Наконец полушепотом,явнонеожидая
ответа, он сказал:
- Здесь кто-нибудь есть?
Я почел за лучшее не скрывать своего присутствия,потомучтоязнал
повадки Хитклифа и побоялся, чтоонстанетпродолжатьпоиски,еслия
промолчу. С этим намерением яповернулшпингалетираздвинулфанерную
стенку. Не скоро я забуду, какое действие произвел мой поступок.
Хитклиф стоял у порога в рубашке и панталонах, свечаоплывалаемуна
пальцы, а его лицо было бело, как стена за его спиной. Припервомскрипе
дубовыхдосокегопередернуло,какотэлектрическоготока;свеча,
выскользнув из его руки, упала далеко в сторону, итаксильнобылоего
волнение, что он едва смог ее поднять.
- Здесь только ваш гость, сэр! - вскричал я громко, желая избавитьего
отдальнейшихунизительныхпроявленийтрусости.-Яимелнесчастье
застонать во сне из-за страшного кошмара. Извините, я потревожил вас.
- Ох, проклятье на вашу голову, мистер Локвуд! Провалитесьвык...-
начал мой хозяин, устанавливая свечу на стуле, потому что немогдержать
ее крепко в руке. - А кто привел вас в эту комнату? - продолжал он, вонзая
ногти в ладони и стиснув зубы, чтобы они не стучали в судороге. -Кто?Я
сейчас же вышвырну их за порог!
- Меня привела сюда ваша ключница Зилла, - ответил я, вскочив на ноги и
поспешно одеваясь. - И я не огорчусь, есливыееивпрямьвышвырнете,
мистер Хитклиф: это будет ей по заслугам.Она,видно,хотела,нещадя
гостя, получить лишнее доказательство, что тут нечисто. Что ж, таконои
есть - комната кишит привидениями и чертями! Вы правы, что держитееена
запоре, уверяю вас. Никто вас не поблагодарит за ночлег в таком логове!
- Что вы хотите сказать? - спросил Хитклиф. - Изачемвыодеваетесь?
Ложитесь и спите до утра, раз уж выздесь.Норадивсегосвятого,не
поднимайтеопятьтакогострашногошума:выкричалитак,точновам
приставили к горлу нож!
- Если бы маленькая чертовка влезла в окно,она,верно,задушилабы
меня!-возразиля.-Мнесовсемнехочетсясноваподвергаться
преследованию со стороны ваших гостеприимных предков.Неродственникли
вам с материнской стороны преподобный Джебс Брендерхэм? Аэтапроказница
Кэтрин Линтон, или Эрншо, иликакеетамзвали,она,верно,отродье
эльфов, эта маленькая злючка... Она сказала мне, что вот уже двадцатьлет
гуляет по земле, - справедливая кара за ее грехи, не сомневаюсь!
Я не успел договорить, как вспомнил связь этих двухимен,Хитклифаи
Кэтрин, в книге, - связь, которая ускользнула у меня изпамятиитолько
теперьнеожиданновсплыла.Япокраснел,устыдившисьсвоей
несообразительности; но ничем не показывая больше, что осозналнанесенную
мною обиду, поспешил добавить:
- По правде сказать, сэр, половину ночи я провел...
Тут я опять осекся, - я чуть не сказал:"Провел,перелистываястарые
книги", - а этим я выдал бы свое знакомство не толькоспечатным,нои
рукописным их содержанием; итак, не допуская новой оплошности, я добавил:
-.
..
Тут я опять осекся, - я чуть не сказал:"Провел,перелистываястарые
книги", - а этим я выдал бы свое знакомство не толькоспечатным,нои
рукописным их содержанием; итак, не допуская новой оплошности, я добавил:
-...перечитываяимена,нацарапанныенаподоконнике.Однообразное
занятие, к которому прибегаешь, чтобы нагнать сон - как к счету или как...
- С чего вы вздумали вдруг говорить все это мне? - прогремел Хитклифв
дикой ярости. - Как... как вы смеете... под моею крышей?.. Господи! Ужне
сошел ли он с ума, что так говорит! - И Хитклиф в бешенстве ударил себя по
лбу.
Я не знал, оскорбиться мне на его слова или продолжать свое объяснение;
но он,казалось,былтакглубокопотрясен,чтоясжалилсяистал
рассказывать дальше свои сны. Я утверждал,чтоникогдадотехпорне
слышал имени "Кэтрин Линтон"; но, прочитанное много раз, оно запечатлелось
в уме, а потом, когда я утратил власть над своим воображением, воплотилось
в образ. Хитклиф, пока я говорил, постепенно отодвигался в глубькровати;
под конец он сидел почти скрытый отглаз.Яугадывал,однако,поего
неровному, прерывистому дыханию,чтоонсилитсяпревозмочьчрезмерное
волнение. Не желая показывать ему, что слышу, как он боретсяссобой,я
довольно шумно завершал свой туалет, поглядывая на часы, и вслух рассуждал
сам с собою о том, как долго тянется ночь.
- Еще нет и трех! А я поклялся бы, что неменьшешести.Времяздесь
точно стоит на месте: ведь мы разошлись по спальням часов в восемь?
- Зимой ложимся всегда в девять, встаемвчетыре,-сказалхозяин,
подавляя стон; и, как мнепоказалось,подвижениютениотегоруки,
смахивая слезы с глаз. - Мистер Локвуд, - добавил он, - вы можетеперейти
в мою спальню; вы только наделаете хлопот, если так рано сойдетевниз,а
ваш дурацкий крик прогнал к черту мой сон.
- Мой тоже, - возразил я. - Лучше я погуляю во дворе до рассвета, а там
уйду, и вам нечего опасатьсямоегоновоговторжения.Ятеперьвполне
излечился от стремления искать удовольствия в обществе, будь товгороде
или в деревне. Разумный человекдолжендовольствоватьсятемобществом,
которое являет он сам.
- Восхитительное общество! - проворчал Хитклиф.-Возьмитесвечкуи
ступайте, куда вам угодно. Я сейчас же к вамприсоединяюсь.Впрочем,во
двор не ходите, собаки спущены; а в доме держит стражу Юнона,такчто...
вы можете только слоняться по лестнице да по коридорам. Но все равно,вон
отсюда! Я приду через две минуты!
Я подчинился, но лишь наполовину - то есть оставил комнату,потом,не
зная, куда ведут узкие сени, я остановилсяисталневольнымсвидетелем
поступка, который выдал суеверие моегохозяина,страннопротиворечившее
его видимому здравомыслию: мистер Хитклиф подошел ккроватиираспахнул
окно, разразившись при этом неудержимымиистрастнымисловами."Приди!
Приди! - рыдал он. - Кэти,приди!Оприди-ещехотьраз!Дорогая,
любимая! Хоть сегодня, Кэтрин, услышь меня!".