И вот за это время любовь их становилась все сильней, сильней...
Как вдруг родитель эту женщину изгнал из дома. Кавалер кровавые лил слезы, но помешать не мог.
Увели ее, и дама тем, кто шел назад [45 ] –
"Если он спросит:
доколе
вы проводили меня, –
до «реки» неустанных в разлуке
«слез» – вы ответьте ему!"
А кавалер – в слезах весь – так сложил:
"Если отвращенье, –
кому же будет трудно
расстаться с кем-нибудь?
Для меня же пуще
печаль теперь, чем раньше..."
Так сложил он и впал в беспамятство, – родитель же не знал, что делать. Решал он, полагая, что дело здесь в простом; он думал, что таким оно быть не могло, но так как тот на самом деле чувств лишился, в смятении, стал давать различные обеты.
Сегодня в сумерки лишился чувств тот, и на другой лишь только день, в час пса, наконец, в себя пришел.
В старину вот как любили молодые люди, а нынешние старцы – как раз так, что ль, поступают?
40
В давние времена жили две дамы – родные сестры. Одна имела мужа из звания низкого, и бедного, другая – благородного, и с состоянием. Вот та, что имела мужа незнатного, в последних числах декабря [46] , одежды вымыв верхние, сама сушить их на шесте развешивала. Желание большое было у ней, но непривычна к столь низкому труду она была и, платье надевая на шест сушить, в плечах его порвала. Не зная, что делать, только плакала и плакала она. [47]
И вот тот благородный кавалер, услышав это и сочувствием сильным к ней проникшись, послал ей то, что бросилось в глаза в миг тот первым – прекрасную одежду особ шестого ранга [48] и при этом –
"Когда фиалок
цвет густой темнеет,
на поле всем вдали,
растений разных глазу –
не отличить!" [49]
Смысл здесь, по-видимому, тот же, что и в стихотворении: «На равнине Мусаси» [50] .
VIII
41
В давние времена кавалер, зная и зная, что дама та играет в любовь, все ж сблизился с нею. И, несмотря ни на что, приятной ему была она. Часто ходил к ней он, и все же беспокоился сильно; однако перестать ходить не в силах был; и так однажды дня два иль три – помехи были – к ней не пошел он; и тут ей так он:
"Даже след мой,
след от моих посещений, –
все тот же, что был...
А чьей уж тропою
стал он теперь?"
Так сложил он из подозрений к ней.
42
В давние времена жил принц, принц Кая по имени. Принц этот, пристрастный к дамам, к ним относился у себя при дворе с благосклонностью особой.
Была одна средь них очень красива, и не давала прохода ей молодежь. «У ней – лишь я один!» – так думал один из них; другой же, узнав об этом, письмо ей посылая, модель кукушки изготовил и...
"Селений, в которых
поешь ты, кукушка,
так много!
Сторонюсь от тебя я,
хоть и люблю..."
Так сказал он. Дама ж эта, ему желая угодить:
"Кукушка та, лишь о которой
сложилось имя так,
сегодня утром плачет...
Ведь в стольких хижинах от ней
так сторонятся люди!"
Время было – месяц май. И кавалер в ответ:
"Во многих хижинах... и все же –
кукушке этой верю!
Вот если б только голос
не смолк ее в селеньи,
где я живу..."
43
В давние времена жил кавалер. В провинцию назначенному другу проводы желая устроить, он позвал его к себе. Близким человеком был тот, и кавалер жену свою заставил чарки подносить, а в подарок одежду женскую решил отдать.
И вот кавалер-хозяин, стихи сложив, жене дал прикрепить к одежде той у места поясницы [51] :
"Для тебя, о, уходящий
друг, с себя я сняла
одежду – скорбь!
И без них я даже
теперь останусь" [52] .
44
В давние времена жил кавалер. Нежно любимая дочь одного человека – как бы перемолвиться хоть словом с этим кавалером – все помышляла. Высказать все это трудно было, верно, ей, и заболела она.
