И какговорили,так,
по мере сил, приводили и в исполнение, днеминочьюстранствуяизодной
таверны в другую, выпивая без удержу и меры,чащевсегоустраиваяэтов
чужих домах, лишь бы прослышали,чтотаместьнечтоимповкусуив
удовольствие. Делать это было им легко, ибо все предоставили и себяисвое
имущество на произвол, точно им больше не жить; оттого большаячастьдомов
сталаобщимдостоянием,ипостороннийчеловек,есливступалвних,
пользовался ими так же, как пользовалсябыхозяин.Иэтилюди,приих
скотских стремлениях, всегда, по возможности, избегалибольных.Притаком
удрученном и бедственном состоянии нашегогородапочтенныйавторитеткак
божеских, так и человеческих законов почтиупалиисчез,потомучтоих
служители и исполнители, как и другие, либо умерли, либо хворали, либо у них
осталось так мало служилоголюда,чтоонинемоглиотправлятьникакой
обязанности;почемувсякомупозволенобылоделатьвсе,что
заблагорассудится.
Многие иные держались среднего пути между двумя,указаннымивыше:не
ограничивая себя в пище, как первые, не выходя из границ впитьеидругих
излишествах, как вторые, онипользовалисьвсемэтимвмеруисогласно
потребностям, не запирались, а гуляли, держа в руках кто цветы, ктопахучие
травы, кто какое другое душистое вещество, котороечастообоняли,полагая
полезным освежать мозг такими ароматами, - ибо воздух казалсязараженными
зловонным от запаха трупов, больных и лекарств. Иныебылиболеесурового,
хотя, быть может, более верного мнения, говоря, что против зараз нет лучшего
средства, как бегство перед ними. Руководясь этим убеждением, не заботясь ни
о чем, кроме себя, множество мужчин и женщинпокинулироднойгород,свои
дома и жилья, родственников и имущества и направились за город, в чужиеили
свои поместья, как будто гнев божий, каравший неправедных людей этойчумой,
не взыщет их, где бы они ни были, анамереннообрушитсянаоставшихсяв
стенах города, точно они полагали, что никому неостатьсятамвживыхи
настал его последний час.
Хотя из этих людей, питавших столь различные мнения, и не всеумирали,
но не все и спасались;напротив,изкаждойгруппызаболевалимногиеи
повсюду, и как сами они, пока былиздоровы,даваливтомпримердругим
здоровым, они изнемогали, почти совсем покинутые. Не станем говорить отом,
что один горожанин избегал другого, что сосед почти не заботилсяососеде,
родственники посещали друг друга редко, или никогда,иливиделисьиздали:
бедствие воспитало в сердцах мужчин и женщин такой ужас,чтобратпокидал
брата, дядя племянника, сестра брата инередкоженамужа;болеетогои
невероятнее: отцы и матери избегали навещать своих детей и ходитьзаними,
как будто то были не их дети. По этой причине мужчинам иженщинам,которые
заболевали, а их количества не исчислить, не оставалось другой помощи, кроме
милосердиядрузей(таковыхбылонемного),иликорыстолюбияслуг,
привлеченных большим, не по мере жалованьем; да и тех становилось немного,
и были то мужчины и женщины грубого нрава, не привычные к такого рода уходу,
ничего другого не умевшие делать, как подавать больным, что требовалось,да
присмотреть, когда они кончались; отбывая такую службу, они частовместес
заработком теряли и жизнь.
По этой причине мужчинам иженщинам,которые
заболевали, а их количества не исчислить, не оставалось другой помощи, кроме
милосердиядрузей(таковыхбылонемного),иликорыстолюбияслуг,
привлеченных большим, не по мере жалованьем; да и тех становилось немного,
и были то мужчины и женщины грубого нрава, не привычные к такого рода уходу,
ничего другого не умевшие делать, как подавать больным, что требовалось,да
присмотреть, когда они кончались; отбывая такую службу, они частовместес
заработком теряли и жизнь. Из того, что больныебывалипокинутысоседями,
роднымиидрузьями,аслугбыломало,развиласьпривычка,дотоле
неслыханная, что дамы красивые, родовитые, заболевая, не стеснялись услугами
мужчины, каков бы он ни был, молодой или нет, без стыдаобнажаяпередним
всякую часть тела, как бы то сделали при женщине, лишь бытогопотребовала
болезнь - что, быть может, стало впоследствии причиной меньшего целомудрия в
тех из них, которые исцелялисьотнедуга.Умирали,крометого,многие,
которые, быть может, и выжили бы, если б им поданабылапомощь.Отвсего
этого и от недостаточности уходазабольными,иотсилызаразы,число
умиравших в городе днем и ночью было столь велико, что страшно былослышать
о том, не только что видеть. Оттого,какбыпонеобходимости,развились
среди горожан,оставшихсявживых,некоторыеПривычки,противоположные
прежним. Было в обычае (как то видим и теперь), что родственницыисоседки
собирались в дому покойника и здесь плакали вместе с теми, которые былиему
особенноблизки;сдругойстороны,удомапокойникасходилисьего
родственники, соседи и многиедругиегорожанеидуховенство,смотряпо
состояниюусопшего,исверстникинеслиеготелонасвоихплечах,в
погребальном шествии со свечами и пением, в церковь, избраннуюимещепри
жизни. Когда сила чумы стала расти, все это былозаброшеносовсемилипо
большей части, а на место прежних явились новые порядки. Нетолькоумирали
без сходбища многих жен, номногобылоитаких,которыекончалисьбез
свидетелей, и лишь очень немногим доставались в уделумильныесетованияи
горькие слезы родных; вместо того, наоборот, в ходубылисмехишуткии
общее веселье: обычай,отличноусвоенный,ввидахздоровья,женщинами,
отложившими большею частью свойственное им чувствосострадания.Малобыло
таких, тело которых провожали быдоцерквиболеедесятиилидвенадцати
соседей; и тонепочтенные,уважаемыеграждане,ародмогильщиковиз
простонародья, называвших себя беккинами и получавших плату за своиуслуги:
они являлись при гробе и несли его торопливо иневтуцерковь,которую
усопший выбрал до смерти, а чаще в ближайшую, несли при немногих свечахили
и вовсе без них, за четырьмя или шестью клириками, которые, не беспокоя себя
слишком долгой или торжественнойслужбой,спомощьюуказанныхбеккинов,
клали тело в первую попавшуюся незанятую могилу.