес он спустя некоторое время. — Есть вещи, которые понять невозможно. Ты согласен со мной?
Глава 13
УЛИТКА АЛ ВСТРЕЧАЕТСЯ С КРИСТОФЕРОМ
Два дня спустя Аллан сидел, опираясь спиной о низкорослый корявый дубок, и наблюдал за пасущейся неподалеку Горчицей. Кобыла вяло пощипывала жесткую, иссушенную солнцем траву. Когда Алу надоело это занятие, он переключил свое внимание на упражнения в стрельбе. Все эти дни он прилежно занимался, постигая премудрости обращения с длинноствольным кольтом. Молодой Джим Джонс, настоящий виртуоз в стрельбе из любого вида оружия, обучал Аллана быстро выхватывать револьвер из кобуры и стрелять так, чтобы выстрел гремел практически в то же мгновение, как только оружие окажется в руках. Но у Аллана никак не получалось повторить легкие, стремительные движения своего наставника. Ал был не из тех парней, которые как будто носят в себе запас нервной энергии, позволяющий в любой миг перейти от неподвижности к бурному действию. Его движения были ужасающе медленными, и Ал знал, что навсегда останется таким неповоротливым. Зато у него отлично получался другой прием, показанный Джимом: Ал научился стрелять не целясь.
Это старый прием и вообще-то не очень хороший. Его действенность сильно зависит от человека, который использует этот прием. Прием основан на той простой истине, что большинство людей, указывая на предмет, довольно точно направляют руку прямо на него. Некоторые могут указать на предмет пальцем так же точно, как хороший стрелок прицелится из винтовки, но только, разумеется, гораздо легче и быстрее. У них этот трюк выходит лучше всего. В перестрелке, когда стреляют навскидку, конечно же просто нет времени целиться по правилам. Поэтому многие стрелки попросту спиливают мушки за ненадобностью, чтобы не мешали выхватывать оружие из кобуры. Если человек станет в ближнем бою поднимать револьвер до уровня плеча и прицеливаться по всем канонам, он успеет получить не менее трех пуль, прежде чем успеет выстрелить хотя бы раз. И Аллан, для которого медлительность движений могла оказаться роковой, должен был научиться стрелять от бедра, в то самое мгновение, как ствол револьвера покажется из кобуры. Это стало реально возможным, когда оказалось, что Ал — один из той редкой породы счастливчиков, что на удивление точно целятся указательным пальцем. И Ал приучился брать оружие так, чтобы при стрельбе указательный палец его правой руки лежал вдоль ствола револьвера, а на спуск он нажимал средним пальцем. Таким образом, он теперь стрелял так же метко, как указывал пальцем.
Результаты приводили в изумление. До тех пор пока Джим не объяснил Аллану идею насчет указательного пальца, результаты стрельбы без прицеливания были просто смехотворными как по скорости, так и по точности. Но затем — на расстоянии тридцати футов четыре пули из шести попадали в ствол дерева, служившего мишенью. Причем дерево было не больше фута в поперечнике, и Аллан нажимал на спуск так быстро, как только успевал проворачиваться барабан.
Конечно, этот результат нельзя было назвать блестящим — разве что для начинающего. А когда дело доходило до стрельбы на очень короткую или дальнюю дистанцию, у Аллана получалось совсем плохо. Совершенно ясно, что и с винтовкой он ничего не мог поделать. Аллан сумел за два дня овладеть только стрельбой из револьвера, причем на достаточно короткие дистанции и с достаточно крупной мишенью. Но если уж все условия его удовлетворяли, результат оказывался просто потрясающим. Ал стал таким большим специалистом в этом вопросе, что, когда они с Джимом неслись галопом друг за другом и для тренировки палили из револьверов в ближайшие деревья, Ал попадал, пожалуй, даже чаще своего наставника!
А если он жаловался на свою бестолковость и неудачи в обучении стрельбе по далеким целям, Джим Джонс успокаивал его, мрачно заявляя, что люди погибают чаще всего не в сражениях под открытым небом, а во внезапных перестрелках за карточным столом или в случайных стычках на улицах. Дуэль с десяти шагов вообще считается стрельбой с большого расстояния. Просто потому, что дуэли в здешних местах чаще всего случаются внезапно.
Ободренный такими доводами, Аллан уделял каждую свободную минуту совершенствованию в новоприобретенных навыках. Никто не мог бы сказать, как много могло зависеть от его умения обращаться с револьвером. Пока о его безопасности заботился брат Фрэнсис Джонс. И больше никто. Ведь с тех пор, как Аллан Винсент освободил заключенного из тюрьмы Эль-Райдела, он и сам оказался вне закона. Его будут преследовать все законопослушные граждане, точно так же, как Джима Джонса или самого Гарри Кристофера.
