Не видя явных признаков, по которым я мог бысудить,
какое место занимает онвдоме,япочелзалучшеенезамечатьего
странного поведения; а через пять минут явился Хитклиф, ияпочувствовал
себя не так неловко.
- Видите, сэр, япришел,какобещал!-воскликнуляснапускной
веселостью. - И боюсь, мнепридетсяпосидетьувасполчаса,есливы
предоставите мне на это время пристанище от непогоды.
- Полчаса? - сказал он, стряхиваябелыехлопьясосвоейодежды.-
Удивляюсь, почему вам вздумалось гулять в самую метель. Знаете ли вы,что
рисковали заблудиться на болоте? Даже людям, хорошо знакомым с местностью,
в такие вечера случается сбиться с дороги; а сейчас,доложувам,нельзя
рассчитывать на быструю перемену погоды.
- Не дадите ли вы мне в проводники какого-нибудь паренька? Азаночевал
бы он на Мысе. Вы не можете отпустить со мной кого-нибудь из работников?
- Не могу.
- Нет, в самом, деле? Что ж, придетсямнеположитьсянасобственное
разумение.
- Гм! Когда же мынаконецсядемчайпить?-крикнулонпарнюв
потрепанном кафтане, бросавшему попеременно свирепый взгляд то на меня, то
на молодую хозяйку.
- Он тоже будет пить? - спросила та, обратившись к Хитклифу.
- Извольте подавать на стол, - прозвучало в ответ, и такяростно,что
меняпередернуло.Тон,какимсказаныбылиэтислова,изобличал
прирожденную злобу. ТеперьяужененазвалбыХитклифапревосходным
человеком. Когда все было приготовлено, он пригласил меня к столу, сказав:
"Ну, сэр, придвигайте ваш стул". Мы все, не исключаядеревенскогопарня,
сели за стол и в строгом молчании принялись за ужин.
Я полагал своим долгом, раз уж я навел тучу, как-нибудь ее рассеять. Не
могли же они изо дня вденьсидетьтакугрюмоимолчаливо.Казалось
немыслимым, чтобы люди, как ни дурен их нрав, изо дня в день сходилисьза
столом с этакими сердитыми лицами.
- Странно, - начал я, жадно выпив первуючашкуиожидая,когдамне
нальют вторую, - странно, до чего привычка меняет нашивкусыипонятия:
иной человек даже и вообразить не в состоянии, что можно бытьсчастливым,
живя в таком полном отрешении от мира, как живете вы, мистер Хитклиф.Да,
я сказал бы, что вы в кругу своей семьи, с вашей любезной леди, чейгений
правит вашим домом и вашим сердцем...
- Моей любезной леди! - перебил он с усмешкой чутьнедьявольской.-
Где она, моя любезная леди?
- Я имел в виду миссис Хитклиф, вашу супругу.
- О, превосходно! Вы хотели сказать, чтоеедухвзялнасебяроль
ангела-хранителя и оберегает благополучие Грозового Перевала теперь, когда
ее тело покоится в земле! Не так ли?
Поняв, что оплошал, я попыталсяисправитьпромах.Мнебыследовало
сообразить, что при такой разнице в возрасте эти двое едва ли были мужем и
женой. Ему лет сорок, пора расцветадуховныхсил,когдамужчинаредко
обольщается надеждой, что девушка пойдетзанегополюбви:этамечта
становится утехой наших преклонных лет.
А той с виду семнадцать.
Тут меня осенило: верно, этот деревенщина, чтосидитсомноюрядом,
прихлебываетчайизблюдцаиберетхлебнемытымируками,еемуж.
Хитклиф-младший, конечно!Похорониласебязаживо,ивотпоследствия:
девушка бросилась на шею этому мужлану, попростунезная,чтоестьна
свете люди получше! И жалко и грустно! Нетрудно понять, как сильнодолжна
была она пожалеть о своем выборе, увидев меня! Эта мысль покажется, верно,
самонадеянной, но нет, такою она небыла.Мойсоседпредставлялсямне
почтиотталкивающим;асебежеязналпоопыту,чтоядовольно
привлекателен.
-МиссисХитклифприходитсямненевесткой,-сказалХитклиф,
подтверждая мою догадку. При этих словах он метнул странныйвзглядвее
сторону - взгляд ненависти; или мышцы его лица устроены иначе, чем увсех
людей, и не передают языка души.
-Разумеется,теперьявижу.Этовы-счастливыйобладатель
благодетельницы-феи, - заметил я, поворачиваясь к своему соседу.
Ошибка оказалась хуже прежней: юноша побагровел,сжалкулаксявным
намерениемпуститьеговход.Но,видимо,одумалсяиотвелдушу,
разразившись грубой руганью по моему адресу, которую, однако, япредпочел
пропустить мимо ушей.
- Не везет вам с догадками, сэр, - проговорил хозяин, - ни один изнас
не имеет счастья обладать вашей доброй феей; ее супруг умер. Я сказал, что
она моя невестка; значит, она была замужем за моим сыном.
- А этот молодой человек...
- Не сын мой, конечно.
Хитклиф опять улыбнулся, словно былослишкомсмелойшуткойнавязать
этого медведя ему в сыновья.
- Меня зовут Гэртон Эрншо, - рявкнул юноша, - и советую вам уважать это
имя!
- Я отнюдь не выказал неуважения, - сказал явответ,посмеявшисьв
душе над тем, с каким достоинством доложил он о своей особе.
Он глядел на меня слишком долго - янесчелнужнымвыдерживатьего
взгляд, боясь, что уступлю искушению отпустить ему пощечину или жегромко
рассмеяться. Я чувствовалсебярешительноненаместевэтоммилом
семейном кругу. Гнетущая атмосфера дома сводилананетдоброедействие
тепла и уюта, и я решил быть осторожней и не забредатьподэтукрышув
третий раз.
С ужином покончили, и,таккакниктонепроронилнислова,чтоб
завязать разговор, я встал и подошел к окну - посмотреть, непеременилась
ли погода. Печальная былакартина:темнаяночьнаступиладовремени,
смешав небо и холмы в ожесточенном кружении ветра и душащего снега.
- Вряд ли я доберусь до дому без проводника,-вырвалосьуменя.-
Дороги, верно, совсем замело. Но даже если б они были расчищены, едва ли я
хоть что-нибудь увидал бы на шаг впереди.
- Гэртон, загони овец под навес. Их засыплет, если оставить ихнавсю
ночь в овчарне.