Уж при смерти сказала: «Вот, как я думала» – и, услыхав отец про это, весь в слезах кавалеру все передал, и тот в смятении прибежал, но девушка уж умерла. В тоске, унынии захирел он.
Время было – конец июня, были дни жары ужасной. Вечером играла музыка [53] , а ночью слегка повеял прохладный ветерок. Светлячки высоко взлетали вверх. И кавалер тот лежал, на них смотря:
"Светляк летающий!
Ты доберешься
до неба самого, – скажи
ты гусям диким там, что здесь
осенний ветер веет".
"Сумерками дня
летнего, который
не хочет так темнеть,
с тоскою гляжу я, и невольно
грустно мне..."
45
В давние времена кавалер имел очень хорошего друга. Думали оба они, что ни на миг друг от друга не отойдут, но уезжал тот в провинцию [54] , и с горестью сильной расстались они. Месяцы шли, и в письме, присланном другом: «Как грустно! С тобою не видимся мы; время проходит... уж не забыл ли меня? в отчаяньи ужасном я помышляю... сердца ведь людей в этом мире: с глаз лишь долой – сейчас и забвение».
Так он писал, и в ответ кавалер:
"С глаз долой – говоришь?
Так не кажется мне...
Ни минуты одной,
чтоб забыл я тебя, –
облик твой предо мной".
46
В давние времена у кавалера была дама, о которой нежно он помышлял: «Ах, как бы!..», но, однако, дама, про кавалера слыша, что он ветрен, все более бесчувственною становилась и ему сложила:
"Говорят, что много
рук, что зацепляют
у большой нус'а [55] .
Люблю тебя и все же
не верю я тебе".
А кавалер в ответ:
"Нуса большая... слава
такая создалась...
Ведь и струй течение
в конце концов находит
себе, как говорят, порог..."
47
В давние времена жил кавалер. В виду имея устроить проводы другу, он ждал его, но тот не приходил, и кавалер:
"Теперь я знаю,
что такое горечь!
Теперь без промедленья
туда, где ждут меня,
ходить я буду!"
48
В давние времена жил кавалер. Сестра его младая была красива очень, и он, наблюдая ее играющую на кото [56] –
"Юность и свежесть, –
корень на вид
так благороден!
В мыслях: кому же придется
травку младую связать..." [57]
А она в ответ:
"Травке младой,
зачем эти слова,
необычные столь?
Ведь открытым таким
тебя считала она..."
49
В давние времена жил кавалер. Ревнуя сам ревнующую его даму, он –
"Пусть возможно
нагромоздить раз десять
яиц десятки, –
можно ль верить
сердцу женщины?"
проговорил, а та –
"Пусть будет,
что росинки утра
останутся и днем...
Но кто ж будет верить
мужчины чувствам?"
И кавалер снова –
"Пусть возможно, что вишен цветы,
хоть ветер и дует,
не осыплются с прошлого года, –
увы, трудно верить
женскому сердцу!"
А дама снова в ответ –
"Еще безнадежней,
чем цифры писать
на текущей воде,
любить человека,
что не любит тебя!"
Эта дама и кавалер, что так состязались друг с другом в сравненьях неверности, были, верно, в тайной связи.
50
В давние времена кавалер при виде того, как один человек в саду перед домом хризантемы сажает, сказал:
"Посадить – посадишь,
но осени не будет, –
и не зацветут они.
Цветы и опадут, но корни,
они засохнут ли?" [58]
51
В давние времена жил кавалер. От одного человека ему прислали разукрашенные рисовые пирожки, и он в ответ:
"Кувшинки срывая
для меня, ты, о друг,
бродил по болоту.
Охотясь на поле, теперь
и я для тебя постарался" [59]
проговорил и послал фазана.
52
В давние времена кавалер встретился с дамой, с которой так трудно встретиться было, и в то время, когда еще говорили друг с другом они, запел петух.
"Что это значит,
что поешь ты, петух?
Ведь в сердце моем,
что не знает никто,
еще темная ночь..."
53
В давние времена кавалер даме, бывшей жестокой, сказать послал:
"Идти – я не иду к тебе...