И вот Ал сидел, опершись спиной о ствол дерева, и прилежно трудился. Снова и снова он выхватывал револьвер из кобуры так быстро, как только могли летать его пальцы, выбирал цель и, не поднимая оружия от бедра, нажимал на спуск. Мишенями ему служили почерневшие выступы скалы, на которых оставались белые пятна в местах, где пули откалывали кусочки камня. Или одиноко стоящие прогнившие остатки столбов какой-то развалившейся изгороди. Или же стволы молодых деревьев, стоявших неподалеку. Ближайшая цель находилась в двадцати шагах от Ала, самая дальняя — в двадцати пяти. Однако после двух десятков выстрелов на счету начинающего стрелка был всего один промах. И Аллан говорил сам себе с каким-то диковатым, несвойственным ему прежде чувством, что если бы там, на месте мишеней, были враги, они все попадали бы замертво. Внезапно он ощутил каким-то шестым чувством непонятное движение сзади.
Это должен был быть Джим, который уезжал в верхний конец долины повидаться с Гарри Кристофером и договориться о приеме новобранца. Однако когда Аллан обернулся, он увидел не своего молодого симпатичного друга, а смуглого мужчину с резкими чертами лица. Выражение этого лица было довольно мрачное. Брови незнакомца были сдвинуты, весь облик отражал суровую озабоченность. Мужчина прислонился к одному из высоких скальных выступов и скрестил руки на груди. Заметив, что его присутствие обнаружено, он небрежно кивнул Аллану. Кивок этот выражал скорее не приветствие, а простую дань вежливости.
— Можешь продолжать, сынок, — произнес он.
Вряд ли он был старше Аллана более чем на три или четыре года, но и его тон, и манера держаться соответствовали скорее мужчине средних лет. Седина в волосах и резкие глубокие морщины усиливали это впечатление. Тем не менее внешность незнакомца носила безошибочные признаки скорее много повидавшего на своем веку молодого парня, чем крепкого человека средних лет.
— Я стрелял, — пояснил Ал, убирая револьвер в кобуру.
— Ты что, никогда не чистишь револьвер после стрельбы? — резко спросил незнакомец.
Можно было подумать, что оружие принадлежит ему и он лично отвечает за то, чтобы за кольтом был обеспечен надлежащий уход. Однако Аллан не собирался отвечать дерзостью на столь дерзко заданный вопрос. Кроме того, этот мужчина выглядел как один из тех, чей характер из-за множества перенесенных горестей стал немного неуравновешенным.
— Мне советовали не чистить оружие, — ответил Аллан, — пока я не останусь один или в окружении людей, мне известных.
Его мягкий и вежливый ответ, судя по всему, вызвал у незнакомца еще большее раздражение.
— Я полагаю, этот ответ должен означать, что, если ты повернешься ко мне спиной, я попытаюсь перерезать тебе глотку?
Это заявление было настолько ярким проявлением дурного характера, что Аллан даже поднял голову и в недоумении уставился на странного собеседника. В ответ он не проронил ни звука. Однако его сдержанность не была оценена и благосклонно принята мрачным незнакомцем.
— Ну, чего ты скис? — поинтересовался незнакомец. — Чего тебе не так? Что, не по нраву то, что я говорю?
— Дружище, — заговорил Аллан так же спокойно и мягко, как раньше, — похоже, тебе не терпится попасть в какую-нибудь неприятность. Я человек миролюбивый, и у меня нет ни малейшего желания добавлять тебе проблем.
— Добавлять проблем — мне? — зарычал смуглый задира, покраснев от гнева и раздражения. — Да что ты мне можешь сделать?
Аллан снова промолчал.
— Кое-кто из вас, ребятки, — продолжал с издевательской усмешкой его разозленный собеседник, — действительно верит в это. Ты позабавлялся с кольтом каких-нибудь пару часов и возомнил, что разбираешься в этом не хуже любого другого. Как бы доходчиво объяснить тебе, что овладение кольтом в совершенстве похоже на работу художника, рисующего картину… Отчасти это врожденный дар, но к этому еще неплохо бы приложить полжизни тяжкого труда.
— Я тоже так считаю, — сказал Аллан. — Что касается меня, то я даже не претендую на звание знатока. Я просто радовался, что мне удается попадать в цель так хорошо, как сейчас.
— В цель? В какую цель? — прогремел неумолимый задира.
Аллан показал, куда целился.
— Это не мишени! — злобно огрызнулся незнакомец. — Ты бы еще в гору целился!
— Но ведь эти мишени размером как раз с человека, — заметил Аллан. — При стрельбе…
— Ты можешь, конечно, кого-нибудь убить. Более того, ты наверняка способен на это. Но люди всю жизнь учатся стрелять не для того, чтобы уметь убивать. Как раз наоборот — чтобы никогда не убивать!
Выслушав такое странное заявление, Аллан некоторое время неторопливо размышлял, старательно пытаясь постичь глубинный смысл необычного взгляда на применение оружия. Наконец молодой человек согласно кивнул и посмотрел на собеседника с гораздо большим уважением, почти с восхищением.
— Это очень странное рассуждение, но я, по-моему, понял его смысл.
— Я говорю, что ты учишься стрелять так, чтобы убивать. Но, предположим, вот сейчас ты попытаешься пристрелить меня. Стану ли я убивать тебя, потому что лучше стреляю? Никогда. Я всего лишь прострелю тебе ногу, и это научит тебя не быть таким самоуверенным с другими людьми, которые встретятся на твоем пути.
И, стремительно отступив на шаг от скалы, незнакомец уставился на Аллана с каким-то странным, жестоким и алчным выражением на лице. Последний не решился сказать что-либо в ответ. Во-первых, у Аллана не было ни малейшего сомнения в том, что этот мрачный парень способен в один момент изрешетить его пулями. Во-вторых, от незнакомца веяло каким-то необыкновенным холодом. Не возникало никакого желания совершать в его присутствии необдуманные поступки.
— Вот что называю стрельбой я, — проговорил хмурый незнакомец, кладя руку на рукоятку револьвера. — Посмотри вон туда. Видишь вон ту птицу на ветке?
Ал резко повернул голову в указанном направлении и увидел, что птица, которая в испуге улетела, когда он начал свои упражнения, теперь вернулась, чтобы выяснить причину всего этого шума и его прекращения.
— Ты собираешься убить ее? — опечаленно спросил Аллан.
— Нет. Я готов дать ей шанс удрать. Я не люблю убивать. Даже птиц.
Сказав это, незнакомец выхватил свой револьвер и выстрелил. Тоненькая веточка, на которой только что сидела птица, упала на землю. Сама же птица упала на фут или около того, потом опомнилась, развернула крылья и метнулась прочь. Револьвер рявкнул еще раз, еще раз дернулся ствол. Птица резко вильнула хвостом, уворачиваясь. Два или три крошечных перышка закружились в воздухе, падая на землю так медленно, словно воздух стал таким же вязким, как вода.
У мрачного стрелка вырвалось ругательство. Аллан вздохнул с облегчением.
— Во имя Неба! — вознегодовал незнакомец. — Мне кажется, ты счастлив оттого, что проклятая птица ускользнула!
Доброжелательность, как известно, была основополагающей чертой характера Аллана. Но в эту минуту в его душе поднялась необычайная волна раздражения. Аллан обнаружил, что внимательно изучает незнакомца, уделяя особое внимание двум точкам на его теле — солнечному сплетению и выдвинутой вперед нижней челюсти. Мелкие нервные подергивания пробежали вдоль его удивительных мускулов на руках, могучие плечи чуть дрогнули. Но Аллан вновь только вздохнул в ответ. Потому что он прекрасно понимал: нападение на этого неизвестного парня, каким бы наглым и вызывающим ни было его поведение, сулит ему, Аллану, смерть. Ал уже почти согласен был принять смерть за удовольствие вмазать разок этому нахалу. Наглость чужака была почти невыносима!
— Ты злишься, — сказал ему Аллан. — Ты пытаешься затеять со мной ссору. Но я не желаю никаких неприятностей.
— Я знаю, что тебе бы очень этого не хотелось, — продолжал насмехаться незнакомец с откровенно подлым видом.
— Вообще-то, — сказал Аллан, поднимаясь на ноги, — я думаю, что сейчас мы расстанемся.
— Погоди минутку, не так быстро! — бросил задира. — Я еще не сказал, что ты можешь идти.
Аллан задохнулся от гнева. По своеобразному ощущению в мышцах лица он понял, что улыбается, хотя у него не возникало ни малейшего желания улыбаться. Кровь волной ударила ему в голову, бешено пульсируя в висках.
— Дружище, — размеренно выговорил Аллан, тщательно следя за своими словами и звучанием голоса, — для меня будет самым лучшим уйти прямо сейчас. У меня нет желания причинять тебе какой-нибудь вред.
Незнакомец даже рот открыл от изумления:
— У тебя… нет… желания? Мальчик, ты вообще понял, что ты сказал?
— Держись от меня подальше, — отчетливо произнес Аллан.
— Не мог бы ты пояснить, каким образом ты можешь мне как-нибудь повредить?
— Своими руками, — хрипло ответил Аллан и ступил на полшага вперед. — Руками, парень!
— И как же это ты собираешься схватить меня голыми руками?
— Я не упускаю из виду твою ловкость в обращении с револьвером, — сказал Аллан. — Но если первая пуля не убьет меня мгновенно, если я успею дотянуться до тебя — можешь мне поверить, мы умрем вместе.
Что-то в словах Аллана заставило нахала отступить назад.
— Помогите, во имя Неба! — вскричал он полушутливо, но в голосе его звучало изумление. И вообще, его голос звучал теперь совсем по-другому. — Я верю, что ты собираешься сделать это, и я верю, что ты на это способен! Эй, Джим! Иди сюда, не дай ему до меня добраться!
Джим Джонс торопливо вышел из-за группы утесов, улыбающийся, но немного бледный.
— По-моему, ты малость переборщил, — сказал Джим. — Ну что, теперь ты веришь тому, что я тебе рассказывал?
— Да, — торжественно произнес незнакомец. — И ты должен познакомить нас.
— Ал, перед тобой — Гарри Кристофер. Гарри, это Ал Винсент.
Они пожали друг другу руки, глядя в глаза один другому, как люди, каждый из которых достаточно знает о своем собеседнике, чтобы уважать его и стремиться узнать больше.